К моему удивлению, Сережа вызвался с Машей и Колей испытать себя на аттракционе. Это было неожиданно.
Я понимала, что ему не хочется показаться слабаком перед новыми знакомыми. В его лице я видела напряжение.
Но было кое-что еще. Я догадывалась, что он хочет доказать и себе самому, что способен на такой решительный шаг. Внутри него происходила борьба между страхом и самоуважением. Я еще раз переспросила, не хочет ли он пойти со мной погулять по парку.
Сережа подтвердил свое решение идти на аттракцион.
Я не стала его отговаривать. С ребятами была взрослая девушка Маша, я согласилась отпустить сына под ее ответственность. Они вернулись как герои, очень воодушевленные, с блестевшими глазами и оживленно переговаривались между собой. Сережа охотно делился впечатлениями. Я видела, что он очень гордится тем, что преодолел свой страх, и втайне радовалась за него. А вслух восхищалась ими, подчеркивая, что ни за что не решилась бы на такое испытание, что, впрочем, было правдой.
Мы все устали, день близился к концу, солнце садилось.
Как раз в это время в парке проходило вечернее шоу. Посетители собирались на небольшой площади, где разворачивалось шествие сотрудников парка, одетых в национальные наряды разных стран и народов. В заключение на середине искусственного озера, сооруженного в парке, показывали лазерное шоу, сопровождавшееся сказочной музыкой и фейерверками.
Поездка прошла прекрасно. Мы были по-настоящему счастливы. Испания дала глоток свободы и короткую передышку от нелегкой повседневности, в которой мы жили.
Мы с сыном стали немного смелее. Увидели прекрасный мир спокойствия и красоты. И увезли кусочек этого мира с собой.
Глава 45Семейный уик-энд в родном краю. Эффект Пигмалиона
В августе этого же лета один из пациентов моего мужа – Иван Петрович, так его звали – пригласил нас всей семьей на отдых в отдаленный предгорный район. Мы поехали вместе с сыновьями (старший был на каникулах, гостил летом дома). Путь предстоял неблизкий. Сначала мы целый день ехали до районного центра, где нас ждал Иван Петрович, а потом вместе двинулись в сторону базы отдыха, расположенной на берегу озера.
Иван Петрович много лет работал директором школы, затем стал заведовать местной звероводческой фермой, на которую нас пригласили. В машине начались разговоры «за жизнь», старшие мужчины оживленно беседовали, я тоже вставляла реплики. Сережа молчал.
Мы привыкли к тому, что он не вступает в беседу, и не обращали на это особого внимания. Иван Петрович имел огромный педагогический опыт. Он заметил, что мальчик не вступает в разговор, и стал задавать вопросы, обращаясь именно к нему.
Он спросил, в каком классе учится сын, каким видом спорта занимается. Разговаривал спокойно, не сюсюкая и не заискивая перед ребенком.
Интерес его был искренним и неподдельным, он НА САМОМ ДЕЛЕ хотел знать о жизни сына, о его чаяниях и надеждах. Мы привыкли, что Сережа либо не может, либо не хочет отвечать на вопросы, и старались «зашумлять» разговор, вставляя в него свои реплики и давая свои ответы. Это камуфлировало нежелание сына общаться.
Видимо, мы пропустили момент, когда он стал способен активно участвовать в беседе, вступать в диалог. Неожиданно для нас Сережа стал рассказывать незнакомому человеку подробности своей жизни.
Это было настолько нехарактерно для сына, что мы всей семьей хором замолчали и стали наблюдать за происходящим. Раньше ответы Сережи часто бывали неуместными, он не всегда мог сформулировать мысль и ответить развернуто. Оказалось, что теперь Сережа может спокойно беседовать, не прибегая к нашей помощи и подсказкам.
Но главное не это. Мы увидели, что сын доверился чужому взрослому мужчине, который внимательно слушал мальчика, не перебивая и не иронизируя над тем, что он говорил. Это была совершенно иная, взрослая манера общения. Сережа это почувствовал. Поняв, что к нему проявляют неподдельный интерес, он буквально раскрылся на наших глазах. Как в сказке Гофмана о превращении Щелкунчика в прекрасного принца, мы увидели превращение Сережи в открытого, общительного мальчика.
Мне кажется, что мы все в тот момент испытали… стыд.
За то, что могли, но не захотели вовремя проявить доверие. Было неловко, что Сережа нашел поддержку у чужого человека, а не у члена семьи. Без сомнения, сказался большой педагогический опыт Ивана Петровича, его умение находить общий язык с детьми разного возраста и уровня развития.
Очень важно, чтобы в определенный период жизни рядом с мальчиком появился наставник. Не обязательно им должен быть отец. Такой фигурой может стать тренер, учитель, брат, дедушка или любой другой мужчина. Мне кажется, главным является авторитетный образ, который видит мальчик. Этот человек должен быть способен выслушать ребенка, встав с ним на один уровень восприятия. Проявить терпение и внимание к потребностям, нуждам и интересам.
