Та же участь постигла и Бреннана, только он не был так сдержан.
– Мистер Бреннан, как, по-вашему, пройдет суд?
– Вы когда-нибудь имели дело с этой самой деперсонализацией?
– Нет, – широко улыбнулся Бреннан. – И мне не терпится побеседовать со всеми ответчиками.
Он добился цели. По толпе пробежал смешок.
– И если их окажется много, они смогут организовать собственный клуб.
Снова хохот.
– Ну а теперь мне пора, ребята. Нельзя заставлять подсудимых ждать.
Отбор жюри начался с того, что судья Уильямс стала задавать возможным присяжным обычные протокольные вопросы. После нее наступила очередь защитника и обвинителя. На взгляд постороннего этот процесс кажется довольно простым: главное – выбрать дружелюбно настроенного человека и отсеять остальных. Однако на самом деле все оказывается куда сложнее. Отбор присяжных – нелегкий и тщательно планируемый ритуал. Опытные адвокаты никогда не задают прямых вопросов, на которые требуются столь же незамысловатые ответы. Наоборот, они стараются задать побольше на первый взгляд не относящихся к делу вопросов, чтобы заставить людей рассказать подробнее о себе и обнаружить свои истинные чувства.
В данном случае у обвинителя и защитника были прямо противоположные цели. Микки хотел, чтобы в жюри оказалось побольше мужчин, тех, кого шокирует и пугает сама мысль о том, что женщина способна исполосовать их ножом, а потом лишить гениталий. Вопросы Бреннана были рассчитаны на людей традиционного мышления, тех, кто не слишком верит в существование духов и гоблинов и не поддается никакому внушению. Дэвид шел от обратного.
– Мистер Харрис, я правильно произнес вашу фамилию? Меня зовут Дэвид Сингер. Я представляю ответчика. Вы когда-нибудь заседали в жюри присяжных?
– Нет.
– Благодарю за то, что взяли на себя труд явиться.
– Знаете, просто очень интересно. Такой нашумевший процесс!
– Согласен, мистер Харрис.
– Говоря по правде, не могу дождаться, когда все это начнется.
– Неужели?
– Точно.
– Где вы служите, мистер Харрис?
– В «Юнайтед стил».
– Полагаю, вы и ваши коллеги беседовали между собой о деле Паттерсон?
– По правде сказать, да.
– Прекрасно вас понимаю. Похоже, все только об этом и говорят. Каково же всеобщее мнение? Ваши сослуживцы считают, что Эшли Паттерсон виновна?
– Ну… я сказал бы, именно так.
– А вы? Что думаете вы?
– Вроде бы то же самое. А что тут прикажете думать?
– Но вы собираетесь внимательно выслушать все показания, прежде чем окончательно решить, на чьей стороне правда?
– Угу. Это уж как водится.
– Какие книги вы предпочитаете, мистер Харрис?
– Собственно говоря, я вообще не из этих книжных червей. Люблю, знаете, побродить по лесу, поохотиться, рыбку половить.
– Значит, охотник и рыболов? Так-так. И что же, когда лежите в лесу, у костра, смотрите на небо и гадаете, есть ли там, далеко, иные миры? Другая жизнь?
– Вы об этой ерунде? Инопланетяне, НЛО и тому подобное? Какой идиот верит в подобный вздор?
Дэвид повернулся к судье:
– Прошу прощения, ваша честь, вынужден дать отвод этому человеку.
Второй кандидат.
– Что предпочитаете делать в свободное время, мистер Аллен?
– Читать, смотреть телевизор.
– Наши вкусы совпадают. Какие передачи вам больше всего нравятся?
– Знаете, те, что по ночам в четверг. Просто захватывают. Трудно выбрать, какая лучше. Проклятые телестудии вечно ставят все самые интересные в одно и то же время.
– Вы правы. Просто издевательство какое-то. Любите «Секретные материалы», «Страшные истории, рассказанные на ночь», «Байки из склепа»?
– Да, детишек прямо не оторвешь.
– А как насчет «Сабрины, маленькой ведьмы»?
– Да, мы и это смотрим. Хорошее шоу.
– Каких авторов любите?
– Энн Райс, Стивена Кинга.
– Достаточно.
Да!
Кандидат номер три.
– Смотрите телевизор, мистер Мейер?
– Нечасто. «Шестьдесят минут», «Новости» с Джимом Лерером, документальные фильмы…
– Увлекаетесь чтением?
– В основном книгами по истории и политике.
– Благодарю вас.
Не пойдет!
Тесса Уильямс бесстрастно наблюдала за происходящим, но Дэвид остро ощущал исходившую от нее волну неприязни. Она в самом деле невзлюбила его! Ну теперь, Дэвид Сингер, берегись!
Наконец утомительная работа подошла к концу. В составе присяжных оказались семеро мужчин и пять женщин. Бреннан торжествующе уставился на противника. Вот теперь начнется настоящая бойня!
Глава 16
Рано утром, перед первым судебным заседанием, Дэвид поехал в изолятор временного содержания и нашел Эшли едва ли не в истерике.
– Я не смогу пройти через это! Не смогу. Скажите, чтобы оставили меня в покое.
– Вы же сами понимаете, Эшли, это невозможно. Не хотите же вы, чтобы вас приговорили к смертной казни? Придется смириться с неизбежным, тем более что мы обязательно победим.
