– Не мучай себя, дорогой. Вот увидишь, все будет хорошо.
Ничего уже не будет. И впереди один мрак. Он подвел всех, и в первую очередь Сандру. Недалек час, когда его просто вышибут с фирмы, и у малыша окажется безработный отец. Безработный и, скорее всего, бездомный. Милая Сандра! Она одна верит в него.
Все будет хорошо…
Именно все!
Утром Дэвид снова попросил встречи с судьей. При их разговоре, как полагается, присутствовал Микки Бреннан.
– Вы хотели меня видеть, мистер Сингер?
– Да, ваша честь. Хочу заявить об отказе от ведения дела.
– На каком основании? – настороженно осведомилась судья Уильямс.
– Видите ли, ваша честь, я не считаю себя способным достойно представлять интересы своей клиентки на этом процессе. По моему мнению, я приношу ей только вред своими действиями. Прошу о замене.
– Мистер Сингер, – тихо, отчетливо выговаривая каждое слово, начала судья, – если думаете, что я позволю вам исчезнуть со сцены, оставив нас в безвыходном положении, вынужденных снова начать всю процедуру с самого начала и истратить еще больше времени и денег, вы жестоко ошиблись. Ни за что. Вам понятно? Ни за что.
Дэвид сжал кулаки, уговаривая себя не лезть в бутылку.
– Да, ваша честь, – выдавил он.
Выхода не было. Он в ловушке. И сам себя туда загнал.
Глава 18
С начала процесса прошло более трех месяцев, и Дэвид не мог припомнить, когда в последний раз высыпался. Он осунулся, похудел, был постоянно на взводе и лишь сверхчеловеческим усилием воли заставлял себя не срываться по любому пустяку.
Как-то по пути в отель Сандра нерешительно сообщила:
– Дэвид, мне, пожалуй, лучше вернуться в Сан-Франциско.
Дэвид удивленно поднял брови:
– Почему? Ты же знаешь, мне без тебя плохо придется. И это когда суд в самом разгаре… О боже! Малыш! Ты рожаешь?!
Он обхватил жену и вгляделся в милое личико.
– Пока нет, но со дня на день… Просто будет спокойнее, если доктор Бейли приглядит за мной. И мама сказала, что на время ко мне переедет.
– Разумеется! Какой же я болван! Совсем потерял представление о времени! Тебе нужно срочно ехать домой. Осталось не больше трех недель, верно?
– Именно.
– Подумать, что меня не будет рядом! – поморщился Дэвид.
Сандра погладила мужа по руке:
– Не волнуйся, дорогой. Процесс скоро закончится.
– Этот проклятый процесс портит нам жизнь.
– Дэвид, ну что может со мной случиться? Меня ждут на прежней работе. После родов я смогу…
– Прости меня, Сандра, – умоляюще прошептал Дэвид. – Жаль, что…
– Дэвид, никогда не стоит жалеть о сделанном, если уверен в собственной правоте.
– Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю.
Дэвид погладил ее округлившийся живот.
– Я люблю вас обоих. И как ни тяжело жить врозь, придется помочь тебе уложить вещи. Сегодня же отвезу вас в Сан-Франциско.
– Ни за что, – твердо объявила Сандра. – Ты и так на ногах не держишься. Попрошу Эмили приехать за мной.
– Заодно узнай, не согласится ли она поужинать с нами.
– Будет сделано.
Эмили пришла в полный восторг от приглашения и заверила, что доставит Сандру в Сан-Франциско на своей машине.
Вечером все трое ужинали в китайском ресторанчике.
– До чего же все неудачно складывается, – сетовала Эмили. – Ужасно, что вам приходится разлучаться.
– Процесс идет к концу, – с надеждой вставил Дэвид. – Возможно, я еще успею закруглиться до родов.
– В таком случае у нас будет двойной праздник, – улыбнулась Эмили.
Пришло время расстаться. Дэвид крепко обнял Сандру на прощание.
– Я буду звонить каждый вечер, – пообещал он.
– И, пожалуйста, не беспокойся за меня. Ничего со мной не сделается. И я очень тебя люблю. Береги себя, дорогой. У тебя усталый вид.
Только после отъезда Сандры Дэвид понял, как ужасно одинок.
Судебное заседание было в самом разгаре. Микки Бреннан попросил пригласить свидетеля обвинения доктора Лоуренса Ларкина. К месту для дачи показаний приблизился представительный седовласый мужчина.
– Благодарю вас за то, что нашли время приехать, доктор Ларкин, – начал Бреннан. – Я знаю, как много вы трудитесь. Не расскажете нам немного о роде своих занятий?
– У меня большая практика в Чикаго. Я бывший президент Чикагской психиатрической ассоциации.
– Сколько лет вы практикуете, доктор?
– Около тридцати.
– В качестве психиатра вам, конечно, часто приходилось сталкиваться со случаями так называемого расщепления сознания, или деперсонализации?
– Вовсе нет.
Бреннан сосредоточенно нахмурился:
– Хотите сказать, что редко видели больных, подверженных этому недугу? Сколько именно их было? Десять? Двадцать? Сто?
– Никогда не встречался с подобным заболеванием за все годы работы.
