Легче сказать, чем сделать. Ее родители были серой тучей, от которой ей не удавалось спрятаться.
Чейз стерла свое сообщение, как стирала все предыдущие, ощущая себя такой же неотвеченной, как телефон матери.
Ангар заполнился воплями. Криками. Визгом.
Чейз уронила инструменты. Она помогала техникам восстанавливать шасси «Дракона», но все было забыто из-за сигнала тревоги.
Что-то случилось.
Чейз пришла в движение, задыхаясь. Только когда все заорали, она поняла, что ждала, затаив дыхание, с той секунды, когда Пиппин объяснил ей, что может означать ее посадка в Канаде: ответные действия Жи Сюнди.
Она ждала у дверей ангара вместе с остальными служащими, а в ее голове с грохотом перекатывались слова ее отца. Вторая холодная война действительно начала разогреваться. Торн будет так рад! Она представила себе, как он высокомерно командует какой-то базой. Кейл один раз упомянул Техас, но Чейз его местоположение интересовало только для того, чтобы не пролететь над ним.
Двери ангара распахнулись, впуская ледяной ветер и колкие ледышки. Чейз закрыла лицо рукавом и протолкалась ближе к месту действия. Истребитель старой конструкции, «Орел», выруливал к ангару. Его дымящиеся двигатели поливали из шлангов белой пеной.
Под кабиной из рваной дыры текла маслянистая жидкость и красная струйка, которая могла быть только кровью.
– Откройте фонарь! – проорал кто-то. – Достаньте Эррикса! Достаньте его!
К кабине подкатили трап, наземная команда стремительно поднялась на него. Они начали колотить по соединению фонаря ломиками, но его заклинило из-за повреждений корпуса. Какой-то техник закричал, требуя сварочную горелку. Чейз бросилась назад, чтобы принести ту, которой они работали с «Драконом». Она вручила ее технику, а он окатил ее ледяным взглядом.
– Вали отсюда, кадет. Ты мешаешь.
Чейз попятилась. Она была так потрясена ситуацией, что даже не заметила оскорбления. Фонарь наконец удалось открыть – и пилота закрепили на носилках. Он издавал ужасные звуки и хватал себя за ногу, которую раздробило на части. Она больше не похожа была на ногу. Скорее на мясо, порубленное в фарш вместе с комбинезоном.
Носилки бегом понесли в лазарет.
Чейз задохнулась от дыма, который продолжал валить от «Орла». Какой-то кадет потянул ее сзади за китель, оттаскивая от сцены разрушения. Она послушно пошла за ним, слишком ошеломленная, чтобы реагировать на что-то, кроме того, что только что видела.
– Что случилось? – тупо спросила она.
Ей ответил знакомый голос – но не из тех, которые могли бы успокоить.
– Это сделал красный беспилотник, – сказал Тэннер. – «Орел» вел наблюдение над Северным полюсом. Пытался шпионить с черного хода. Даже не верится, что командование могло рассчитывать на успех.
Зеленоватый синяк все еще оставался у него под глазом, напомнив Чейз о том, как Сильф его избила две недели назад.
– Нам надо убраться отсюда, пока нас не отстранили от полетов.
Он говорил спокойно, тоном, который всегда ощущался как черта его характера.
Они пошли вместе, что казалось странным – вполне закономерно. Чейз переключилась с дыма реальной войны на ту внутреннюю борьбу, которую ощущала, глядя на Тэннера. В прошлом семестре он помогал ей с историей: ей никак не удавалось запомнить, какую из стран жисюндинцы купили первой. А когда его симпатичное азиатско-американское лицо пробудило в ней какое-то культурное любопытство, она начала заниматься с ним тем же, чем сейчас занималась с Бунтарем.
– Это будет означать войну? – спросила Чейз. – Столкнет нас с обрыва?
– Нет. Эти ублюдки хорошо знают, что делают. Они ведь не убили пилота, так? Они позволили ему доковылять сюда и дать нам почувствовать, на что они способны. Наверное, это просто возмездие. Они демонстрируют нам свою силу.
Возмездие за то, что Чейз совершила посадку в Канаде?
Ей стало душно. Наверняка это она виновата! Может, жисюндинцы атаковали и канадскую базу? Может, жисюндинцы нашли способ сбить «Феникса»? В эту секунду воспоминание о длинноволосом Стреле не вызвало у нее желания возмущенно закатить глаза.
Он цел! С ним не может ничего случиться!
Они обязательно будут снова летать вместе.
Она не сразу вынырнула из своих мыслей.
– Чего?
Тэннер смотрел на нее так, словно спросил о чем-то важном.
– Я сказал: «Почему Бунтарь?»
– Ты серьезно? После того, что мы сейчас видели… это не важно.
– Для меня важно. – Взгляд Тэннера не отпускал ее. Он подался чуть ближе, заставив ее вспомнить его крепкие быстрые поцелуи. – Пусть я не в команде «Стрикеров», но я лучше Бунтаря. Бунтарь оповещает всю академию каждый раз, как вы встречаетесь. Ты ведь мне по-настоящему нравишься.
– Но ты меня… – Чейз замолчала, вспомнив поддразнивание Пиппина – что это стало просто стандартной отговоркой, а не реальным ответом. – Почему? – спросила она вместо этого. – Почему тебе кажется, что я тебе нравлюсь?
Он чуть вытянулся.
