Случались и другие видения, пусть и не столь масштабные, но такие же воображаемые. И теперь вот это. Несомненно, будь угроза реальной, кто-нибудь помимо Дрек’Тара знал бы о ней. Палкар сам был опытным шаманом, и он не испытывал ничего похожего на подобные предчувствия.
Однако он собирался сдержать свое слово. Если Дрек’Тар желал видеть Тралла – орка, который некогда был его учеником, а теперь стал вождем той Орды, которую Дрек’Тар сам помогал создавать, – то утром Палкар подготовит своего учителя к путешествию. Либо он пошлет гонца, чтобы Тралл сам пришел к Дрек’Тару. Путь будет долгим и нелегким – Тралл находился в Оргриммаре, на континенте, далеком от Альтерака, где обосновался Дрек’Тар. Но Палкар подозревал, что ничего подобного все равно не произойдет. Завтрашним утром Дрек’Тар, скорее всего, уже не вспомнит ни про свое видение, ни тем более про его содержание.
Теперь обычно так и происходило. И Палкара это совершенно не радовало. Слабоумие Дрек’Тара причиняло Палкару лишь боль, и молодому орку нестерпимо хотелось, чтобы мир был устроен иначе. Тот самый мир, который, как думал Дрек’Тар, вот-вот разрушится. Старик не знал, что для тех, кто его любит, мир уже рушился.
Палкар понимал, что бессмысленно горевать о прошлом, о том, кем некогда был Дрек’Тар. Воистину, он прожил дольше многих и, без сомнения, совершил много славных дел. Орки встречали превратности судьбы лицом к лицу, и они знали, что всему свое время: время гореть и сражаться, и время принимать действительность такой, какая она есть. С раннего детства Палкар заботился о Дрек’Таре и поклялся до последнего вздоха старого орка оставаться рядом, как бы ему ни было больно наблюдать за медленным угасанием своего учителя.
Палкар наклонился, потушил свечу, зажав фитиль между большим и указательным пальцами, и поплотнее укутал свое громадное тело мехами. Снаружи дождь продолжал барабанить свой ритм по плотно уложенным шкурам.
Часть IЗемля заплачет…
– Земля! – закричал впередсмотрящий. Худощавый эльф крови расположился на жердочке в «вороньем гнезде». Кэрн подумал, что тот выбрал себе настолько небезопасное место, что даже настоящая ворона дважды подумала бы, прежде чем туда садиться. Молодой эльф свободно прыгнул на снасти, руками и босыми ногами цепляясь за веревки. По-видимому, он исполнял такие трюки с легкостью и проворством белки. Пожилой таурен, наблюдавший за этим с палубы, покачал головой. Не скрывая своего облегчения, он радовался тому, что первая часть их путешествия в Нордскол завершилась. Кэрн Кровавое Копыто – вождь тауренов, гордый отец и воин – терпеть не мог корабли.
Он, как и его народ, принадлежал к существам, любившим стоять на старой доброй надежной земле. Конечно, у них были лодки, но только маленькие, которые никогда не уходили далеко от берега. Почему-то даже дирижабли, хотя эти летательные аппараты и были изобретены гоблинами, казались более надежной опорой его копытам, чем палуба морского судна. Возможно, все дело было в качке и в том, что море в любую секунду могло обратиться против них. Или же виной тому была нескончаемая затянувшаяся скука, присущая длительным путешествиям. Как, например, то, которое они только что совершили: от Кабестана до Борейской тундры. Как бы то ни было, теперь, когда до пункта назначения оставалось рукой подать, настроение пожилого быка улучшилось.
Он, как полагалось по статусу, путешествовал на флагманском корабле Орды – «Скелете Маннорота». Рядом с этим гордым судном шли другие. Их трюмы были почти пусты, если не считать нескольких бочонков с пресной водой, парочки бочек с гордокским пойлом для поднятия морали и непортящейся провизии.
Кэрн радовался предстоящему простою на суше. Примерно сутки на корабли будут грузить больше не нужные на Нордсколе припасы и последних воинов Орды, без сомнения, с нетерпением ждущих возвращения домой.
Старые глаза вождя пока не видели землю из-за густого тумана, но он доверял острому зрению молодого син’дорайского акробата-впередсмотрящего. Таурен подошел к борту и опустил на него руки, всматриваясь в туман. Корабль приближался к берегу.
Кэрн знал, что на юго-востоке, на одном из множества разбросанных по этой территории островков, Альянс решил воздвигнуть Крепость Отваги, которая служила хорошим ориентиром для путешественников. Крепость Песни Войны – цель их поездки – была выгодно расположена, и с нее неплохо просматривались прилегающие территории, что для Орды являлось куда более важным моментом, чем обзор глубоководных гаваней или легкодоступных участков. По крайней мере, когда-то являлось.
Кэрн медленно выдохнул через ноздри, пока судно медленно и осторожно двигалось вперед. Сквозь необычно плотный туман он начал различать очертания других кораблей. Например, остов судна, чей капитан, очевидно, был не так мудр, как командовавшая «Скелетом Маннорота» троллиха. Возможно, на тот корабль напали, либо он сел на мель, либо и то и другое. Место высадки Гарроша, или Лагерь Гарроша (так нескромно теперь называлось это место), и этот остов – вот и все, что осталось от корабля опрометчивого молодого орка. Судно разобрали почти до шпангоутов, а некогда яркие багровые паруса с черным символом Орды выцвели и порвались. Видала лучшие времена и одинокая сторожевая башня, показавшаяся из тумана. Кэрн едва мог различить массивный силуэт того, что когда-то, без сомнения, было Домом Вождей.
