Не мог же…
Не мог???
Он поежился. Но Саше ничего не сказал о своих сомнениях. Просто попросил ее зачитать текст письма.
Выслушал.
– Саша, это все очень серьезно. Мне нужно срочно обсудить с Серегой, подготовиться к встрече на «Речном». Но и конверт этот, вместе со всем его содержимым, надо увидеть… Давай так: подъезжай на Петровку, привези его! Да, и постарайся его трогать как можно меньше. Свои отпечатки ты там уже оставила, но хорошо бы не затереть другие, если они на конверте и письме есть…
– Алеш… Ты считаешь, что Степан уже не позвонит, да?
– Скорей всего, нет…
Кис проклинал себя за произнесенные слова – но куда было деваться? Одно дело не сказать правду – и совсем другое сказать неправду. На ее прямой вопрос он не мог солгать.
На том конце провода воцарилась тишина, которая очень Алексею не нравилась.
– Саша?!
– Я тут…
– Так ты подъедешь? – спросил он суховато. Он боялся выдать свои чувства, Александра и без того была на пределе, не хватало ей только его эмоций…
– Да, Алеш… Сейчас, вот только…
Она сама не знала, что имела в виду под словами «вот только». Взгляд ее зацепился за двух плюшевых медвежат, лежавших на ее постели: белый – Лизоньки и коричневый – Кирюши, как будто они были якорем, удерживающим ее сознание в реальности, как будто нельзя было с ними расстаться.
– Вот только соберусь… – закончила она трудную фразу.
Повесив трубку, Александра взяла медвежат и отправила одного за другим в свою сумку. Вслед им сунула конверт с письмом и фотографией комбинезонов и вышла из квартиры, которую не покидала последние два дня в напряженном ожидании звонка от похитителя.
Звонка, который так и не поступил… И не поступит, сказал Алеша.
Короткий спазм пробежал по ее горлу, когда она ступила в лифт.
Но Александра справилась с собой. Алеше и без того трудно, не хватало ему еще ее истерик…
Священника пришлось отложить. Алексей вернулся на Петровку, а вскоре там появилась и Александра. Бледная, она все равно была очень красива. Ее темные, редкостной красоты глаза окружали лиловые тени, отчего они казались еще больше и ярче обычного. Алексей видел, как смотрели сотрудники, знакомые и незнакомые, на его жену, пока он вел ее в кабинет Сереги – дружбан заделался начальником и разжился собственным кабинетом.
Саша достала из сумочки конверт, и сыщики со всеми предосторожностями по отношению к возможным опечаткам принялись изучать его содержимое.
Судя по письму, составленному «по старинке» из вырезанных и наклеенных газетных букв, его автор компьютером не располагал. Иначе бы набрал текст да распечатал, а не морочился бы с ножницами и клеем! Что наводило на мысль о человеке скорее пожилом. Профессия которого не связана с умственной деятельностью – в наши дни она неразлучна с компьютером. Так что работал он, вероятно, руками: токарь, пекарь, строитель и так далее. Или был пенсионером. Такой старичок-разбойник.
С другой стороны, фотография оказалась распечатана на компьютере, на обычной дешевой бумаге. Надо полагать, кого-то попросил. Текст распечатать он попросить не мог – еще бы, такой текст! – а фото попросил. И фотоаппарат цифровой тоже, без сомнения, одолжил, потому как без компьютера с ним и делать нечего. Даже те, кто пользуется услугами по распечатке, сначала просматривают фото на компьютере, выбирая наиболее удачные для печати…
Кроме того, комбинезоны лежат на диване. Стало быть, снимок сделан в квартире похитителя. Откуда следует, что автор письма в эту квартиру вхож! Очень вероятно, что он родственник Степана…
Но тогда маловероятно, что он решил парня таким образом сдать!
Откуда с большой долей уверенности вытекает, что это лишь финт, чтобы выманить деньги. И ничего им в обмен на требуемую сумму сообщать не собираются изначально!
Впрочем, сыщики повидали столько родственников, готовых «своих» и сдать, и продать, и убить, что Кис с Серегой не удивились бы и такому раскладу. Кроме того, квартира могла оказаться коммунальной, а «информатор» – соседом, который каким-то образом узнал или догадался о том, что происходит…
Как он выяснил домашний адрес Алексея? Найти сыщика не так-то просто – Кис приложил усилия для того, чтобы во всяких адресных книгах он не фигурировал!
Он позвонил Игорю. Нет, никто не расспрашивал о месте жительства семьи сыщика Кисанова. Да Игорь бы никому адрес не дал. И уж, как минимум, сразу доложил бы шефу!
Эх, было бы сейчас у него время, он бы самолично в свой двор рванул! Небось вся округа жужжит. Поспрашивать бы у кумушек, кто их квартирой интересовался, кто о похищении выведывал!
Но нужно было готовиться к встрече в семь часов у «Речного». Посему они ограничились тем, что Серега послал человека поспрашивать кумушек и составить, по возможности, описание того, кто особенно интересовался похищенными детьми и их родителями.