– Это инстинктивная реакция. Мне хочется тебя видеть.
– Но это ведь просто ты. Это не имеет ко мне никакого отношения, понимаешь? Честно, Тэннер, – ведь я отвратительно себя вела с тобой.
Она не позволила себе добавить «специально». Тэннер умный и добрый, он не только пилот – у него есть другие таланты. Он в десять раз лучше Бунтаря – и как только Чейз это поняла, то сразу же с ним порвала. Он не заслуживает того, чтобы путаться с Никс.
– Найди себе другую.
Ее слова прозвучали гораздо резче, чем ей хотелось, но ничего поделать было нельзя. Тэннер ушел.
Чейз стояла в застекленном коридоре, который соединял ангар с Парком. За стеклами вьюга наваливалась на темно-синее небо. Может, «Феникс» сейчас где-то там? Может, на Канаду тоже напали? Надо надеяться, что «Дракона» скоро починят. И тогда она будет искать Стрелу: поймает его в небе, где никакому спутнику не удастся долго удерживать ее сигнал. Ей надо удостовериться в том, что он уцелел.
Стрела тоже не заслуживает того, чтобы его накрыла волна, поднятая ее неверными решениями.
12. Ноль-темнота-тридцать: После полуночи, до восхода
Ночь уже миновала ту черту, где бессонница сменяется вульгарным бодрствованием. Чейз так крутилась в постели, что Пиппин надел наушники, чтобы заглушить скрип койки. Гулкие басы какой-то классической мелодии просачивались в тишину.
Она закрыла глаза – и сразу вспомнила ангар и искореженную ногу капитана Эррикса. Чувство вины навалилось на нее и начало душить.
– Пиппин!
Он стремительно сел.
– Я… чего? – он по-львиному зевнул. – Я что-то пропустил?
– Нападение на «Орла» – это моя вина? – спросила она. Пиппин ничего не ответил. Может, он пожал плечами. Или кивнул. Ей его не было видно. Она свесила голову с койки, чтобы посмотреть на него. – Это было в отместку за приземление в Канаде?
Он снял наушники.
– Не знаю, Чейз.
Такой ответ от настоящего гения был пугающим.
– Тогда сделай предположение.
– Нет.
– Ну пожалуйста, Пип!
– Я хотел сказать – нет, это не твоя вина. Наверное, нет. Тут работает сложный механизм. Ты – только одна из шестеренок. Не мелкая, но всего одна. Понимаешь? – Не получив от нее ответа, он добавил: – У нас и так сильный стресс. Угрызения совести на этот момент лишние. Поверь мне.
Чейз ему верила. Эта вера была в числе того самого лучшего, что было у нее в жизни. Уцепившись за нее, она отогнала сцену в ангаре и поманила к себе сон. Ее дожидался привычный кошмар.
Чейз ползет на пузе в кромешной темноте. При каждом движении ее кисти по запястья погружаются в вязкую грязь. Она старается не хрипеть: отец со своими подчиненными наблюдает с башни, и она не желает, чтобы он это слышал.
Еще один холм, увенчанный колючей проволокой, отделяет ее от финишной черты. Новобранцам положено через нее перепрыгивать: она наблюдала за этим множество раз. Им полагается подставляться под резиновые пули, пригибаться и уворачиваться. Но она меньше, и у нее пока нет настоящих мускулов, и сиськи еще не выросли. Она поднырнула под проволоку и выбралась на вершину. Паника сделала ее невнимательной.
Острые шипы впились ей в рубашку.
Взрывы. Это просто осветительные гранаты, но она все равно заорала. Правое плечо запуталось, по руке пробежала острая боль. Еще один взрыв. И еще. Она знала этот элемент: чем дольше она будет добираться до финиша, тем ближе будут происходить взрывы.
Ее осыпало комьями грязи, взрывы освещали красную струю, льющуюся из руки…
Громкий стук в дверь разорвал ее кошмар.
Пиппин вскочил и открыл дверь. Сержант-техник сунул ему в руку записку и побежал дальше по коридору.
Чейз спрыгнула с верхней койки.
– Учебная тревога?
Сердце у нее еще колотилось в такт кошмару, адреналин разливался по жилам.
Пиппин проводил бегущего сержанта взглядом.
– При учебной они так не носятся. – Он развернул записку. – Чрезвычайные обстоятельства. Нам надо подняться в воздух.
Он бросил записку и стал натягивать летный костюм.
Чейз принялась надевать свой комбез, пытаясь прочесть записку, но она была зашифрована. В конце были координаты. Язык ОРП.
– Нападение?
– Да.
С бешено скачущим пульсом она застегнула молнию и выудила шлем из-под кучи грязного белья. Уже через пару секунд они бежали по коридору, где к ним по пути присоединились Бунтарь и Сильф.
– Учебная? – с надеждой спросил Бунтарь.
– Не думаю. Те ощущаются…
– Глаже.
Сильф прервала Чейз. Она пыталась заплести свои волосы в косу.
– Без обид, – сказала Чейз Сильф. От изумления все притормозили. – Ну, нам ведь в небе может понадобиться сражаться вместе. Мы ведь на одной стороне, так?
Сильф усмехнулась:
– В полете я тебя колотить не буду, если ты этого опасаешься.
– Лия!.. – попытался ее одернуть Бунтарь, но она взглядом заставила его замолчать.