В ту ночь мы собрались у костра и все обсудили. Благодаря поддержке семьи, терапии и любимому мужчине я смогла смириться со своими трудностями. После нескольких месяцев терапии я приняла идею о возвращении к учебе. Мне поставили два диагноза – высокофункциональная депрессия и тревожное расстройство, которые скорее всего были вызваны моей потребностью добиваться лучших результатов. Да, я была очень критична к себе и часто надумывала проблемы.
Мы ежедневно работали над этими проблемами. Но решение вернуться к учебе далось мне нелегко. Я хотела стать врачом, но старалась соблюдать здоровый баланс между учебой и заботой о своем ментальном здоровье. Я хорошо училась. После свадьбы на ферме на моем пальце красовалось обручальное кольцо, и я была беременна. Я мечтала об этом ребенке, и опустошение от его потери можно было сравнить с крушением поезда, который несется на полной скорости.
Данте пытался смягчить удар. Он каждый день неустанно заботился обо мне. Позволял проводить время с животными, где я могла выплакать свою боль. Клянусь, матери в этой конюшне понимали меня. Та наша большая рыжая лошадь всегда оставалась рядом. Иногда я забиралась к ней на спину и утыкалась носом в ее гриву, а она позволяла мне. Мы вместе оплакивали наши потери.
Как и сам Данте. Даже сейчас он обращался со мной как с невероятно хрупким существом, которое готово сломаться в любую минуту. Несмотря на то, что я воочию видела, как он ради меня уничтожил человека, со мной он обходился крайне бережно и нежно. Данте разбирался в людях. Он изучал их слабости и сильные стороны. Мог сломать вас или, наоборот, помочь излечиться лучше, чем вы сами. Возможно, он знал, что я на грани, что мое стремление к идеальности мешает мне, и он хотел, чтобы я освободилась.
Данте делал все идеально, точно следовал правилам, и все равно я не могла выкарабкаться из темноты и поблагодарить его. Его нежные прикосновения говорили о сочувствии и печали.
Забравшись в ванну, я села и позволила ему вымыть меня. Тишина между нами оглушала так сильно, что мое сердце ныло. Намылив шампунем мои волосы, он помассировал кожу головы и посмотрел на меня. Я искала в его глазах что-нибудь, кроме страданий. Мужчина, который обычно смотрел на меня с безудержной страстью, сейчас сдерживался, и мне захотелось помочь ему открыться. Он тоже переживал боль, вызванную потерей нашего ребенка, и все же подавил ее. Ради меня.
Данте делал все ради меня и для меня.
И мне хотелось ответить тем же.
Я взяла его за руку и провела ею по шее, а затем вниз, к груди.
Он отдернул руку:
– Лайла, я забочусь о тебе.
Я посмотрела на его кулак, на то, как напряглись вены на предплечье:
– А теперь я хочу другой заботы.
– Не уверен, что мы к этому готовы. Ты через многое прошла, – сказал он. Я знала, он говорил искренне, но блуждающий по моему телу взгляд свидетельствовал об истинных желаниях.
– Залезай ко мне в ванну.
Услышав мое предложение, Данте нахмурился:
– Нам пора ехать к твоим родителям.
– Они могут подождать. Данте, я хочу тебя, – медленно выговорила я, желая, чтобы он осознал, насколько сильно я нуждаюсь в нем. – Помнишь, ты всегда говорил мне использовать слова? Так вот, следую твоему совету. Хочу, чтобы мой муж оказался у меня между ног.
Когда он не ответил сразу, я посмотрела вниз на его мокрые шорты и увидела огромную выпуклость. Она свидетельствовала о том, что он хочет меня, но пытается отговорить себя.
Тогда я вылезла из ванны, пена и вода стекали по моей груди, и стянула с него шорты. Не сводя от меня взгляда, он позволил мне сделать это. Хотя мне было все равно. Я любовалась его наготой, мускулистым телом и украшенным пирсингом членом – настолько большим, что он едва помещался в мой рот. Мне нравилось рассматривать его, видеть, как сверкает на свету темный металл, словно побуждая коснуться его.
Поманив Данте пальцем, я отошла к краю ванны.
Муж покачал головой:
– Так мы не решим наши проблемы.
– Наша главная проблема состоит в том, что ты чрезмерно опекаешь меня и носишься со мной, а я хандрю.
– Это не хандра, а попытка справиться с потерей. Мы уже проходили такое, Ягненок. В жизни бывают как взлеты, так и падения.
Я кивнула, потому что понимала: он прав. Я знала, что иногда депрессия будет напоминать о себе и у меня не будет сил даже улыбнуться. Но сегодня я чувствовала себя достаточно сильной. Я знала, что мы справимся со всем, и хотела убедиться, что он тоже это понимает.
– Ты не можешь каждый раз спасать меня.
Данте потер затылок. Я видела, что он расстроен и пытается заглушить свою боль, чтобы помочь мне справиться с моей.
– Дело не во мне. Тебя нужно любить и…
Я покачала головой.
– Данте, ты готов нянчиться со мной всю оставшуюся жизнь. Клянусь, я…
– И не пожалею ни о чем, – он пожал плечами и вместо того, чтобы залезть ко мне в ванну, повернулся к зеркалу.
– Данте, если ты сейчас же не уберешь со своего лица это грустное выражение и не трахнешь меня, клянусь, я буду всю ночь кричать и плакать, – вот так. Я использовала все нужные слова.
