Он был почти в зубах. Они все вместе скрежетали, чтобы лишить его силы духа и преуспели в этом. Напряжение, также удерживающее связь с реальностью, оказывало дополнительное давление на его мысли. Насколько было бы проще просто позволить Источнику поглотить себя и покончить со всеми усилиями…
Нет! Внезапно подумал Ноздорму. Идея пришла к нему в отчаянии. Он не знал, была ли у него сила заставить это произойти, но другого выбора не было.
Тело Аспекта замерцало. Он, казалось, ушел в себя.
События повернули вспять. Все двигалось в обратную сторону. "Язык" развернулся с его морды. Он вдыхал пески, щупальца исчезали, погружаясь в черные воды…
И в момент начала случившегося, Ноздорму остановил обратный ход, затем немедленно забрал свой разум из Источника.
И опять он плавал в реке времени, удерживая реальность под контролем. Колоссальное усилие теперь потребовало еще большего напряжения, когда он израсходовал себя в своем гибельном поиске, но каким-то образом Аспект нашел в себе силы, чтобы продолжать. Он коснулся зла развращающего Источник и знал лучше, чем когда-либо, что неудача принесет больше чем разрушение.
Теперь Ноздорму узнал их, чем они были. Даже ужасающая ярость всего Пылающего Легиона, не шла ни в какое сравнение.
И не было ничего, что Аспект мог сделать, чтобы остановить их намерения. Он мог только сдерживать хаос. У него больше не было сил даже на то, чтобы обратиться к другим, как он это уже делал.
Теперь у него не осталось никакой надежды. Только все те же, теперь казавшиеся настолько небольшими, настолько незначительными, что Ноздорму оставалось только набраться храбрости.
И все это… он думал про них, пока необузданные силы разрывали его. И все это про Кориалстраза и его человека…
1
Они могли почувствовать запах зловония на расстоянии, и было трудно сказать, что пахло сильнее, резкий дым, поднимающийся над горящим пейзажем или непрекращающийся, почти сладкий аромат медленно разлагающихся мертвецов сотнями разбросанных повсюду.
Ночные эльфы сумели остановить последнее нападение Пылающего Легиона, но опять потеряли много земель. Лорд Десдел Старай объявил это маневром сокращения, позволяющим войску лучше оценить слабости Легиона, но Малфуриону Ярости Бури и его друзьям была известна правда. Старай был аристократом без истинного понятия стратегии, и окружали его ему подобные.
С убийством Лорда Гребня Ворона не было никого, кто бы хотел противостоять худому, влиятельному дворянину. Кроме Гребня Ворона, у нескольких ночных эльфов действительно был опыт ведения войны и со смертью командующего последнего в своем роде, его Дом не мог представить никого на его месте. У Старая были амбиции, но эти амбиции разбились бы о его глупость наряду с его людьми, если бы кое-что не произошло.
Но Малфуриона не интересовало сомнительное будущее главнокомандующего. Другой, важнейший вопрос заставлял его смотреть в направлении отдаленного Зин-Азшари, когда-то блистательную столицу царства ночных эльфов. Даже когда слабый намек рассвета на востоке предвещал закутанный облаками день, он прокручивал в голове свои неудачи снова и снова.
Прокручивал снова и снова потерю тех двух, что значили для него больше всего - прекрасной Тиранды и его брата близнеца, Иллидана.
Ночные эльфы стареют очень медленно, но молодой Малфурион выглядел намного старше в свои нескольких десятилетий. Он все еще стоял столь же высокий как любой другой из его народа, примерно семь футов, у него было их тонкое тело и темный фиолетовый цвет лица. Однако в его узких, серебряных глазах, глазах без зрачков, выражалась зрелость и горечь, которые большинство ночных эльфов не имели даже при таком разнообразии. Особенностью Малфуриона было также что-то от волка, что больше всего соответствовало только его брату.
Более поразительной была его грива волос, длиной до плеч единственного в своем роде, темно-зеленого цвета, а не полночно синего как у его близнеца. Эльфы всегда обращали внимание на его волосы так же, как и на простую одежду, которая ему нравилась. Как ученик искусства друидов, Малфурион не носил блестящие, яркие одежды и экипировку считавшиеся нормальными для его расы. Вместо этого он предпочитал простую тунику из ткани, обычную кожаную безрукавку, штаны и сапоги по колено, также из кожи. Экстравагантная одежда, которую носил его народ, была выразительным признаком их пресыщенной жизни, их врожденного высокомерия, что противоречило его характеру. Конечно, теперь, тем не менее, большинство ночных эльфов, исключая Лорда Старая и его род, блуждали как оборванные беженцы в грязной, пропитанной кровью одежде. Более того, вместо того, чтобы смотреть с высока на необычного молодого ученика, теперь они следили за зеленоволосым друидом с отчаянной надеждой, осведомленные о том, что большинство из них остались живы благодаря его действиям.
Но к чему те действия приводили его? Не к успеху, пока. Хуже, и конечно более сбивающее с толку, Малфурион обнаружил, что его исследования природных сил живого мира привели к физическим изменениям.