Понимающая мать – это прекрасно. Но необходима гендерная, ролевая модель мужчины.
Огромная проблема в нашей стране – потеря большого количества мужчин во время нескончаемых войн. Воспитывать мужчину по рассказам матери и оставшимся фотографиям – не лучшая стратегия. Мальчикам, воспитанным женщинами, трудно стать ролевой моделью для собственных детей.
Конечно, есть личности, которые, идя путем саморазвития, постепенно набирают мужской опыт, где можно: наблюдая за семьей соседей, работая в мужских коллективах и т. д. Но далеко не всегда можно встретить человека, ЛИЧНО заинтересованного в развитии взрослеющего мальчика.
Позже, месяца через два, муж принес домой странный предмет. Это был спортивный кубок. Обыкновенная безделушка, сделанная из пластика, какую можно купить в специализированном магазине. Особенность сувенира заключалась в том, что в центре была фотография мальчика, исполняющего одно из движений гимнастики ушу, и лозунг: «Только вперед!»
Оказывается, Иван Петрович приезжал на консультацию к мужу и передал Сереже подарок. Он не забыл его рассказ и почувствовал, насколько сын нуждается в поддержке.
Сережа был очень доволен. Он поставил кубок на самое видное место в комнате.
Эффект Пигмалиона – это самореализующееся пророчество[62]. Оно касается будущего. Благодаря ожиданиям, высказываемым прогнозам (плохим или хорошим) сказанное начинает воплощаться в жизнь.
В нашем менталитете всегда считалось правильным критиковать детей, «чтобы не зазнавались», «не выросли избалованными». Оказалось, что, преуменьшая достоинства ребенка, мы на самом деле подрезаем ему крылья, не даем раскрыться потенциалу, демонстрируем, что не верим в него, отсекая ему перспективы к развитию. И наоборот: когда мы верим в ребенка, мы вдохновляем его на новые свершения, на достижение результатов, которые кажутся невозможными.
В той поездке мы сплавлялись по реке Катунь на резиновых лодках, преодолевая небольшие пороги. В каждой лодке находилось два человека, Сережа плыл с отцом.
Маршрут был не опасным. Тем не менее он требовал внимания и совместных усилий: лодку крутило в разные стороны течением, и, чтобы остаться на плаву, необходимо было управлять «судном» вместе. Успех зависел от усилий обоих участников.
Течение то убыстрялось, то приостанавливало ход. В минуты передышки мы любовались красотой скалистых берегов реки. Попадая в мелкие водовороты, кричали друг другу, стараясь корректировать движение лодок и избежать столкновения. Было весело и немного страшно.
Голоса звучали гулко, отражаясь от скалистых берегов негромким эхом.
Пристав к берегу, мы ступили на твердую землю почти без сил, но очень довольные. Мышцы затекли во время длительного сидения на резиновом дне, зато маршрут был пройден.
Через два дня мы возвращались в город. Лето подходило к концу.
Глава 46Вызов окружению. Непривычная позиция
За несколько дней до начала занятий в школе я встретила на улице нашу соседку по даче Марину с сыном Олегом.
Мы уже не были друзьями, но я придерживалась позиции «плохой мир лучше доброй ссоры».
После конфликта наши садовые участки разделил металлический забор. Дети перестали ходить друг к другу в гости, но открытой вражды не было. Я знала, что семья Стаса взяла неоправданно большой кредит на покупку трехкомнатной квартиры и испытывала финансовые проблемы. Позволить себе поездку на летний отдых, кроме как в гости к родителям Марины, живущим в другом городе, они не могли.
При встрече мы перекинулись несколькими ничего не значащими фразами. На вопрос Марины, куда наша семья ездила отдыхать, я на секунду замерла. Будучи чувствительной к чужому проявлению высокомерия, наглости и хамства, а также вмешательству в личное пространство, я тонко чувствую моменты, когда моя информация может ранить собеседника. Я отчетливо осознавала, что описание прелестей поездки в Испанию может испортить настроение Марине. Ведь ее семья не могла позволить себе сейчас путешествие. И все же…
До этого я много раз продумывала стратегию «повышения ставок» Сережи в классе. Меня воспитывали с представлениями о том, что ни в коем случае нельзя хвастаться, выпячивать свои заслуги перед другими.
Необходимо вести себя скромно, уважая чувства других людей. Но постепенно во мне проснулось понимание, что стратегия интеллигентного поведения в группе людей, в которой мы оказались, не работает.
Совершенно осознанно я стала подробно и красочно описывать нашу поездку с указанием стоимости путевки, затрат на развлечения и о полученном удовольствии тоже упомянула. Не скрою, я почувствовала прелесть отмщения. Я не уважаю такие чувства. И в себе тоже. Но тогда я их испытала.
В другой обстановке, с другими людьми я обязательно подавила бы этот недостойный порыв. Однако, хладнокровно рассуждала я про себя, такие люди, как Марина, понимают только «право сильного». Или богатого. Как в карточной игре, я решила бить тем козырем, который имел для нее значение.