— Ты! — кричит он, так громко, что я вздрагиваю.
Он идет мимо меня, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть пожилого мужчину, разговаривающего с кем-то через окно. Мужчина поворачивается, и даже отсюда я вижу, как он щурится на этого высокого, широкоплечего человека, марширующего через дорогу. Он не отступает и не морщится. Просто щурится, будто не понимает, что видит.
Я подбираю юбки и бегу через дорогу.
— Добрый вечер, сэр, — говорю я, прежде чем Грей успевает сказать что-то еще. — Прошу прощения за резкость приветствия моего господина. Мы ищем одну особу, и он сильно обеспокоен её безопасностью.
Грей бросает взгляд через плечо, который ясно говорит, что ему не нравится, что я вмешиваюсь. Я отвечаю ему жестким взглядом. Он беспокоится за Айлу и злится на меня за то, что, справедливо считает, я что-то от него скрываю. Он вот-вот обрушит этот гнев на потенциального свидетеля, и я не позволю ему это сделать.
— Ах, — говорит мужчина, кивая. — Предполагаю, вы ищете свою жену? Рыжеволосую даму в траурной одежде?
— Да, — отвечаю я, прежде чем Грей успевает его поправить. — Это моя госпожа.
— Ваша госпожа должна оставаться дома, — раздается голос из окна. Это женский голос, хотя я не вижу её через мутное стекло. — Она пьяна.
— Она нездорова, — говорит мужчина. — Я бы не стал спекулировать на причине, и так как она была в трауре, я бы сказал, если бы это было опьянение, у неё есть причина, бедная женщина.
— Что заставило вас сказать, что она казалась нетрезвой? — спрашиваю я.
— Она не могла идти, — резко отвечает женщина внутри. — Ей помогал добрый молодой констебль.
Грей напрягается.
— Что?
— Мой господин хочет спросить, не могли бы вы рассказать нам больше? — говорю я. — Ей помогал молодой человек в форме констебля?
— Он был не в форме, но я знаю его, — говорит женщина. — Он живёт через пять домов. Однажды помог мне с дверью, когда та заедала. Такой милый молодой человек.
— Скажите, в какую сторону они пошли? — спрашиваю я. Грей уже ушёл, шагая через дорогу.
Из окна лениво высовывается рука, указывая направление.
— Пожалуйста, — говорю я пожилому мужчине. — Если это тот молодой человек, о котором мы думаем, среднего роста, примерно моего возраста, с тёмными волосами, наша госпожа может быть в опасности.
Женщина фыркает и что-то бормочет себе под нос, но у мужчины нахмуриваются брови.
— Они пошли за угол, милая, — говорит он. — До конца улицы, а затем повернули направо. Я действительно подумал, странно, что он так спешил, но решил, что он заботится о приватности бедной леди.
Я тут же ухожу, выкрикивая слова благодарности на ходу.
Глава 41
Я поднимаю юбки и бегу к углу. Не кричу Грею. Он сам разберётся, а я не собираюсь устраивать сцену и спорить. Он догоняет меня, когда я наклоняюсь и замечаю ещё одну мятную конфету.
— Господин видел констебля Финдли и миссис Баллантайн, поворачивающих сюда, — говорю я, когда Грей подходит.
— Пьяная, — бормочет он. — Видят женщину, с которой грубо обращаются, и предполагают, что она пьяна.
— Он мог накачать её хлороформом, чтобы она казалась пьяной. — Я бросаю на него взгляд. — Это возможно? Хлороформ как седатив? Или это только в книгах?
Он смотрит на меня и бормочет:
— Да, это возможно, как ты выразилась. Каждая молодая женщина должна знать это ради своей безопасности.
Мы продолжаем идти, рассматривая землю в поисках следующей конфеты. Сколько ещё она сможет бросить? И куда, чёрт возьми, он её ведёт?
Я озвучиваю свой последний вопрос:
— Есть ли где-нибудь поблизости уединённое место? Парк?
Длинные шаги Грея уже унесли его на десять шагов вперёд.
— Примерно в полумиле отсюда, да. А что касается того, куда он её ведёт, ответ очевиден, не так ли? К себе в квартиру. Мы зря тратим время, обходя квартал. Не хочу оставлять тебя позади, Катриона, но я иду вперёд. Твои юбки и рост мешают тебе, а моя сестра в опасности.
Я подавляю глупое желание обидеться на его замечание о моём «росте». Он уже побежал.
— Ты ошибаешься, Дункан, — бормочу я себе под нос. — Если бы он вёл её туда, он бы пошёл в другую сторону. И он не потащит её в дом, полный людей.
Я нахожу ещё одну мятную конфету на углу, который только что повернул Грей. Поднимаю её и вижу его в пятидесяти футах, глядящего на меня и на тёмный переулок. Он возвращается.
— Проклятье, — бормочет он. — Я не могу бросить тебя.
— Спасибо…
Он продолжает, будто не слышал меня.
— Ты явно являешься целью Финдли, и я не могу оставить тебя позади.
— Идите вперёд, — говорю я. — Я сама о себе позабочусь. Но он не отвёл её в свою квартиру.
Я бегу к следующей конфете. Эта лежит на дорожке в саду за таунхаусом. Я стою над ней и смотрю на тёмный дом.
— Почему все ставни закрыты? — спрашиваю я.
Он смотрит на меня, как будто я спрашиваю, почему луна светит ночью.
— Потому что… — Он ругается и бежит к задней двери. Я бросаюсь и хватаю его за куртку.
