Когда-то я занималась в музыкальной школе и недолгое время пела в школьном дуэте, выступая на концертах и участвуя в местных конкурсах. Конечно, это было очень давно, но я не испытывала страха петь на публику.
Хотелось отвлечься от однообразного учебного диалога. Моей задачей было следить за строчкой и мелодией и подпевать педагогу.
Заиграла музыка. Это была «минусовка». Я очень любила и мелодию песни, и слова. Мы запели. И… результат превзошел все ожидания! Это было просто потрясающе!
У преподавателя оказался очень приятный баритон, наши голоса хорошо сочетались. Когда-то мой голос определяли как меццо-сопрано. Его низкие тона звучат мягко за счет использования грудных резонаторов. Существует мнение, что голос Далиды тоже соответствовал низкому меццо-сопрано.
Так или иначе, наше исполнение получилось очень удачным. Я видела, как расширились глаза у моей сокурсницы.
Она совсем не ожидала такого шоу на уроке и сидела как завороженная, а потом долго аплодировала и восхищалась. Мы и сами были ошеломлены!
Во время пения оказалось легко произносить окончания слов, которые мне никак не удавались при ответах на вопросы. Фразы песни лились плавно и мягко, как глазурь по поверхности торта, глянцево сверкая и переливаясь.
Мы так увлеклись, что не заметили, как пришло время заканчивать занятие. Оно получилось волшебным.
К сожалению, вскоре мне пришлось прервать уроки французского: сначала преподаватель заболел, потом закончились деньги, которые я откладывала на оплату курсов.
Тем не менее невероятная легкость произнесения иностранных слов при пении мне запомнилась. Уверена, такой способ изучения языков очень эффективен. Он раскрепощает, придает занятиям легкость и романтический флер.
Обучению способствует и то, что при пении происходит активация обоих полушарий мозга. Левое активируется для перекодификации слов с родного языка на иностранный, а для воспроизведения мелодии становится активным правое.
Таким образом, синхронная работа способствует гармоничному функционированию полушарий и запоминанию незнакомых слов.
Глава 32Обморок в банке. Помощь психиатра
Незаметно подошло время основной выплаты за аппаратуру Solisten[44]и курс обучения в Париже. Помня о трудностях денежного перевода в филиале банка и учитывая размер суммы, которую необходимо было внести, я решила обезопасить себя от тревоги и стресса.
Договорилась с мужем, что мы вместе поедем в центральный офис банка и муж будет сопровождать меня до самой кассы. Я почему-то была уверена в том, что в центральном офисе сотрудники хорошо знакомы с процедурой перечисления средств на зарубежный счет, мне казалось, что трудностей не возникнет.
Сначала все шло по задуманному плану. Мы с мужем подъехали к зданию банка, расположенному на центральном городском проспекте, и зашли внутрь. Была зима, на улице рано стемнело.
Так совпало, что в этот день на моей работе проходило краевое торжественное мероприятие, по этому поводу я была в «парадной» норковой шубе.
В Сибири шуба – не роскошь, а необходимость. Никакие пуховики не могут сравниться с «цигейкой» (мех, выделываемый из шкуры тонкорунных овец цигайской породы). Каждая сибирская женщина старается иметь в своем гардеробе такую шубу.
В начале 2000-х годов невероятно модными в России стали шубы из норки, которые привозили из Китая, Турции и Греции. Иметь норковую шубку было признаком статуса и престижа. Я тоже мечтала о ней.
Одна из пациенток мужа работала директором мехового салона. Она осталась так довольна результатом лечения, что сделала мне большую скидку на покупку норковой шубы.
Сшита купленная шуба была не из цельных шкурок, а из узких полосок меха. При первом же ее «выгуле» я поняла, что надевать ее можно только «на выход»: в гости или в театр. Гулять в ней в мороз было холодно. Мероприятие на работе проходило редко, заставляло «держать фасон».
Я надела дорогую шубу.
В холле банка мы увидели небольшую очередь, но обслуживание почему-то тянулось долго, я начала нервничать.
Муж тоже сидел как на иголках. Несмотря на то что он пообещал мне сопровождение, в последний момент образовалась какая-то консультация (так бывало нередко, люди заболевают внезапно, помощь всем нужна «очень срочно»).
Проводив глазами очередного клиента, которого объявил голос электронного диспетчера, муж вскочил со стула, сказал, что «уже опаздывает», и убежал. Я осталась одна.
До этого я никогда в жизни не держала в руках такую сумму денег. Максимум, чем мне доводилось распоряжаться, – это месячная зарплата. Было страшно.
Вспоминались предостережения мамы и бабушки перед поездками в другой город. Как они заставляли класть деньги в нижнее белье, пришивать сделанные из ткани кармашки или пристегивать их к колготкам изнутри булавками. В каждом посетителе мне мерещился потенциальный грабитель, готовый напасть на меня в любую секунду.
