— Девушка права. Айла теперь знает, что случилось с женщиной, и выбор за ней. Я бы настоятельно рекомендовал, — он бросил взгляд на сестру, — чтобы она не смотрела на тело, но в остальном я принимаю ее выбор.
— Понятно, — говорит Айла, садясь. — А теперь расскажи мне об этой бедной женщине.
Жертвой, как подтвердила ее сестра детективу МакКриди, является некая Роуз Райт. Овдовела и жила со своей сестрой, той, которая пришла опознать тело.
— Она секс-работница? — задаю вопрос, когда МакКриди заканчивает объяснять.
МакКриди едва не поперхнулся гусем.
Айла закашлялась, очевидно, изо всех сил стараясь удержаться от смеха.
— Я знаю, что у тебя проблемы с выражениями, Катриона, но мы обычно не используем это слово, это не слишком вежливо.
— Работник? — я невинно смотрю на нее, от чего она не может сдержать смех.
Грей только качает головой, улыбка играет на его губах.
— Хорошо, — сдаюсь я, — она проститутка?
В этом словом нет ничего кардинально плохого. Как сотрудник полиции, я была обучена использовать «секс-работница», чтобы избегать клейма, связанного со словом «проститутка». Точно такое же клеймо, как я понимаю, прилагается к слову «секс» в этот период. Конечно, судя по тому, что я прочитала в письме Леди Инглис, викторианцы занимаются и наслаждаются сексом. Они просто не говорят об этом. Как же им не просто.
Я все-таки решаю объяснить.
— Тот факт, что Роуз взяла деньги за свое время, не означает, что это ее основное занятие. Я знала женщин, которые продавали свои услуги, только если им действительно нужны были деньги. У них была работа, но эта работа не всегда могла оплатить их счета.
— Катриона права, — говорит Айла. — Хотя эта женщина, возможно, занималась проституцией, не надо полагать, что это делает ее проституткой, и даже если это так, пожалуйста, не порицайте ее за это.
— Я бы не стал этого делать, Айла, — говорит МакКриди, и в его голосе появляется мягкость. Их глаза встречаются, и она кивает в знак признательности.
— Я пока не могу ответить на этот вопрос, — продолжает МакКриди. — Я не хотел опрашивать бедную сестру рядом с телом. Это будет первым, что я сделаю сегодня днем. Общение с семьей жертвы.
— Могу ли я пойти?
— На беседу? — спрашивает детектив удивленно.
Я колеблюсь. Спросила, не подумав. Ну, хорошо, я подумала, но лишь о том, что было бы неплохо поговорить с ее семьей и друзьями.
У меня есть информация, которой нет у МакКриди. Теперь я точно знаю, что этот убийца из моего времени. Я знаю, что он копирует Джека Потрошителя. Я знаю, что между убийцей и Роуз Райт может быть связь в том случае, если он следует своему шаблону необходимости в персональной связи с жертвой.
Проблема, конечно, в том, что нет абсолютно никаких причин «Катрионе» участвовать в допросе.
— Я думала, что смогу помочь. Может быть, я могла бы быть вашим секретарем?
— Женщина-секретарь?
— Это девятнадцатый век, Хью, — язвительно говорит Айла, — женщинам может быть запрещено заниматься многими профессиями, но они вполне способны быть кем угодно, например, секретарем.
— Я не спорю с этим, — оправдывается МакКриди. — Но я думал, что Катриона понадобится, чтобы помочь Дункану с осмотром тела.
Грей берет кусочек сыра, его лицо ничего не выражает.
— Если Катриона предпочла бы помочь тебе — а ты нуждаешься в ней — тогда я понимаю. Моя работа не так интересна, как твоя.
Я разрываюсь между желанием помочь Грею или убедить МакКриди взять меня с собой, чтобы послушать и, возможно, помочь с опросом свидетелей.
Я хочу помочь исследовать тело Роуз, только сделать это по возвращению. Но это невозможно.
Выбери, что-то Мэллори.
На самом деле, выбора у меня нет. В долгосрочной перспективе я должна быть нужной Грею и поэтому тихо отвечаю:
— Я не подумала о теле, сэр. Я бы предпочла остаться с вами, если вы не против.
Айла едва заметно кивает мне, одобряя, затем говорит:
— Как насчет обсудить интервью? Хотя я знаю, что Хью вполне способен справиться с этим самостоятельно, но мы, возможно, сможем придумать какие-то вопросы, которые он не рассматривал.
— Конечно, — соглашается МакКриди. — Я всегда рад принять помощь. В конце концов, — подмигивает он Айле, — я тот, кто получает зарплату, и тот, кто будет пожинать плоды. Безвозмездная помощь всегда приветствуется.
— О, ты обязательно заплатишь за это, — говорит Айла. — У меня есть небольшой список опасных химических веществ, которые я не могу получить самостоятельно. Полицейский, однако, не будет иметь таких трудностей с получением их у химика.
МакКриди улыбается:
— Считай, что это сделано.
После обеда Маккриди проводит допрос. Не тот, что планировал с семьёй жертвы, а с предыдущей жертвой — со мной.
Можно было бы подумать, что это важнее обеда. Можно было бы подумать и о том, что, будучи чуть не убитой серийным убийцей, спасаясь благодаря своей смекалке и кулакам, я получу еще немного, о, я не знаю. Сочувствие?