Он протер свою голову, где находилась одна из двух крошечных шишек скрытая его волосами. Они были и раньше, но несколько дней назад увеличились вдвое. Два крошечных рожка удручали Малфуриона, поскольку они напомнили ему во многом сатира. Это, в свою очередь, слишком сильно напоминало Ксавия, советника королевы, который вернулся из мертвых и, прежде, чем Малфурион окончательно покончил с ним, отправил Тиранду в лапы хозяев Пылающего Легиона.
- Ты должен прекратить думать о ней, - посоветовал ему подошедший сзади.
Малфурион поглядел на своего компаньона без удивления, хотя большинство других в войске смотрели еще более пристально на вновь прибывшего, чем на друида. Во всем Калимдоре не было ни одного существа похожего на Ронина.
Фигура в капюшоне, в темно-синих одеждах, под которыми так же можно было заметить рубашку и штаны такого же цвета, была более чем на голову ниже Малфуриона даже, несмотря на сапоги. Но смотрели и обсуждали его не из-за роста или одежды. Скорее это было из-за огненных волос длиной по плечи торчащих из-под капюшона, округлых, очень бледных черт лица и в особенности носа, который был слегка погнут на одну сторону, что сильно волновало других ночных эльфов. Глаза поражали еще больше, поскольку они были яркого изумрудно-зеленого цвета с совершенно черными зрачками.
Несмотря на его, сравнительно небольшой рост, Ронин был крепче слажен, чем Малфурион. Он был хорошо приспособлен для боя, в котором участвовал, его необычной способностью было то, что он оказался весьма опытен в магических искусствах. Ронин назвал себя "человеком", раса, о которой никто не слышал. Все же, если рыжеволосый путешественник был единственным примером, Малфуриону было жаль, что в войске не было еще тысячи, точно таких же, как он. Принимая во внимание, что колдовство его собственного народа, так сильно зависело от Источника Вечности, теперь часто подводившего их, Ронин владел своей собственной силой так, как будто был потомком полубога.
- Как я могу не думать? Как я смею? - потребовал Малфурион, внезапно рассердившись на ту, которая, не заслуживала такой злости. - Тиранда была в их заключении слишком долго, и я снова и снова терпел неудачу, пытаясь хотя бы увидеть дворец изнутри!
В прошлом Малфурион использовал навыки, которые он получил от своего наставника, полубога Кенария, идя в царство, называемое Изумрудным Сном. Изумрудный Сон был миром, где не было никаких цивилизаций и даже жизни. Через него призрачная форма могла быстро добраться до любого места во всем мире. Это позволило ему пройти через магические барьеры, окружающие цитадель Королевы Азшары, шпионящих на нее Высокорожденных и командующих Пылающего Легиона. Он использовал его, чтобы разрушить планы Ксавия, советника королевы, и, после мучительного заключения, на время разрушил портал и башню, в которой он находился.
Однако теперь великий демон Архимонд усилил те барьеры, отрезав даже Изумрудный Сон. Малфурион продолжал пытаться проникнуть через барьеры, но он ударялся о них физически как о реальные стены.
Это не помогало и в дополнение к тому, что Тиранда была внутри, друид подозревал, что и Иллидан мог быть там.
- Элуна будет следить за ней, - твердо ответил Ронин. - Кажется, она любимица у Матери Луны.
Малфурион не мог возразить этому аргументу. Но совсем недавно, Тиранда была молодой послушницей в служении богине луны. Все же, пришествие Легиона, казалось, ускорило ее преобразование, так же сильно, как и его, если не сильнее. Ее силы возросли и окрепли и, к ее огромному удивлению, когда высшая жрица была смертельно ранена в сражении, она выбрала Тиранду как свою преемницу среди многих намного более опытных и высокопоставленных сестер. Прискорбно, этот ново обретенный статус, в конечном счете, привел к ее похищению преобразованным Ксавием и его сатирами. Ксавий наконец заплатил за свои действия, но Тиранду это не спасло.
- Сможет ли даже Элуна противостоять тьме Саргераса?
Густая бровь Ронина выгнулась. - Малфурион, такой разговор не поможет никому, - он оглянулся назад. -… и я особенно был бы благодарен, если ты не будешь говорить так вокруг наших новых друзей.
На мгновение, друид забыл о своих страданиях, поскольку из тени появились фигуры со стороны, откуда пришел волшебник. Сразу стало ясно, что их было больше, чем одна раса, поскольку некоторые затмевали ночного эльфа и в высоте и в обхвате, в то время как другие были даже ниже Ронина. Все же все, кто шагал к ним, перемещались с такой уверенностью и силой, которую, Малфурион должен был признать, его собственный народ, только начал обретать.
Мускусный запах донесся до его носа, и он немедленно напрягся. Покрытая шерстью фигура, в набедренной повязке и с огромным копьем, остановилась и уставилась на ночного эльфа. Дыхание гиганта перешло в тяжелое фырканье, которое заставляло кольцо в его носе слегка звенеть. Его морда была больше одного фута длиной, и в черепе было два глубоко посаженных, черных глаза, в которых читалась уверенность. Выше грубого, морщинистого лба и вдоль морды раскинулась пара изогнутых рогов.