Наконец объявили мою очередь. Я подошла к стойке и объяснила свою цель оператору. Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что она тоже не знает, как делать денежные переводы за рубеж.
Опять повторилась процедура вызова начальника, долгой консультации, уточнения заполнения каждой строки в квитанции. Я видела, что наши разговоры и обсуждение привлекают внимание других посетителей. Градус напряжения нарастал. В итоге я поставила лишний ноль, и документы пришлось переписывать снова.
К кассе я подошла красная как помидор и взмокшая от пота.
Сняла шубу и перекинула ее через руку. Охраны нигде не было видно. В кабине стояла духота. Я подала документы в окошко и положила норковую шубу рядом на полку.
Внезапно я почувствовала себя совсем плохо. Сказались напряжение прошедшего дня, долгое ожидание и заполнение документов. В глазах потемнело. Я почувствовала, что оседаю на пол и теряю сознание.
В самый последний момент перед моими глазами промелькнула следующая картина: я лежу в кабинке на полу, заходит случайный посетитель, забирает деньги и дорогую шубу.
Про то, что в банке всюду камеры и охрана, я не подумала.
Мысль о возможном несчастье «вытолкнула» меня на поверхность, я пришла в себя. Ослабевшими руками достала из сумочки деньги и передала их кассиру. Надеюсь, она не обратила внимания на мое состояние.
Когда я вышла из кабинки, ноги дрожали, колени подгибались. Я опустилась на стул и еще некоторое время сидела в холле.
С этого дня время побежало быстрее. Кроме родителей, никто не знал про предстоящую поездку.
Для решения проблемы с визой девушка из турагентства, в которое я обратилась, чтобы оформить Шенген, посоветовала купить туристическую путевку в Париж на несколько дней. Мне подобрали тур, в котором три дня посвящались экскурсиям, а еще три дня были свободны. В эти дни как раз и планировалось обучение в компании Томатис.
Я заблаговременно подала документы, но решение визового центра задерживалось. Загранпаспорт с визой должна была выслать турфирма-посредник, находящаяся в Москве.
В результате мы договорились, что в назначенный день я утренним рейсом полечу в Москву. Документы (вместе с билетами и бумагами для заселения в отель и экскурсий) курьер привезет прямо в аэропорт Внуково, откуда вечерним рейсом я должна лететь в Париж.
На руках у меня были российский паспорт и билеты до Москвы и обратно. Я прокручивала в голове возможные варианты событий.
1. Визу не успеют сделать, и я застреваю в Москве на неделю. Потом лечу обратно.
2. Не получается встретиться с курьером. (См. пункт 1.)
3. Вся эта история с путевкой – мошенническая схема. Я прилетаю в Москву, а никакой турфирмы-посредника не существует.
4. Я прилетаю в Париж, где оказывается, что компания Tomatis Developpement – это большая афера, на удочку которой ловятся наивные российские граждане, желающие получить чудо-методику.
Последний вариант был самый благоприятный, потому что позволял хотя бы увидеть великий город и… умереть, потому что я не смогу вернуться обратно с позором (хотя муж обещал, что в случае чего разделит со мной все риски и не будет меня упрекать).
Все эти мысли настолько меня тревожили, что за неделю до поездки я стала плохо спать и почти перестала есть.
Я старалась не показывать этого, но мой внешний вид говорил сам за себя. В определенный момент я поняла, что мне нужна помощь. Понимала, что нахожусь на грани нервного срыва, и решилась на консультацию психиатра.
Психиатрический диспансер находился совсем рядом с моей работой. В обеденный перерыв я сходила на прием к знакомому доктору. Не вдаваясь в детали, пояснила, что у меня сложная житейская ситуация и мне тяжело уснуть.
Мне назначили лекарство.
После приема препарата я почувствовала невероятное облегчение. Тревога стала отпускать меня, пришли спокойствие и душевное равновесие.
Самый большой страх – это страх неизвестности. Если осознаешь опасность и боль, которые тебя ожидают, этому можно противостоять. Но когда много «точек неопределенности», перенести это бывает очень трудно.
Необходима профессиональная помощь.
Пережив один раз большой страх и победив его, начинаешь на многие вещи смотреть более философски. Просто делаешь глубокий вдох и шагаешь вперед.
Глава 33На грани фола
Проект под названием «Томатис» в нашей семье был засекречен. Причин для тайны, окутавшей мой вояж, было несколько.
Во-первых, мы с мужем не до конца верили в существование французской компании. За свою жизнь мы много раз сталкивались с разного рода мошенничеством и махинациями. К жертвам афер люди всегда относятся с плохо скрываемым оттенком презрения. Не хотелось стать объектом насмешек и жалости.
Во-вторых, поездка в такую страну, как Франция, была для многих соотечественников недосягаемой. Шенгенская виза стоила дорого. Организация самой поездки еще дороже.