Интересовались, конечно же, все кому не лень, но следует особенно обратить внимание на человека чужого, незнакомого, не из примелькавшихся лиц обитателей соседних домов, выдал указания Серега. И если повезет, то привезти кумушек сюда, фоторобот сделать: им куда сподручнее будет работать у выхода из метро с фотороботом…
Но кем бы ни оказался их «информатор», ни Кис, ни Серега полагаться на милость этого вымогателя отнюдь не намерены! Они намерены его поймать и допросить.
И тем хуже тому лоху, самонадеянно решившему, что сумеет обвести двух крутых сыщиков вокруг пальца!
…«Крутые сыщики» склонились над спутниковой картой Москвы, на которой хорошо просматривался указанный выход из метро, и принялись обсуждать меры, необходимые для перехвата «информатора».
Минут через пять он снова вернулся на ту улицу: Кирюши не было. Значит, его унесли в дом.
Ну что ж, все прошло, как и было задумано…
Роман некоторое время сидел без движения. Им овладела апатия. Вместо предполагаемого облегчения и торжества он испытывал лишь невнятное чувство неудовлетворенности.
«Это потому, что я устал, – подумал он, посмотрев на часы: начало четвертого. – Глубокая ночь, надо мне поспать немножко…»
Он медленно поехал по улицам, ища местечко, где можно поставить машину в укрытии от любопытных глаз и особенно милиции. На выезде из городка он увидел стоянку для грузовиков. Юркнув за массивные трейлеры, Роман притерся к дальнему бордюру, откинул сиденье и почти мгновенно провалился в сон.
Снились ему лисы. Будто он заснул на скамейке в парке, а они подбирались к нему и все норовили укусить. Даже не укусить, а откусить от него кусок мяса. Его мяса, его тела!
Роман отгонял их, не просыпаясь, дергая руками и ногами. Они трусливо отбегали, но снова возвращались, выжидая, пока Роман заснет поглубже, и снова приноравливались его укусить – откусить! – и снова он дергался во сне, отгоняя хищников…
Проснулся он часа через три. Рабочий день, несмотря на темноту, уже начался. Трейлеры почти все разъехались, обнажив для обзора его «Вольво», притулившийся у бордюра. Не дай бог, проедет мимо милицейский патруль, заинтересуется!
Рома потер глаза, привел кресло в нормальное положение, попил воды из бутылки и тронулся. Но через пару километров решительно повернул обратно. Притормозил у первого же телефона-автомата. С мобильного звонить нельзя ни в коем случае: их легко запеленговать, и это было бы большой ошибкой!
Набрав ноль-два, Роман скороговоркой выпалил сообщение: на таком-то шоссе, на таком-то примерно километре в лесу находится привязанный к дереву человек!
Быстро повесил трубку и вернулся в машину. Он правильно сделал. «Гнида» его не выдаст – не от повышенной порядочности, конечно, а просто потому, что рассказывать о том, как он угнал машину, а потом бросил грудного ребенка в лесу, ему не с руки. Наврет чего-нибудь, выкрутится. Ему врать не привыкать… А урок Дениса он наверняка уже хорошо прочувствовал…
Некоторое время он колебался в выборе направления: очень хотелось есть. Он ведь в магазине так и не успел оплатить свои покупки… И у него оставалось еще одно маленькое дело: коляску где-нибудь бросить. Негоже ее возить в своем багажнике.
Пожалуй, кафе он найдет в другом городишке. Надо отсюда делать ноги. Не потому, что его вычислят, нет, – он все проделал очень грамотно!
Просто здесь его сердце прихватывала стальным гвоздодером тоска.
Через два часа он уже въезжал в Москву. Коляска так и осталась лежать в багажнике. Отчего-то не смог он ее бросить. Ничего, пусть пока полежит. Избавиться от нее он еще успеет. Из всего его сложного, хитроумного плана ему оставалось выполнить последний пункт: забрать свой чемодан. Да и то пункт этот возник непреднамеренно, оттого что дети сильно плакали и хозяин квартиры, Николай Петрович, проснулся и пристально наблюдал за всеми его утренними хлопотами. Если бы все шло по плану, то он бы еще тогда ушел из этой квартиры навсегда.
Но без чемодана навсегда не получалось. Он не должен оставлять такой след за собой!
Как он вынесет теперь чемодан, Рома не представлял. Шел десятый час утра, и в это время инвалид обычно бодрствовал. А при нем выносить нельзя. Он ведь сразу сообразит, что Рома уезжает с концами. Пристанет: чего да отчего, да почему не предупредил…
Ну да видно будет.
Он поставил машину, поднялся на нужный этаж. Открыл дверь, ожидая, что Николай Петрович немедленно выкатится на шум.
Однако этого не произошло. Удивленный, Роман обошел квартиру: инвалида нигде не было!
Надо же, умотал куда-то… Хозяин так редко выходил на улицу, что его отсутствие несколько напрягло Романа… Столько раз жаловался Петрович на свою стесненность в передвижении, свою отрезанность от мира, Рома даже разжалобился, вызвался ему моторизировать инвалидное кресло! Хотя это не решило проблемы кардинально: инвалид избегал лишний раз громыхать по ступенькам. Отчего и находился перманентно дома. И вот, нате вам, – нет его!