– На тебя вчера много чего свалилось, да и наш разговор зашел не туда.
Я кивала, будто внимала его словам, хотя на самом деле любовалась тем, как ему идут классические брюки и рубашка. Белый контрастировал с медового цвета кожей, и мне хотелось раздеть его и облизать, тело буквально дрожало от потребности.
– Хорошо спала? – он повернулся, облокотился на стойку и оценивающе посмотрел на меня.
– Очень. Кажется, здесь намного комфортнее, – я обвела рукой помещение. – Пуховое одеяло, а подушка будто сделана из облаков. Вид отсюда тоже потрясающий. Даже не представляю… сколько мне придется заплатить за все это?
– Нисколько, – хмыкнул Данте, а затем достал из пакета коробку с едой. Когда он открыл ее, внутри я увидела булочки с сахарной пудрой и яичницу с чоризо. Следом появились какие-то фрукты, названия которых я не знала.
– Что это такое? – облизнувшись, спросила я.
Он указал на выпечку.
– Пан де Майорка. Они сладкие и хорошо сочетаются с местными фруктами: квенепой и гуанабаной.
Мой живот заурчал. Данте улыбнулся.
– Проголодалась, Ягненок?
– Даже не подозревала, насколько.
Он указал на кровать.
– Садись и позволь покормить тебя.
Я провела рукой по одеялу и села.
– Эта кровать намного удобнее той, на которой я спала в предыдущем номере.
Данте хмыкнул, но не прокомментировал это.
– И доступ на этаж ограничен.
Он кивнул, никак не объясняя, почему мы удостоились такого особого отношения.
– Неужели правительство всегда размещает своих сотрудников с подобными условиями?
– Лайла, я работаю по контракту. Больше похоже на частный бизнес. Никакой официальной работы на правительство. И не как в «Дельте».
Я села на кровать и посмотрела, как он достает из коробки булочку с липкой глазурью и кладет ее на тарелку.
– Я мало общалась с тобой, когда ты служил в отряде «Дельта».
– Ты вообще со мной не разговаривала, – резко парировал он.
Вздохнув, я провела рукой по волосам. Мы оба знали, этот жест свидетельствовал о нервозности.
– Лайла, я шучу, не стоит из-за этого вырывать волосы, – он поднял голову и подмигнул, слизывая пудру с пальцев.
Я быстро отвела взгляд, мысленно ругая себя за реакцию на этот жест. Соски под майкой напряглись, а ведь на мне даже не было лифчика.
Не моя вина, что этот мужчина по-прежнему оставался сексуальным и что я помнила, насколько опытен он был в постели.
Пришлось прочистить горло.
– Спасибо, что принес еду, – начала я, внимательно разглядывая завтрак. Уже несколько дней мне не удавалось нормально поесть. В отеле не подавали ничего подобного, и уж, конечно, тюремную еду с трудом можно было счесть съедобной. – Где ты все это взял?
– Внизу.
Я прищурилась.
– Данте, я была во всех тех ресторанах.
– Но ты ведь не была там со мной? – он улыбнулся настолько широко, чтобы на его щеке появилась ямочка, и я закатила глаза. Мое тело явно никогда не сможет спокойно реагировать на него.
Все это Данте принес для меня. Он сел на стул, положил обутую в кожаную туфлю ногу на колено и, откинувшись назад, посмотрел прямо на меня.
– Что ты делаешь? – я махнула рукой в сторону стола, у которого он устроился.
– Буду смотреть, как ты ешь, – сказал он, потянув за воротник своей сшитой на заказ белой рубашки. – Клади еду в рот.
Исходивший от булочки запах был настолько соблазнительным, что я не могла отказать себе в удовольствии съесть ее. Так что отрезала кусочек теста и отправила его в рот.
– Одной мне столько не съесть, – а затем прожевала, наслаждаясь сочетанием сладкого и соленого. Довольно промычала. – Тебе тоже стоит поесть.
– Я уже позанимался и поел.
– Ты… в отеле? Когда ты проснулся?
Он пожал плечами:
– Раньше тебя.
– И, судя по всему, еще успел принять душ и собраться, потому что я не привыкла видеть тебя в такой одежде.
– Похоже, нам обоим придется привыкать к новому стилю друг друга.
Я закатила глаза.
– Мой стиль уж точно попроще твоего.
– И из-за твоего гардероба у нас будут проблемы.
Я покачала головой, игнорируя его слова. Он мог продолжать вести себя как старший брат, а я все равно собиралась носить что хотела и когда хотела. Жизнь здесь стала подтверждением моей правоты. Я слишком долго беспокоилась по поводу мнения других людей, так что заслужила такого рода свободу.
Пока я тихо ела завтрак, Данте возился с телефоном. Мне очень хотелось задать ему миллион вопросов, но я сдерживалась, понимая, что лучше начать с чистого листа.
– Знаешь, я должна поблагодарить тебя за этот номер, – даже не думала, что мне удастся так хорошо выспаться. – Как я уже сказала, матрас очень мягкий, и, раз сегодня у меня больше сил, вечером я обязательно попрыгаю на кровати.
– Попрыгаешь? Лайла, ты серьезно? – он покачал головой.
– Не стоит отказываться, не попробовав.
– Я не прыгаю на кроватях, Ягненок, – с улыбкой ответил он.
– Вообще никогда?