Бреннан с деланым недоумением развел руками и снова обратился к доктору:
– Утверждаете, что за тридцать лет работы с людьми, страдающими различного рода нарушениями психики, не наблюдали ни единого случая расщепления сознания?
– Совершенно верно.
– Поразительно. Как вы можете это объяснить суду?
– Очень просто. По моему мнению, никакого расщепления сознания вообще нет в природе.
– Странно. Весьма странно, доктор. Разве в литературе не описаны примеры деперсонализации?
– В литературе много что описано, – фыркнул доктор Ларкин, – но это не значит, что такая вещь есть на самом деле. Видите ли, то, что некоторые врачи считают расщеплением сознания, является просто неверно диагностированными случаями шизофрении, различного рода депрессий и тому подобных расстройств.
– Интересно, крайне интересно. Значит, вы, опытный психиатр, не верите в существование расщепления личности?
– Абсолютно не верю.
– Спасибо, доктор. Защита может приступать к перекрестному допросу, – торжествующе ухмыльнулся Бреннан.
Настала очередь Дэвида.
– Мистер Ларкин, вы бывший президент Чикагской психиатрической ассоциации, не так ли?
– Верно.
– И, должно быть, встречались со многими блестящими авторитетами в области психиатрии?
– Да, и горжусь этим.
– Знакомы ли вы с доктором Ройсом Сейлемом?
– Да, и очень хорошо.
– Он хороший психиатр?
– Превосходный. Один из лучших.
– А доктор Клайд Донован? Что скажете о нем?
– Я знаком с доктором Клайдом Донованом.
– Что можете сказать о его профессиональных качествах?
– При необходимости я обратился бы именно к нему, – заверил Ларкин со смешком. – Если бы такая необходимость возникла, конечно.
– Ну а доктор Ингрэм? Его вы знаете?
– Рэя Ингрэма? Безусловно. Прекрасный человек.
– И компетентный в своей области?
– О да.
– Скажите, бывает ли так, что при постановке диагноза возникают разногласия, или, как правило, врачи редко спорят?
– Разногласия бывают, и довольно часто. Видите ли, психиатрия – наука крайне сложная и не укладывается в какие-то определенные рамки.
– Благодарю, доктор, все это весьма интересно, особенно потому, что вышеуказанные врачи-психиатры приехали сюда, чтобы свидетельствовать в пользу существования такого недуга, как расщепление сознания. Возможно, они не столь квалифицированны, как вы, но тем не менее… У меня больше нет вопросов, свидетель свободен.
– Станете проводить прямой допрос повторно? – осведомилась судья у Бреннана.
Тот кивнул и приблизился к свидетелю.
– Доктор Ларкин, вы считаете, что существование противоположных мнений по поводу деперсонализации доказывает правоту ваших оппонентов?
– Вовсе нет. Я мог бы назвать десятки ведущих психиатров страны, которые не верят в подобную болезнь.
– Благодарю вас, доктор. У меня все.
– Продолжается допрос свидетелей обвинения. Вызывается доктор Аптон.
– Доктор Аптон, – начал Микки, – из предыдущих показаний мы поняли одно: то, что иногда считают расщеплением личности, – просто неудачно диагностированная форма другого психического заболевания. Не можете ли сказать, каковы методы, с помощью которых можно доказать, что расщепление личности не есть одна из вышеперечисленных болезней?
– Таких методов нет.
– Неужели?! – воскликнул Бреннан, всплеснув руками. – Никаких методов? Хотите сказать, что нет способа определить, лжет ли пациент, утверждающий, что страдает деперсонализацией, притворяется или просто хочет скрыть преступление, чтобы избежать сурового наказания?
– Как я уже сказал, никаких тестов подобного рода не существует.
– Значит, это зависит от точки зрения психиатра? Некоторые верят в существование расщепления личности, а кто-то не верит?
– Совершенно верно.
– В таком случае, доктор Аптон, позвольте спросить, можно узнать под гипнозом, страдает предполагаемый больной этим недугом или нет?
– Боюсь, это невозможно, – покачал головой доктор. – Даже применив амитал натрия, более известный как «сыворотка правды», невозможно с точностью определить, симулирует ли пациент.
– Понятно. Спасибо, доктор. Можно начинать перекрестный допрос.
– Доктор Аптон, – начал Дэвид, – к вам когда-нибудь приходили пациенты с уже поставленным диагнозом расщепления личности?
– Да, несколько раз.
– И вы лечили таких пациентов?
– Никогда.
– Почему же?
– Я не могу лечить болезнь, котрой нет. Один из пациентов оказался мошенником, который просил меня засвидетельствовать, что он не ответственен за преступления, совершенные его чужеродным «я», другой пациенткой оказалась домашняя хозяйка, арестованная за издевательства над детьми. Она утверждала, что кто-то у нее внутри постоянно заставлял ее делать это. Являлись и другие люди, но одно оставалось неизменным – все пытались обойти закон. Иными словами, они просто притворялись.
– Похоже, у вас вполне определенное мнение по этому вопросу, доктор.
– Да, поскольку я знаю, что целиком и полностью прав.
– Вы в этом твердо уверены?
– Ну, я хочу сказать…