Чейз подавила свои сомнения и опасения и побежала в ангар. Надо думать о главном – а ей необходимо подняться в небо и очистить мысли… и сердце. Однако у дверей ее остановила военная полиция.
– Кадетам в ангаре находиться запрещено, – заявили оба полисмена хором.
– Я иду к Кейлу, – соврала она. Они переглянулись. – Он в диспетчерской, – придумала она. – Он за мной послал.
– Предъяви пропуск, – потребовал более низкий из полисменов.
– Может, я его забыла. – Она начала копаться в карманах, просто чтобы потянуть время – и в этот момент заметила в нескольких шагах от них парня Сильф. – Штаб-сержант Мастерс! – позвала она. Он остановился и настороженно посмотрел на нее. В руках у него была масса каких-то бумаг. – Скажите им, что Кейл меня вызвал!
Она увидела по его лицу, что он прикидывает «за» и «против». Мастерс понимал, что Чейз хочет пройти – и что она знает его важный секрет.
– Кейл хотел ее видеть, – сказал он наконец.
Он быстро повернулся и зашагал по холодному бетонному помещению.
– Видите? – сказала Чейз.
Полисмены ее пропустили, но один из них следил за ней, пока она не завернула за какой-то из более старых истребителей. Она залезла под брезент и привалилась к металлическому боку Ф-14.
Что она делает? Она действительно собралась залезть в «Пегас» без разрешения?
– Когда ты был здесь, нарушать правила было легче, Пип, – призналась она вслух. – Это не так весело, когда ты не говоришь мне, как плохо все может закончиться.
Она прижала ладони к самолету, а ее мысли разлетелись. Если честно, то без Пиппина все стало плохо. Плохо на тренажерах. Плохо, когда Тристан пытался с ней разговаривать. Плохо, когда Кейл смотрел на нее, как на разбившуюся статуэтку. Плохо, когда она после крушения попросила о встрече с отцом.
Плохо, когда Торн отказался.
Пальцы Чейз зацепились за дыру в самолете. Их оказалось несколько. Она отодвинула брезент и посмотрела на сыпь пулевых отверстий в металле. Обшивка истончилась и прогнулась. Эти разрушения стали для нее символом охватившего всю страну страха, который возник задолго до ее собственного. Ей надо что-то делать!
Глаза у нее защипало от слез, но она справилась с ними и побежала к «Пегасу». Она дождалась момента, когда ее никто не видит, забралась на крыло и нырнула в кабину. В ней пахло Сильф, и кресло пилота было слишком далеко отодвинуто.
– Журавлиные ноги. – Чейз привела в действие рычаг, который обнаружила той ночью в кабине у Тристана, и установила нужное положение кресла. – У этой девицы журавлиные ноги.
Она потерла щеки, отгоняя воспоминание о том, как они с Тристаном каким-то образом уместились на одном кресле.
Ей казалось, что это было несколько лет назад, а на самом деле прошло всего шесть дней. Шесть!
Она сторонилась Тристана после аварии, и он не навязывался – хотя у него и времени-то не было: он по половине суток проводил в воздухе. У нее вспыхнули щеки, когда она представила себе, как он, вымотанный, летает вдоль демаркационной линии. Это ей следовало бы там выкладываться. Не ему.
Это она облажалась при столкновении с тем беспилотником.
Чейз включила механизм, закрывающий фонарь, – и кто-то из наземной команды это заметил.
– Эй! – заорал женский голос. – Убирайся оттуда!
Начался хаос. Все кричали. Она это игнорировала.
– Я справлюсь.
Если она поднимется в небо, все наладится. Только взлет и посадка. Ничего опасного. Это докажет Кейлу и Ритц, что ей следует летать – и притушит оглушающий ужас перед тем, что она больше никогда не взлетит.
Когда она включила двигатели, перед ней снова предстала сумятица падения в озеро. О том, что это случится, Психичка предупреждала ее на бесконечных сеансах терапии, на которые ей пришлось приходить в последние дни. Чейз сознавала, что ей надо оставить случившееся позади. Она стиснула зубы, выехала из ангара на заснеженную полосу…
И это было все.
Самолет остановился.
Чейз покрылась потом, дыхание у нее сбилось. «Я взлечу!» – сказала она себе. Ее тело помнит, как это делается: ей просто надо подключить к нему голову. Она посмотрела на синие огни ВПП, обозначавшие ей путь.
Она дала газ и крепче сжала ручку управления.
Когда она впервые поднялась с этой полосы, они с Пиппином ссорились. Она сделала три попытки, ни разу не оторвав «Дракона» от земли, и ее ОРП начал над ней издеваться. Это помогло. При следующей попытке она была настолько поглощена руганью с ним, что ее нервы остались под контролем. И они полетели…
Теперь Чейз помнила только совсем другую ссору. Как она спорила с Пиппином насчет того, умирает ли он. Она помнила его странную улыбку и выкатившиеся глаза. Ее начало трясти, когда в ее памяти всплыл пустой круг доверия, который она нарисовала на песке пальцами, испачканными в его крови.
Чейз подстегнула себя сильнее, жестче – и самолет подлетел над полосой. А потом ее голову затопили мучительные образы. Пиппин умер, а значит, у Чейз никого нет. Она совершенно одинока, и этого не исправить, даже если найдешь, с кем обжиматься.
«Пегас» тяжело приземлился. Немного проехал вперед.