– Никогда.
– Почему? Это ведь весело.
Он выгнул бровь:
– Предпочитаю развлекаться там иными способами.
Я фыркнула и продолжила есть, практически запихивая еду в рот, лишь бы не отвечать.
Опустошив тарелку, подняла голову и увидела, что Данте пытается сдержать улыбку.
– Ну что, закончила отмалчиваться?
– Боже! – схватила тарелку и понесла ее в раковину. – Давай просто забудем.
– Хорошо, – он провел рукой по волосам, затем встал и прижал руку к матрасу, проверяя его на мягкость. – Похоже, на нем и правда приятно прыгать.
Возможно, я чувствовала, что нам нужно избавиться от неловкости в общении, а может, мне нужно было просто разрядить обстановку, но вместо того, чтобы просто согласиться, я сильно толкнула Данте. Он упал на подушки. Или плавно опустился на них. Я знала, если бы Данте не захотел подчиняться, мне бы ни за что не удалось сдвинуть его с места.
Я запрыгнула на кровать и подпрыгнула. Он посмотрел на меня.
– Правда мягкий?
– Ты похожа на себя двенадцатилетнюю, – он заложил обе руки за голову.
Я плюхнулась рядом и взглянула на него. Он был настолько огромным, что занимал половину кровати. Сплошные мышцы. Из воротника рубашки выглядывал конец татуировки, но я не знала, как она выглядит ниже, на груди. У меня никогда не было возможности посмотреть на этот рисунок, но сейчас отчаянно хотелось задрать рубашку и рассмотреть подробности.
Я вздохнула и разгладила простыни, решив уделить внимание несуществующим складкам.
– Но мне больше не двенадцать. Теперь я сама несу ответственность за свою жизнь. Взять, к примеру, этот отель. Я как-нибудь расплачусь с тобой, потому что это…
Внезапно мое горло сжалось, и я почувствовала облегчение. Я только что вкусно позавтракала, а еще находилась не в тюрьме. Мне еще предстояло решить ситуацию с сестрой, но рядом с Данте я чувствовала себя в гораздо большей безопасности. Потому что после долгого существования в окружении семьи самостоятельная жизнь оказалась страшнее, чем я думала.
Я изо всех сил старалась не разрыдаться.
Никогда не понимаешь, насколько близко подошел к краю, пока кто-нибудь не оттащит тебя подальше от него.
– Я правда очень благодарна тебе, – прошептала я сквозь ком в горле.
– Ягненок, красавица, что не так?
Я поморщилась.
– Нет, Данте, никаких милых прозвищ. Сначала я поверю, а потом буду плакать.
– Я говорю только то, что имею в виду.
Данте всегда был хорошим и обаятельным парнем. Интересно, он называл «красавицами» большинство женщин? И правда верил, что они красивы?
Я тяжело вздохнула.
– Думаю, причина в шоке… Я не понимала… мне очень хотелось обрести самостоятельность, жить как пожелаю, хотя иногда и бывало трудно. А теперь все это. Одновременно проклятие и благословение.
– Почему проклятие? – он нахмурился, словно не мог понять, как я могу быть чем-то недовольна.
– Во-первых, тюрьма. Что мне всем сказать? Предполагалось, что меня не будет несколько дней.
– Тогда оставайся здесь и затаись.
Я кивнула, и все равно все было не так просто. Кусая ногти, я размышляла обо всем.
– Данте, я наговорила Иззи кучу гадостей, а теперь она застряла в тюрьме.
– Она простит тебя, – сказал он и потянул прядь моих волос. – И она сама пожелала остаться там. Наверное, ты забыла, насколько сильны сестры Харди. И помни, ты не только сильная, на тебя практически невозможно злиться.
Данте смотрел в мою сторону, но будто бы сквозь меня, продолжал теребить мой локон большим и безымянным пальцами. Точно так же он делал в нашу первую ночь.
Мне захотелось открыться и разобраться с тем вопросом, которого я так старательно избегала, что позволило бы нам двигаться дальше.
– Ты прощаешь меня за все?
Он ухмыльнулся и приподнял темную бровь.
– Что ты такого сделала, что я должен простить тебя, Лайла?
Я пихнула его плечом, затем снова упала на кровать и уставилась в потолок. Люстра над нашими головами сияла кристальной чистотой, значит, кто-то определенно каждый день убирал этот номер… и гораздо тщательнее, чем мой предыдущий.
Я прочистила горло, надеясь разрядить обстановку.
– Ты прекрасно знаешь ответ на вопрос. Не надо было вести себя так, будто мы просто случайно переспали, а потом молчать, отказываясь отвечать на твои письма. Прости меня за это.
Он кивнул, будто ожидая продолжения.
– В свое оправдание скажу, что во-первых… Ну, если бы я прямо сказала, чего хочу, ты бы точно отказал мне.
– Чертовски верно, я бы отказался.
Его честность жалила.
– Все было настолько плохо?
Я увидела, как играют желваки на его скулах.
– Плохо быть с тобой? Нет, совершенно точно нет. Плохо ли чувствовать, будто между нами могло быть нечто большее? Возможно.
– У нас было это большее! – тут же возразила я. – Просто я… в университете все изменилось. И, наверное, следовало объяснить, но я могла лишь написать то, что написала. По крайней мере, я сказала, что мы сможем пообщаться, когда встретимся дома.