Сглотнув, я схватила иглу:
– Если ты не будешь стоять спокойно, получится некрасиво.
В ответ он укусил меня за шею, и я зашипела.
– Делай, что тебе говорят, Ягненок. Я хочу почувствовать твои руки на себе.
Он медленно двигал рукой по члену. Я чувствовала его взгляд, пока протирала руки спиртом, завязывала узел стерильной нити и сдвигала края пореза вместе, чтобы позже соединить их.
– Возможно, будет немного больно.
Он хмыкнул:
– Я привык смешивать удовольствие и боль.
Прикусив губу, я сосредоточилась на его ране:
– Нужно наложить всего шесть или семь швов.
Глаза Данте блеснули, он улыбнулся:
– Давай сделаем семь, хорошо?
Я пожала плечами и, стараясь игнорировать бабочек в животе, приложила к ране смоченную в спирте салфетку. Усмехнулась, когда он зашипел.
– Данте, постарайся сконцентрироваться на своем удовольствии и не двигайся.
Он прищурился в ответ на мой дерзкий комментарий, и как раз, когда я начала накладывать первый стежок, втянул кожу на моей шее, убрав руку от зеркала и скользнув ей в мои трусики.
– Господи, Данте, – ахнула я, но он не остановился, просто продолжил поглаживать свой член и одновременно с этим ласкать мою киску. Моя рука задрожала, я начала возбуждаться еще сильнее.
– Будь хорошей медсестрой, Лайла. Я знаю, ты упорно трудилась, чтобы получить профессию.
Я захныкала и объявила:
– Один стежок готов. Осталось еще шесть. Надо было зашить рану до душа. Ты потерял много крови, и можешь…
Большим пальцем он нажал на мой клитор, отчего я тут же выгнула спину, а моя рука дернулась, и нитка натянулась. Данте зашипел, а затем улыбнулся, словно ему нравилось заставлять меня терять концентрацию даже в ущерб собственному комфорту.
– Данте, какого хрена, – я грозно посмотрела на него.
Он усмехнулся:
– Делайла, ты ругаешься, только когда злишься. Когда я взял тебя на руки, ты призналась, что такое происходит постоянно, – он лизнул меня в шею.
– Второй шов готов. И скажи, что мы сейчас обсуждаем?
Он вставил в меня еще один палец и стал двигать им вперед-назад в таком же медленном ритме, в котором ласкал свой член.
– Мне нравится знать о тебе все. А ты повернула все так, будто дело обстоит иначе.
– Я не могу… давай сосредоточимся на главном.
– О, Ягненок, я очень даже сосредоточен.
Я наложила еще два шва, и сделала это болезненнее, чем следовало. Данте наслаждался тем, как я ерзала, пока пыталась выполнить работу, ради которой четыре года училась в школе медсестер, – обеспечить пациенту максимальный комфорт, даже если он испытывал боль.
Его щека терлась о мое ухо, когда он покусывал его и шептал:
– Мне нравится боль, Лайла. Убедись, что, накладывая швы, ты оставила на мне свои отметки. Хочу знать, что на моем теле есть твои следы и что они останутся на мне навсегда.
– Я горжусь своей работой, Данте, – сказала я сквозь стиснутые зубы, изо всех сил стараясь не выронить иглу и не прыгнуть на его член. – Возможно, не останется даже шрама.
На этот раз он впился зубами мне в шею, быстро вытащил из меня палец и начал водить им по моему клитору. Я как раз делала седьмой стежок и ахнула, едва ли не подпрыгнув. Данте прижался грудью ко мне, обхватил меня за талию и впился в губы. Он втянул мой язык в рот, словно изголодался по нему, будто вдруг перестал понимать, как жить без меня.
– Заканчивай, Лайла, чтобы я мог добраться до рая. Если я сейчас же не трахну тебя, то превращусь в животное.
Я возилась с узлом. Обычно эта часть была самой легкой, но сейчас я не могла сосредоточиться ни на чем, кроме его члена рядом с моей промежностью и его рта, скользящего по моей коже вниз – по ключицам, к груди.
Затем Данте ухмыльнулся.
– Закончила?
Я прикусила губу, понимая, что мы переходим черту:
– Данте, если мы сейчас займемся…
– Знаю, ты все еще хочешь выполнить пункты списка, – он выругался себе под нос. – Лайла, я весь день думал об этом, но, черт, даже если хочу, я не могу дать тебе желаемое, – пробормотал он, прижимаясь лбом к моему.
Я согласно кивнула, словно мое сердце не разбилось от его слов, словно его отказ не причинял боль. Но именно так и было. Он уничтожил надежду, которая каким-то образом проникла сквозь возведенные мной стены. И даже с разбитым сердцем я продолжала глупо идти по тому пути, по которому мы двигались сейчас.
Именно я опустила руку и отодвинула трусики:
– Я все еще чиста и принимаю таблетки.
– Черт, вряд ли это важно сейчас, – процедил он, словно ждал от меня одобрения.
– Тогда покажи мне звезды, Данте Арманелли.
Данте не медлил ни секунды. Он уже пристроился у моего входа, поэтому тут же толкнулся в меня, прохладный металл его пирсинга терся о мягкую плоть моих стенок, а глаза цвета вечнозеленых деревьев смотрели на мою шею. Он замечал каждое мое движение, и меня бесило, что он понимал, что все они означают. Я выгнула спину, и он обхватил меня за бедра, его член запульсировал в правильном месте, и я прижалась теснее, стремясь получить все то, что он мог мне дать.
