— Только если одно. Спасибо тебе.
Алиса помогает мне с чаем и дает мне два печенья, которые остались после доктора Грея сегодня днем. Я еще раз благодарю ее и спрашиваю, как прошел ее день. Вопрос явно удивляет ее. Потому что все ее дни похожи на предыдущие? Или потому что Катриона никогда не задавала ей таких вопросов? Вероятно, последнее, но я ничего не могу поделать с ее недоверием сейчас.
Но что будет, когда она вернется? Потому что Катриона рано или поздно вернется. Я не могу рассматривать какие-либо другие варианты.
Но поскольку я все еще здесь, то у меня будет время научить Алису справляться с человеком, телом, которого я на данный момент обладаю и постараюсь не думать о том, что произойдет после.
Когда я вхожу в свою комнату, первое, что я вижу, это книга на моем комоде. Книга для коронеров автора Сонг Ци, в переводе У.А. Харланда. Я открываю ее и улыбаюсь впервые за несколько часов. Это книга китайского автора тринадцатого века по криминалистике, о которой упоминал Грей. Под ней сложенная записка. Я разворачиваю ее, чтобы увидеть каллиграфический почерк. Странно, когда личные привычки человека похожи на беспорядок, но почерк этого не отображает.
Катриона,
Это та книга, о которой я говорил, на случай, если ты захочешь ее прочесть. Пожалуйста, не чувствуй себя обязанной сделать это. На самом деле, я был бы разочарован, обнаружив, что ты заставила себя прочесть ее, вместо того чтобы признать, что тебе совершенно не интересно.
Его подпись неразборчива и это больше похоже на почерк настоящего доктора, что заставляет меня снова улыбнуться.
Хочу ли я прочитать эту книгу? Да, чёрт возьми. Я никогда даже не могла мечтать об этом, и мое сердце немного подпрыгивает от радости, когда я иду к кровати со своим печеньем и книгой. Я тянусь к своему мобильному телефону, чтобы использовать фонарик и…
Я смотрю на эту треклятую масляную лампу и устанавливаю ее рядом с кроватью. Когда я открываю книгу, я думаю, что мне нужно настроить пламя, чтобы не щуриться. Я вспоминаю, как однажды в поездке, на машине с другом, я пыталась читать в дороге, лишь в свете уличных фонарей. Меня предупреждали, что я испорчу зрение, читая в темноте. Я не уверена, что это произошло именно тогда, но я ношу линзы.
Нет, я носила линзы.
Я даже не осознавала, что больше не ношу их. Я смотрю через всю комнату, а затем вниз на книгу. Я вижу все прекрасно. Хвала Богу за эти маленькие милости — я думаю, что в этом мире, если горничная не наполовину слепа, она вряд ли получит очки.
Я устраиваюсь на кровати и открываю книгу на первой странице. Тут подпись.
Моему дорогому гениальному сыну,
Я нашла это в магазинчике, Дункан, и решила, что тебе должно это понравиться. Пожалуйста, не позволяй читать это своей сестре. Ты ведь знаешь, что потом ей будут сниться кошмары.
С любовью,
Мама
Теплота этих слов овевает меня. Когда я улыбаюсь, мои глаза наполняются слезами. Я не знаю эту женщину — я предполагаю, что она умерла, но ее слова, воскрешают в памяти воспоминания о собственной матери.
После окончания университета, я слышала, как другие говорят о том как будет разочарована моя мать, когда узнает, что не иду в юридическую школу. Какой позор! Какое разочарование! Я не обижалась на их слова. Я смеялась над ними, ведь знала свою маму, которая никогда ни к чему меня не принуждала, никогда не пыталась реализовать свои амбиции на мне. Так же как и мой отец, когда узнал, что я хочу изучать криминологию и социологию.
Да, я единственный ребенок, но мои родители никогда не взваливали на мои плечи груз своих надежд и мечтаний. Они нашли себя в собственной жизни и поощряли меня сделать то же самое. И эти строки заставляют меня думать, что с Греем было также.
Я снова думаю о моих собственных родителях. Через что они пройдут, если я никогда не вернусь? Через что я пройду, если больше никогда их не увижу? Я чувствую укол боли, но я полна уверенности, что вернусь к ним. Решимости сделать это, найти выход. Мое настроение снова поднялось, и поэтому я могу отложить грустные мысли в сторону и сосредоточиться на настоящем.
Я переворачиваю страницу, натягиваю на себя покрывало, беру печенье и начинаю читать.
Глава 12
— Что это? — гремит голос, и я подпрыгиваю, размахивая всеми четырьмя конечностями, от чего книга слетает с кровати, и прежде чем я могу прийти в себя, миссис Уоллес хватает ее. Домработница смотрит на обложку, а затем открывает книгу и снова смотрит.
Я собираюсь спросить, какая чрезвычайная ситуация привела ее сюда посреди ночи. Но затем я вижу свет в окне, просачивающийся сквозь занавески. И это означает, что сейчас не середина ночи, как я думала. Мы находимся на севере, и мы живем по летнему времени, что означает, что «рассвет» наступает около четырех часов утра в это время года.
Я потираю глаза и резко встряхиваю головой. Я до сих пор одета во вчерашнее, заснув читая.
Я смотрю за спину миссис Уоллес.