Чейз так трясло, что она не могла даже завести самолет обратно в ангар. Она откинула фонарь – и резкий ветер наполнил кабину жутким холодом.
У нее все болело. Суставы, ноги, голова. Но самой сильной болью была тяжесть, давившая ей на сердце. Чейз знала эту боль и до Пиппина: она всегда была с нею. Это было одиночество, поселившееся в ее костях. Оно нашептывало ей, что она не способна любить. Не способна быть другом, дочерью, личностью. Она ни на что не годна.
Она из тех, кто разбивает сердца, потому что не знает, что делать со своим собственным.
Снег падал ей на щеки, ложился на ресницы, таял, смешиваясь с ее слезами.
– Харкорт!
Голос Кейла по коротковолновой связи прозвучал как удар хлыста.
С Чейз все кончено… Ее наверняка отчислят. Она ждала этих слов.
– Возвращайся домой.
Его слова пробились сквозь ее боль. Она закрыла фонарь, развернула самолет и выполнила приказ.
37. Боевые товарищи: Те, кто с тобой
Слушаться Кейла казалось правильным. Отчасти. И когда он велел ей идти в казарму и отдохнуть, она отправилась в ту комнату, где жила с Пиппином.
Чейз не могла не думать о прошлом. На этот раз она вернулась в воспоминаниях к моменту перед испытаниями: к их с Пиппином разговору о любви. И о друг друге. Она нажала кнопку «стоп», позволив Пиппину остаться у нее в мыслях живым.
Она так удачно это проделала, что к тому моменту, когда открыла дверь, почти смогла убедить себя в том, что ее ОРП жив. Ведь наушники Пиппина по-прежнему лежали на столе, а койка была заправлена как положено. Фотографии его родных были над кроватью, а от подушки пахло его жирными волосами.
Дверь ванной была закрыта, и мерзкий флуоресцентный свет просачивался из-под нее. Там мог быть Пиппин. Она почти услышала, как спускают воду.
Минуточку! Она действительно это услышала.
Лилась вода в раковине: там кто-то был. Чейз вскочила и распахнула дверь, ощутив, как ее резко затопило счастье, которое было одновременно отчаянным и похожим на сон.
Там мыла руки Сильф.
– Ты всегда врываешься к людям в сортир?
Надежда Чейз испарилась. Она привалилась к дверному косяку.
– А ты что здесь делаешь?
– Дверь была не заперта. – Она продемонстрировала маленького пластикового птеродактиля. – Почему у тебя в мыльнице динозавр?
Чейз выхватила его у Сильф и крепко зажала между ладонями.
– Это птерозавр. У динозавров не было крыльев.
Эти слова душили ее сердце.
– Ты такая странная. – Высокая блондинка взъерошила Чейз волосы и села на койку Пиппина. – Не буду врать, Никс. Здесь воняет мужскими носками.
– Не называй меня Никс. – Чейз съехала по стене и села на пол. Она прижала коленки к груди, стараясь не разлететься на куски. – Я больше не пилот.
– Пока, – сказала Сильф так, словно эти сведения не имели практически никакого значения.
– Я только что пыталась полететь и не смогла даже оторваться от ВПП. Мне запретили полеты.
– Это может быть временно, так что давай пока не будем устраивать вселенский плач. – Сильф завалилась на спину. – Ты спишь на верхней койке или на нижней?
– Что ты делаешь?
– Я решила, что тебе нужна новая соседка по комнате.
– Я хочу быть одна, – соврала Чейз.
– Ты никогда не любила оставаться одна. Насколько я понимаю, потому и появлялись все те парни. Я решила сюда перебраться, пока тебя не обнаружили повесившейся на шнурках от ботинок. – Сильф закинула ноги на койку. – Я беру низ, потому что предпочитаю быть внизу. А ты, как мне кажется, любишь быть сверху. Хе-хе.
– Ты сейчас неприлично пошутила?
– Нет.
Чейз растерялась. Сильф у нее в комнате! Общительная такая. Шутит и говорит про Чейз так, будто ее знает. «Дракон» разбился, Пиппин погиб – но почему-то вот этот момент реальности ей было труднее всего принять.
– Мы не дружим, Сильф. Ты это помнишь, да?
– У меня нет друзей, – отозвалась Сильф совершенно обыденным тоном. – Лиам говорит, что я слишком властная.
– Мне такое приходило в голову.
– Точно. Значит, я властная, а ты нестабильная. Но мы попали в проект «Стрикер» вместе и вместе его завершим. – Сильф стянула ботинки и разгладила рубашку на плоском животе. – Ты ближе всего к тому, чтобы быть моей «подружкой», и наоборот. Спорить нет смысла.
Чейз встала и забралась на койку, а потом свесила голову вниз, чтобы видеть Сильф.
– Так, давай разбираться. Ты грозишься стать моей подругой?
– Мой план такой: ты заканчиваешь горевать, а тогда…
– Не раздражай меня, Сильф. Я уже поправила твоему ОРП рожу.
– Гнев тебе полезен. Это – этап горя, – заявила Сильф с обычной своей уверенностью. – Ты у нас скоро снова полетишь. Я разрешу тебе летать на «Пегасе», пока «Дракон» снова не войдет в строй, но изволь быть с моим малышом осторожной. НИ. ОДНОЙ. ЦАРАПИНЫ.