– Вы не понимаете, не понимаете, каково это! Я словно попала в ад, откуда нет возврата.
– Ошибаетесь. Мы вызволим вас оттуда. Это лишь первый шаг.
Эшли трясло как в лихорадке.
– Боюсь… боюсь, они сотворят со мной что-то ужасное.
– Я никому не позволю пальцем вас тронуть, – твердо заявил Дэвид. – Прошу вас, верьте в меня. И помните: вы не виноваты в случившемся. Не сделали ничего плохого. Ну а теперь пора. Нас ждут.
Эшли прерывисто вздохнула:
– Хорошо. Я постараюсь держать себя в руках. Все будет хорошо. Все будет хорошо. Все будет хорошо.
Среди публики присутствовал доктор Паттерсон, от одолевших его репортеров он отделался одной короткой репликой:
– Моя дочь невиновна.
Чуть подальше сидели Джесс и Эмили Куиллер, решившие оказать другу хотя бы моральную поддержку. За столом обвинителя красовался Микки Бреннан с двумя помощницами – Сьюзен Фримен и Элинор Такер.
Сандра и Дэвид разместились вместе с Эшли на скамье подсудимых. Женщины успели познакомиться на прошлой неделе, и Сандра тогда ужасно разволновалась. Теперь у Эшли не было защитника и друга надежнее.
– Дэвид, стоит лишь взглянуть на Эшли, чтобы понять: она невиновна, – твердила Сандра, чуть не плача.
– Сандра, достаточно лишь взглянуть на собранные улики, чтобы понять: она прикончила всех этих бедняг. Но это еще не значит, что она виновна. Впрочем, ты и сама понимаешь. Остается убедить в этом жюри присяжных.
– Встать! Суд идет! – объявил секретарь суда. Председательствует ее честь судья Тесса Уильямс.
Судья Уильямс заняла председательское место, призвала к порядку и хмуро оглядела публику, до отказа заполнившую зал заседаний.
– Слушается дело «Народ штата Калифорния против Эшли Паттерсон». Начинаем заседание. Желает ли обвинитель сказать вступительную речь?
Микки Бреннан неуклюже поднялся:
– Да, ваша честь. Доброе утро, господа присяжные заседатели. Как вам уже известно, леди и джентльмены, подсудимая обвиняется в совершении трех зверских убийств. Поверьте моему большому опыту, преступники иногда могут представать в разных обличьях. Посмотрите на нее! Перед вами милая, беззащитная молодая женщина.
Он подлетел к скамьям присяжных и театральным жестом выкинул руку вперед.
– Но правосудие не дремлет! Мы сумеем доказать вам, что эта хладнокровная преступница расправилась с тремя ничего не подозревавшими мужчинами, добропорядочными гражданами нашей страны, а потом безжалостно изувечила их трупы. В одном случае она назвалась другим именем, опасаясь, что ее поймают. О, она знала, что делает! Но теперь она изобличена, и по мере продолжения процесса я покажу вам все невидимые нити, связывающие гибель этих несчастных людей с подсудимой. Благодарю вас за терпение и решимость помочь нам.
Он вернулся на свое место, и судья взглянула в сторону Дэвида:
– Господин защитник! Не хотите ли и вы произнести вступительное слово?
– Да, ваша честь.
Дэвид встал и, повернувшись лицом к жюри, постарался собраться с мужеством перед предстоящим сражением.
– Леди и джентльмены, вопреки всему, что здесь утверждал почтенный обвинитель, я постараюсь доказать: Эшли Паттерсон не несет ответственности за случившееся. Не существовало мотива убийства, и она сама не знала, что творит. В каком-то смысле моя подзащитная тоже жертва. Жертва психического заболевания, называемого «расщеплением сознания», или «деперсонализацией». Суть этого термина будет разъяснена вам в процессе суда.
Что бы там ни говорили, «деперсонализация» – давно установленный в медицине факт. Дело в том, что в теле одного человека могут существовать несколько чужеродных «я», которые могут брать верх над основной личностью, или «хозяином», и управлять ее действиями. Впервые в Америке подобные случаи описал Бенджамен Раш, один из тех, кто подписал Декларацию независимости. В девятнадцатом веке эта болезнь была так же широко распространена, как и в двадцатом.
На лице Бреннана играла циничная улыбка.
– Мы докажем, – продолжал Дэвид, – что именно это чужеродное «я» возобладало над здравым смыслом и совершило все те бессмысленные убийства, в которых сегодня обвиняется Эшли Паттерсон. Мои слова могут подтвердить самые блестящие психиатры Америки. Кроме того, они сумеют подробнее и во всех деталях объяснить симптомы этой болезни. К счастью, она излечима.
Леди и джентльмены, еще раз повторяю: Эшли Паттерсон не имела ни малейшего представления о том, что творила, и во имя справедливости не допустите, чтобы ее осудили за преступления, в которых она не ответственна.
Дэвид поклонился и сел.
– Очередь обвинителя. Вы готовы? – осведомилась судья.
– Да, ваша честь.
Бреннан, ослепительно улыбнувшись помощницам, снова направился к скамьям присяжных и, постояв минутку, неожиданно громко рыгнул. По залу пробежал удивленный шепоток.
Бреннан с недоумевающим видом огляделся, и лицо его просветлело:
– А, понимаю! Вы ждали извинений? Но в чем тут моя вина? Это все проделки Пита, моего второго «я»! С него и спрашивайте.