— Нет, — отрезает она, — Алиса не пришла будить тебя, потому что у меня было для нее более важное задание. Как только я поняла, что ты все еще в постели, я сама пришла за тобой и обнаружила, что ты ешь украденное печенье. Что достаточно плохо. Но это! — Она машет книгой. — Ты украла ее из библиотеки мастера?
Судя по ее тону, можно подумать, что я украла ее из сейфа. — Нет, я этого не делала…
— Все было плохо, когда ты украла серебро, — говорит она. — Теперь я жалею, что поймала тебя сама с одним из браслетов хозяйки. Они так и не узнали об этом. Но об этом они узнают. Обещаю.
Она снова машет книгой.
— Я не делала этого…
— Я прикрыла тебя, мисси. Я позволяла тебе верить меня в том, что этого больше никогда не повторится. Я должна была знать. Я должна была слышать ложь в твоем голосе, обман в твоих крокодильих слезах, но ради мисс Айлы я дала тебе последний шанс. Это последняя капля. На этот раз я поговорю с мастером.
— Поговорите с мастером о чем? — послышался голос из коридора.
Миссис Уоллес приходит в ужас. Затем она бежит — удивительно быстро, учитывая ее длинные юбки — и блокирует дверной проем, как бы защищая меня от взгляда Грея.
— Что вы делаете в этой части дома, сэр? — говорит она.
— Поскольку это мой дом, я считаю, что имею право быть в любой его части, — сухо отвечает он. — За исключением, конечно, чужих спален, поэтому я остановился в коридоре, чтобы озвучить свой вопрос. Что касается того, почему я вообще нахожусь в этой части дома, я рискнул отправиться на поиски кофе и услышал шум.
Миссис Уоллес оборачивается ко мне:
— Мастеру не следует выходить на поиски своего утреннего напитка.
— Возможно, — размышляет Грей, — но мастер вполне способен не только найти напиток, но даже сварить его самостоятельно.
Она смотрит на него с подозрением.
Он прочищает горло и говорит. — Это был очень маленький пожар.
Я ловлю невольную улыбку на губах миссис Уоллес, но когда она поворачивается ко мне, ее лицо становится каменным. Глядя на это изменение, я понимаю, что не слышала, чтобы экономка делала, что-то более чем насмешливо-суровый упрек в сторону Алисы. Другими словами, обычно она не та горгона, которую я видела. И я понимаю такое ее отношение, потому что Катриона это заслужила. Что ж, я избавилась от еще одного моего ошибочного суждения: угрюмая и строгая экономка, чрезмерно гордящаяся своим положением и властвующая над своим персоналом.
— Мастеру не следует выходить на поиски своего утреннего напитка, — повторяет она.
Я встаю с кровати. — Да, мэм. Извините, мэм. Кажется, мне трудно подняться без… без Алисы. Я засиделась за чтением слишком долго.
— Чтение? Она поднимает книгу. — Это действительно то, что ты хочешь сказать? Хорошо, — она поворачивается к Грею и опускает низко голову. — Я с сожалением должна сказать, сэр, что…
— Он сам одолжил мне ее.
Она стреляет в меня взглядом и ее лицо становится красным. — Не смей втягивать в это доктора Грея. Если ты ожидаешь, что он солжет из-за тебя…
— Я этого не делаю, и я прошу прощения за то, что перебиваю, мэм, но у меня не было возможности объяснить раньше, и я не хотела, чтобы доктор Грей думал, что я делаю что-то, чтобы смутить вас.
Я приглаживаю свое помятое платье и поворачиваюсь к Грею. — Миссис Уоллес нашла вашу книгу здесь, и она ошибочно предположила, что я украла ее, исходя из моего преступного прошлого. Кроме того, она уже ловила меня на краже раньше, и любезно дала мне второй шанс. У меня еще не было возможности объяснить, что вы одолжили мне книгу, или показать ей записку, которая сопровождала ее.
Я нахожу записку и передаю ее миссис Уоллес. — Я призналась в интересе к книге вчера, когда помогала доктору Грею, и он любезно одолжил ее мне. Я уснула слишком поздно, читая ее.
— А печенье? — не успокаивается она, а ее взгляд лишь скользнул по записке.
— Я взяла печенье, — говорю я. — И мне жаль.
— Откуда вы их взяли? — спрашивает Грей.
— Эм… в кладовой.
— Где именно?
Когда я не отвечаю, он поворачивается к миссис Уоллес. — Я уверен, что Алиса дала Катрионе печенье. Я заметил, что она украдкой забирает несъеденную еду с моего подноса.
Он оглядывает холл, словно убеждаясь, что Алисы там нет, хотя голос все равно понижает:
— Я говорил об этом с Айлой, и она сказала, что мне не следует заострять на этом внимание. Алиса нуждалась в прошлом, и поэтому ей привычнее хранить еду в своих покоях. В конце концов, это недоеденная пища, и от этого не будет никакого вреда. Я бы предпочел давать ей еду специально, для поддержания ее запасов, но Айла не хочет смущать девушку.
— У нее проблемы с продовольственной безопасностью, — киваю я. — Даже если она сейчас хорошо поест, ей будет гораздо спокойнее, зная, что у нее есть запас еды.
— Совершенно верно, — Грей переводит взгляд от меня на миссис Уоллес. — Урегулировали ли мы этот вопрос? Катриона ничего не украла. Не сделала этого и Алиса, которая только собирает недоеденную пищу.