Гаррош, сын знаменитого героя орков Грома Адского Крика, одним из первых ответил на призыв и прибыл на Нордскол. Из-за этого Кэрн восхищался молодым орком, но то, что он видел и слышал о его поведении, одновременно воодушевляло и беспокоило таурена. Кэрн был не настолько стар, чтобы забыть некогда бушевавший в его венах огонь молодости. Он вырастил сына – Бейна. Он видел, как молодой таурен проходил через то же, с чем когда-то сталкивался его отец. Кэрн хорошо понимал, что по большей части поведение Гарроша вызвано самым обыкновенным и быстро проходящим мальчишеским позерством. Впрочем, Кэрну приходилось признать, что энтузиазм и боевой пыл Гарроша были заразительны. Посреди почти проигранной войны Гаррош смог воспламенить сердца и мечты членов Орды и пробудить в них чувство национальной гордости, которая распространилась как лесной пожар.
Гаррош был сыном своего отца и унаследовал от него как хорошее, так и дурное. Грому Адскому Крику никогда не хватало терпения, чтобы принять решение, продиктованное мудростью. Он всегда сперва действовал – жестоко и стремительно. Пронзительный, пугающий вопль, давший имя всему роду Грома, стал его боевым кличем. Именно Гром первым испил крови демона Маннорота. Крови, которая наложила проклятие на него и на всех орков, ее испробовавших. Но, в конце концов, Гром отомстил своим врагам. И хотя он первым испил крови, а потому и первым пал жертвой демонического безумия и ярости, именно он положил конец и тому и другому. Гром сразил Маннорота, и после этого поступка к оркам начали возвращаться величие их сердец, воли и духа.
Когда-то Гаррош стыдился своего отца, считая, что, испив крови демона, тот проявил слабость и предал свой народ. Тралл образумил молодого орка, и тогда Гаррош Адский Крик принял свое наследие.
«Принял с энтузиазмом. Возможно, даже слишком большим», – подумал Кэрн. Впрочем, среди воинов энтузиазм Гарроша приносил скорее положительные плоды. Кэрну оставалось лишь гадать, не приуменьшил ли вождь сотворенное Громом зло, когда рассказывал о воистину славных делах своего друга?
Тралл – вождь Орды, мудрый и храбрый лидер – и юный импульсивный Гаррош не единожды уже сталкивались лбами по различным поводам. Перед тем, как произошла катастрофа у Врат Гнева, Гаррош даже вызвал Тралла на поединок на арене Оргриммара. А совсем недавно он позволил себе поддаться гневным насмешкам Вариана Ринна и напал на короля Штормграда, сойдясь с ним в жестокой схватке в самом сердце Даларана.
И все же Кэрн не мог не признать успеха и популярности Гарроша, как и радостного энтузиазма и страсти, которыми Орда отвечала ему. Конечно, какие бы там слухи ни ходили, Гаррош отнюдь не в одиночку отбил нападение Плети, сразил Короля-лича и сделал Нордскол безопасным для детей Орды. Но нельзя было отрицать, что именно он возглавлял самые успешные набеги. Молодой орк вернул Орде чувство невероятной гордости и желание вернуться в бой. И каждый раз ему удавалось превратить то, что казалось настоящим безумием, во вдохновляющую на успех операцию.
Кэрн был слишком умен, чтобы считать это совпадением или случайностью. Гаррош отличался храбростью, граничащей с дерзостью. Но сама по себе дерзость не приносила таких результатов, каких добился сын Грома. Именно такой воин, как Гаррош, был нужен Орде в ее, возможно, самый темный час, в час слабости. И в этом Кэрн не мог не отдать молодому орку должное.
– Все, дальше мы не пойдем, – сообщила Кэрну капитан Тула, отдавая приказ спустить шлюпки на воду. – Крепость Песни Войны недалеко. Прямо на восток, да вверх на холмы.
Тула прекрасно знала, о чем говорила, поскольку за последние несколько сезонов совершила бесчисленное множество рейсов между Нордсколом и Кабестаном. Именно из-за ее опыта Тралл попросил, чтобы она стала капитаном «Скелета Маннорота».
Кэрн кивнул.
– Откройте один из бочонков гордокского пива. Ваша команда хорошо поработала и заслужила награду за свои старания, – медленно произнес он своим глубоким голосом. – Но оставьте немного для бравых воинов, которым после столь долгого времени предстоит путь домой.
Лицо Тулы просияло.
– Да, верховный вождь, – кивнула она. – Спасибо. Мы только один бочоночек откупорим, честное слово.
Кэрн положил руку ей на плечо и одобрительно кивнул, а затем, испытывая сильное беспокойство, переместил свою могучую тушу в крошечную, тесную лодочку, которая должна была отвезти его к берегу. Холодный, надоедливый туман лип к ним, как паутина. Несколько мгновений спустя таурен с большим удовольствием ступил в ледяные воды, омывавшие берег Лагеря Гарроша, и помог вытащить лодку на сушу.