– Неужели ты не понимаешь, что ты сама и есть рай, Ягненок? – снова и снова шептал он мне на ухо, пока двигался во мне. Металл на его члене дарил новые ощущения, и, чувствуя Данте внутри после стольких лет, я будто снова стала человеком, а не пустой оболочкой, какой была до этого. Я словно наконец нашла свет, потому что раньше потеряла его. Я исцелилась, тогда как до этого была сломлена.
Части нашей души, которые мы считали испорченными, каким-то образом соединились в нечто прекрасное.
Я почувствовала, как сжалась моя киска, и, проведя пальцем по моему соску, Данте пробормотал:
– Лучше бы тебе, Лайла, смотреть на мужчину, который заставляет тебя кончать.
Взглянув в его яркие глаза, я потерялась, снова и снова выкрикивая его имя, пока он толкался в меня.
Обхватив его ногами, я наслаждалась каждой секундой происходящего, стараясь запомнить каждый момент, потому что, когда он наклонился, чтобы поцеловать меня, я поняла – он прощался с этой частью наших отношений. Данте считал, у нашей связи нет будущего.
По мнению Данте, мы удовлетворили животное желание, и теперь нам нужно было отстраниться, вспомнить об ответственности и наконец стать теми, кем все всегда хотели нас видеть.
И я ненавидела даже мысли об этом.
Его мышцы напряглись, а я провела руками по его прессу, бицепсам и спине, когда он ворвался в последний раз, кончая.
Тяжело дыша, мы смотрели друг на друга. Затем я прижалась лбом к его плечу, и он медленно отстранился от меня.
– Господи, – выдохнула я, ощущая прикосновение его украшений к своей чувствительной плоти. – К этому можно привыкнуть.
В ответ Данте хмыкнул.
– Только если выбрала правильного парня, – затем он посмотрел на меня и подмигнул. Выйдя из меня, он выпрямился. Его член блестел от моих соков, а его сперма вытекала из меня.
Я попыталась свести ноги, но он протянул руку и не позволил мне осуществить задуманное.
– Ягненок, ты настоящая гребаная фантазия. Не двигайся. Мне выпала честь вытереть тебя.
Я посмотрела на себя, пока он брал с полки у зеркала белое полотенце для рук и, прежде чем смочить его, проверил температуру воды. Моя грудь потяжелела и припухла от ласк Данте. Он действовал грубо, и красные следы должны были остаться еще минимум на несколько часов. Мое тело блестело от пота, а между ног виднелись молочно-белые следы его страсти.
Данте встал между моих ног, тоже посмотрел вниз и облизнул губы.
– Клянусь, я навсегда твой.
– Данте, сомневаюсь, что способна пережить потерю кого-то еще больше, чем один раз, – прошептала я, потому что хотела, чтобы он понимал. Я была к нему небезразлична, а случившееся между нами казалось мне важным. Я боялась, что стану относиться к ситуации слишком серьезно.
Он вздохнул. Затем прижал теплое полотенце к моей промежности. Я задрожала от ощущения, что была настолько дорога ему, что он решил вытереть меня. Он всегда относился ко мне подобающим образом, но такого я от него не ожидала.
Я не сводила с него взгляда и увидела, как что-то изменилось в его глазах, когда он посмотрел на меня.
– Что?
– Ты сломлена из-за того, что я исправить не в силах, Ягненок.
– Я должна все сделать сама. Я единственная, кто способен на это. Возможно, для этого понадобится терапия и гораздо больше, чем просто список, но это хорошее начало, правда?
Он кивнул и прижался лбом к моему, когда бросил испачканное полотенце в корзину.
– Возможно, я тоже сломлен, и причина в потребности – обладать тобой.
Я смотрела ему в глаза и изо всех сил старалась не показывать силу своего отчаяния.
– Мое тело не перестает тосковать по тебе, Данте.
– И все же мы несовместимы, – он перевел взгляд на свою рану. – Мы оба понимаем, что не подходим друг другу. Черт, имею в виду, что моя жизнь не предмет мечтаний. Я точно это знаю.
– Но ты хочешь жить такой жизнью, верно?
– Другой у меня нет, – он стиснул челюсти. – Сегодня я убил человека.
Я ахнула от его признания, а он кивнул, позволяя правде повиснуть в воздухе.
– Если бы пришлось, я бы сделал это снова. Ты видишь во мне защитника, но я еще и тот, кто может стать причиной твоей погибели.
– Я в это не верю, – я покачала головой, но Данте уже закрылся. Он ускользал от меня, и мне вдруг стало страшно потерять его и все то, что между нами было.
Он нежно коснулся губами моих губ, спрятав свою личность Арманелли. Сейчас он показывал мне Данте, которого я всегда знала.
– Тебе пора в кровать, – заявил он.
Я не стала с ним спорить.
Просто охотно отправилась в свой номер, пытаясь разобраться в эмоциях и понять, какие отношения нас связывали.
Уходя, я услышала голос Данте:
– Лайла, я все равно помогу тебе с пунктами списка. Если в ближайшие пару дней у тебя найдется время, я отвезу тебя в Старый Сан-Хуан. Там ты найдешь все, что тебе надо.