— Осторожно, — говорю я. — Если Финдли здесь, ему нельзя знать, что мы рядом.
— Сохранить элемент неожиданности. Да.
— Ставни?
— Они закрыты, потому что владельцы уехали на длительное время.
— И любой, кто увидит закрытые ставни, поймёт это. Это как открытое приглашение для воров, не так ли?
Или для серийных убийц, ищущих место, где можно пытать своих жертв.
— Дверь там, — говорю я, указывая. — Та же планировка, что и в его квартире. Он взломал её. Вероятно, подвал.
Лучшая звукоизоляция.
Я продолжаю:
— Я могу открыть дверь. Я попрошу вас встать на страже там. Ищите свет через ставни. Слушайте звуки. Сообщите мне, если что-то услышите.
Как свидетельство его состояния, что он больше не задаёт вопросов своей горничной, дающей ему указания. Он просто кивает, взгляд сосредоточен на доме, и затем перемещается на позицию.
Я жду, смотрю на окно, выискивая любые изменения в цвете. Оно остаётся тёмным, никакой свет не пробивается сквозь щели ставней. Он, наверное, затемнил его даже с закрытыми ставнями, не рискуя. Это указывает на то, что именно сюда самозванец привёл Айлу — мятная конфета на вершине ступенек подтверждает это.
Неужели именно здесь он пытал Эванса? Притворился, что ведёт своего друга к себе в квартиру, а привёл его сюда? Эванс бы не отличил один подвал таунхауса от другого. Он бы пошёл за Финдли внутрь.
Когда Грей готов, я подкрадываюсь к лестнице. Раньше я была осторожна. Теперь в десять раз осторожнее. Раньше худшее, что могло случиться, это то, что он мог напасть на меня. Теперь у него Айла. Если я ошибусь, она заплатит за это.
Я проверяю замок. Он такой же, как и другой. Я беру металлические стержни из кармана, чтобы его вскрыть. Затем останавливаюсь, думаю, протягиваю руку в перчатке и поворачиваю ручку. Дверь открывается.
Финдли не запер её. Почему? Он сумел затащить Айлу — возможно, полубессознательную — внутрь, и это было бы сложно, когда она такая же высокая, как и он. Закрыть дверь после этого было бы последним, о чём он думал. Я сомневаюсь, что он видел в этом смысл. Кто будет красться сюда? Наверняка не брат его жертвы и горничная?
Я показываю Грею, что дверь не заперта. Он спускается по лестнице. Мне не нужно говорить ему двигаться тихо. Он освоил это, когда прокрался в квартиру Финдли, что заставляет меня думать, что он делал больше, чем просто помогал МакКриди с криминалистикой.
Открываю дверь так медленно, что это причиняет боль, и клянусь, что Грей скрежещет зубами от разочарования. Я напрягаюсь, чтобы прислушаться. Раздаётся приглушённый голос. Голос Финдли, значит, он доносится через дверь или стену. Я киваю и открываю дверь до конца, и мы прокрадываемся внутрь.
Закрыв за нами дверь, Грей проходит мимо меня. Я дико машу, чтобы он остановился, и к моему облегчению он это делает. Я подкрадываюсь и, не говоря ни слова, он наклоняется, чтобы я могла шептать ему на ухо.
— Он разговаривает с ней, — шепчу я. — Это значит, что с ней всё в порядке. Нам нужно действовать осторожно. У нас есть время.
Челюсть Грея напрягается. Ему это не нравится. На таком близком расстоянии я чувствую и его страх, и напряжённую энергию, как сжатую пружину. Он хочет ворваться туда и освободить свою сестру. Но он знает, что я права, и потому только коротко кивает.
Я щурюсь, глядя вдоль коридора. Планировка такая же, как и у Финдли, хотя здесь дом на одну семью, подвал кажется в основном складским помещением. Однако его голос доносится с нашей правой стороны, из того, что было кладовкой в его квартире. Обе двери вдоль этой стены закрыты. Свет пробивается из второй. Я показываю её Грею и получаю ещё один короткий кивок. Он уже заметил это.
Когда мы двигаемся, голос Финдли становится яснее.
— Я спрошу тебя ещё раз, Айла, — говорит он. — Чем занимается твоя горничная?
Голос Айлы слаб, но твёрд.
— И я скажу ещё раз, что я не знаю. Ты знаешь её лучше, чем я. Она всегда что-то замышляет, не так ли?
— Кто послал тебя в мою комнату? Детектив МакКриди? Твой брат?
— Ни тот, ни другой. Я нашла адрес в комнате Катрионы. Я волновалась. Как ты знаешь, она бывшая воровка, и я боялась, что адрес может означать её будущую цель.
Тишина. Но в этой тишине я ловлю маленький вдох, и мой желудок сжимается. Она не добровольно даёт эти ответы. Он её пытает. Каждый раз, когда Айла не даёт ему то, что он хочет, он что-то делает, и она подавляет крики.
Самозванец продолжает:
— МакКриди приходил к вам на чай. Вы обсуждали дело. Он сказал, что это был только чай, но я знаю лучше. Он доверяет Грею. Использует его и берёт на себя заслуги, держа меня в стороне.
— Я уверена, ты мог бы присоединиться к нам, если бы попросил.
— Я просил. Он придумывал отговорки.
Чтобы защитить Финдли. Да, МакКриди использует помощь Грея, но он делает это не для того, чтобы взять на себя заслуги. Он делает это, чтобы воспользоваться любыми ресурсами, которые помогут раскрыть преступление.