Он застонал, а затем выругался, глядя в потолок. Мне нравилась эта ванная комната. Мы сделали здесь ремонт: великолепная люстра в центре, белая ванна и белая мраморная плитка. Золотые смесители смотрелись эффектно на фоне белого. Я наблюдала, как он подошел к ящику с золотыми ручками и открыл его. Достал что-то и с улыбкой повернулся ко мне.
Взгляд Данте изменился. Печаль исчезла, но осталась решимость, которую теперь дополнил голод.
– Ягненок, если я тебя трахаю, то и команды раздаю я. И ты сама знаешь, именно так тебе и нравится.
Я взглянула на его руку и увидела розовый…
– Это мой вибратор из…
– Пуэрто-Рико? Да, раз ты давно не ублажала себя им, думая обо мне, я решил взять дело в свои руки.
От его слов меня захлестнула волна возбуждения, но я недолго наслаждалась ей, потому что мой муж тут же оказался в ванне и уложил меня на спину. Сам он сел сверху, в итоге моя голова выглядывала из воды, а его член был прямо напротив моего рта.
– Что мы… – зашипела я, когда он повернул кран у себя за спиной и вытащил лейку для душа, включив режим «массаж». Горячие капли падали вниз, попадая прямо на клитор. Затем он открыл слив, чтобы вода медленно вытекала из ванной.
– А теперь, – он взял вибратор и дважды нажал на кнопку, отчего прибор быстро запульсировал между его пальцами, – если на минутку станешь хорошей девочкой и возьмешь в рот мой член, я смогу трахнуть твою попку, пока снова буду обрабатывать твою киску. Ты почему-то решила, что можешь командовать мной, хотя мы оба знаем, кто здесь главный.
– Я… – его член находился так близко к моему рту, что мне не удавалось мыслить здраво.
– У моего Ягненка есть язык? И мой член вот-вот получит его?
Боже, именно таким он мне и нравился. Когда Данте был таким, я чувствовала себя дикой, свободной и взбалмошной, даже если мне было чертовски грустно.
– Хочу облизывать тебя целую вечность. Хочу, чтобы ты кончил мне в рот.
Ноздри Данте затрепетали, он стиснул челюсти и переместил свободную руку мне на шею.
– Мне нравится твой грязный рот, Ягненок, особенно сейчас, когда я собираюсь трахнуть его и как следует испачкать.
Он провел большим пальцем по моей нижней губе, а затем отклонился назад и поместил вибратор именно туда, куда мне было нужно. Когда Данте провел устройством по моим складочкам и ввел его в меня, я почувствовала вибрацию.
Он хотел увидеть мою реакцию, хотел, чтобы я стонала для него, поэтому кружил вибратором, а теплая вода падала на мой клитор.
Я открыла рот, чтобы начать умолять, хотя сама не понимала, о чем именно, но он тут же засунул мне в рот большой палец.
– Соси его так же, как будешь сосать мой член. Покажи, что готова взять его в рот, – я покружила языком по его пальцу, а потом принялась сильно сосать. – Господи, охренеть, – пробормотал Данте, затем надавил на мои нижние зубы, заставляя шире открыть рот. Он положил руку на мою щеку и коснулся головкой моих губ.
– Медленно, детка, и считай до семи.
Я знала, что он говорил о штангах. Они располагались по всей длине члена, и было непросто добраться до основания, не подавившись.
Я смотрела на украшения и на то, как из-за силы возбуждения они пронзали туго натянутую кожу. Мне нравилось, что он добавил дополнительные штанги.
Кивнув, я открыла рот шире, а он коснулся моего затылка и сжал волосы. Данте убрал руку с моей промежности, позволив вибратору и воде, которую включил еще сильнее, делать всю работу.
Я коснулась первой штанги и захныкала, требуя большего.
– Твой рот идеально смотрится на моем члене, Ягненок.
Вторая штанга.
– Я готов трахать тебя до самой смерти. Ты моя. Навсегда. Ты ведь знаешь об этом, да?
Третья. От его слов на глаза навернулись слезы, потому что я помнила об этом, только забывала в те дни, когда меня поглощала темнота.
– Я буду любить тебя и трахать до тех пор, пока у меня хватит на это сил. Ничего не могу с собой поделать. Черт, ты сводишь меня с ума.
Четвертая штанга. Данте напрягся, словно сдерживался, чтобы не войти в меня до конца. Мне нравилось, что он всегда защищал меня, заботился обо мне, однако хотел так сильно, что едва контролировал себя.
За это я его и любила. Он всегда был готов помочь мне, исцелить меня, и любил любую, даже когда я была на дне, как сейчас.
Я извивалась под струей воды, желая испытать более сильные ощущения. Я хотела, чтобы Данте Арманелли сорвался и показал мне свою дикую сторону.
Провела языком по его стволу, и он зарычал.
– Я не кончу тебе в рот, Ягненок. Прекрати пытаться принуждать меня к этому. Я люблю тебя, но не дам этого. Я хочу трахнуть твою задницу и отдам тебе всего себя.
Пятый. Я пыталась сдержаться и не кончить от его слов. Хотела управлять им, показать, что со мной он может быть уязвимым. Поэтому впилась ногтями в его бедра и стала проталкивать его член дальше.