Эй, Катриона, кажется, тебя действительно едва не убил человек, которого мы ищем. Почему бы тебе не взять выходной? Отдохнуть. Расслабиться. Чем мы можем помочь тебе? Освежающий напиток, может быть? Тарелка печенья?
Мы устраиваемся в гостиной, и МакКриди заявляет:
— Значит, Катриона все-таки сбежала от нашего ворона-убийцы.
— Что? — говорит Айла, опускаясь на стул.
Естественно, только потому, что меня будет допрашивать полиция, не значит, что мне нужна приватность или что-то в этом роде. Мне, в сущности, все равно. Но да, немного странно уединяться в гостиной, как будто мы сейчас выпьем рюмочку прекрасного портвейна, может быть немного поиграем в шарады, а вместо этого…
Я объясняю Айле:
— С телом было найдено павлинье перо, которое соответствует тому, которое уронил мой нападающий. Доктор Грей попросил меня описать его до того, как мы прибыли на место происшествия, чтобы сравнить мое описание с пером на теле жертвы и убедиться в правдивости моих слов.
Я не виню Грея за недоверие. Стандартная практика, даже если он этого не осознает.
— Это была хорошая идея, Дункан, — одобряет МакКриди.
— Я мог бы стать хорошим…, - Грей смотрит на меня, — детективом-консультантом?
МакКриди смеется.
— Вы можете называть себя, как хотите, до тех пор, пока это не подразумевает сокращение моей зарплаты. И да, похоже, это тот самый убийца. Я бы сказал это он, но мы всегда должны оставлять место для сомнений, если таковые существуют, — он смотрит на меня. — Не в обиду Катрионе.
— Никакой обиды. Все нормально до тех пор, пока никто не сомневается в том, что на меня напал убийца.
— В этом нет никаких сомнений, — говорит МакКриди. — Я еще раз извиняюсь за прежне недоверие. Теперь, не могла бы ты рассказать о событиях того вечера?
Я обращаюсь к Айле.
— Думаю, что должна быть честной, относительно того, что делала в тот вечер. Если позволите?
Я вижу, как она колеблется. Мне не хотелось бы рассказывать о том, что пыталась вернуть украденный мною же медальон. Но я не могу лгать, это может испортить дело.
Айла кивает.
— Хорошо. Я хотела бы, во-первых, сказать, что вопрос решен, и я полностью убеждена в решимости Катрионы использовать свой второй шанс, который ей подарила жизнь. Я не держу на нее зла за это и за любые другие ее прошлые поступки.
— Ну, а теперь я действительно хочу знать, что ты там делала, — начинает МакКриди.
И я рассказываю. Как и у меня, настроение обоих мужчин мгновенно меняется: возмущение МакКриди и аура гнева Грея.
— Твой медальон? — говорит МакКриди. — Она украла медальон твоей бабушки?
Айла вскидывает руки.
— Прежняя Катриона украла его. Та, что сидит с нами, не помнит об этом и, поняв, что она сделала, предприняла необходимые шаги, чтобы вернуть медальон. Опасные шаги, которые чуть не стоили ей жизни.
МакКриди продолжает ворчать, но его гнев быстро пройдет. Он мгновенно вспыхивает и также быстро остывает, как говорила моя няня. Но Грей… Я смотрю на него и чувствую тяжесть гнева. С ним все не так просто, как с МакКриди.
— Есть ли что-нибудь еще, о чем мы должны знать, Катриона? — спрашивает он, и, наконец, этот холодный взгляд обращается ко мне.
Айла хочет что-то сказать, но я успеваю первой.
— Я, честно говоря, не знаю, сэр. Миссис Баллантайн сказала о пропаже медальона, и, зная, что я крала вещи в прошлом, я испугалась, что взяла и его. Я предположила, что если украла его, то наверняка сдала в ломбард. К счастью, так оно и было. Могут быть и другие вещи, которые взяла до нападения. Возможно, я могла соврать или сделать, что-то плохое раньше, но после нападения — нет. Ничего подобного я не делала.
— Значит, ты была честна с нами по всем вопросам после нападения?
— Дункан, — мягко говорит Айла, — это совершенно неправильный вопрос. Позволь мне перефразировать с поправкой на частную жизнь Катрионы. Ты украла что-нибудь после нападения? У нас или у кого-то еще?
— Только чашку кофе, — я смотрю на Айлу, отвечая, — с подноса после завтрака доктора Грея. Он оставил немного кофе в кофейнике.
Айла изо всех сил пытается подавить улыбку, ее голос старательно серьезен, когда она говорит:
— Я думаю, что ничего страшного, если тебе будет позволено пить кофе.
— Спасибо.
— После того происшествия вы лгали о чем-либо, связанном с вашей работой или вашим положением члена этого дома?
— Насколько мне известно, нет. Возможно, я сказала что-то, что не было правдой, потому что не помню правды, но я не лгала намеренно.
— После нападения ты сделала что-нибудь, что могло бы нанести вред любому члену этой семьи?
— Нет.
Айла смотрит на брата, когда МакКриди шутит о том, что она устроилась на работу адвокатом. Его гнев уже прошел. Грей молчит. Он не собирается говорить, что принимает мои слова за чистую монету — я же не подключена к полиграфу. Но он больше не смотрит на меня с вызовом, и это лучшее, на что могу надеяться.