— Крутилась тут одна блондиночка. Все при ней — есть на что посмотреть. И исчезла — не меньше двадцати — двадцати пяти минут миновало.
— В бледно-голубом платье?
— Ага. Если это можно считать платьем.
— Та самая.
Сообщение портье здорово озадачило меня. Двадцать пять минут назад мы подъехали к отелю. Минут десять я потратил на то, чтобы проверить квартиру. Джун оставалась в холле. А может, не в холле? У меня все внутри похолодело.
— А что она делала внизу? — спросил я. — Разговаривала с вами?
— Просто прошла мимо. Я не заметил, когда она входила. Но через полминуты она вплыла обратно с улицы и поднялась наверх. К вам, надо полагать.
— А кто-нибудь еще был?
— За весь вечер — ни души. Что вы с ней сделали? Напугали?
— Нет, навряд ли... Спасибо.
Я положил трубку и понял, что озадачен. Или одурачен? Очень странно. Вряд ли Джун все это время торчала в «кадиллаке». Если только... нет, эта мысль мне определенно не нравилась. Я наспех закрыл квартиру, спустился по лестнице черного хода, вышел на улицу. Моя машина стояла там же, где я ее припарковал. Я направился было к ней, но внезапно остановился как вкопанный.
Около машины маячили две тени.
Взявшись за рукоятку кольта, я наполовину вынул его из кобуры и тут же разглядел, что незнакомцы в форме.
Яркий свет фонарика ослепил меня. Я нагнул голову и прищурился; мои мышцы напряглись. А вдруг это вовсе не полицейские, а переодетые бандиты? Так я и стоял — набычившись, не убирая руки с рукоятки револьвера, готовый в любой момент метнуться в сторону.
Один из них сказал:
— Ты там полегче. Скотт.
Голос знакомый. Луч фонарика скользнул ниже, и я рассмотрел лицо говорившего.
— Таннер? — спросил я. — Это ты?
— Я, Скотт.
Таннер служил патрульным в управлении полиции Голливуда. Наше знакомство было шапочным — так, салютовали друг другу при встрече. Чуть в глубине аллеи стояла полицейская машина.
— Что случилось?
Он подошел ко мне.
— Ты арестован, Скотт.
— Я... что? Арестован?
— Совершенно верно. — Таннер по-быстрому обыскал меня и забрал кольт.
— Постой-ка, Таннер. Шутки шутками, но объясни...
— Какие уж тут шуточки. — Голос его звучал спокойно, по-деловому. — Не усложняй нам жизнь, Скотт.
Я открыл было рот — задать вопрос, возразить, матюгнуться, но сдержался. Вдох-выдох для успокоения, и я спросил примирительно:
— Объясни, за что.
— Не расскажешь ли, что ты делал сегодня вечером?
— С какого времени?
— С какого хочешь.
Другой офицер подошел и стал рядом с Таннером. Я объяснил, что ушел из дома около девяти вечера, в девять пятнадцать встретился с девушкой и так далее. Добавив некоторые детали, которые можно проверить, я бодро закончил:
— И был с ней до тех пор, пока она не ушла — всего-то миновало пятнадцать — двадцать минут.
— Вы вернулись в отель примерно полчаса назад?
— Да.
— А до этого все время находились в твоем «кадиллаке»?
— Да.
— И машину вел ты?
— Конечно, я.
— Значит, с девяти вечера до настоящего времени «кадиллак» постоянно был у тебя?
— В чем, черт возьми, дело?
— Отвечай на вопрос. Скотт.
— «Кадиллак» был только у меня; вел его только я; я ни разу не расставался с машиной — за исключением последнего получаса, что она простояла здесь...
Постой, постой, не гони лошадей. Машина-то находится в тени, и пока развеселый Скотт порхал петушком и разводил коктейли-муры, понятно, что я не мог контролировать ее. А ведь Джун намеревалась забрать из нее сумочку.
— Там, в машине... там нет девушки? — неуверенно спросил я.
— Девушки?
— Блондинки. Я только что говорил тебе о ней. Джун. Джун Кори. Она спустилась сюда и не вернулась.
Таннер не ответил.
— Кончай, черт возьми, важничать. Она в машине? С ней ничего не случилось?
— В машине никого нет.
Я слегка успокоился.
— А ты ее не видел? Высокая, симпатичная блондинка?
— Нет. Мы ее не видели. — Помолчав, Таннер без тени юмора огорошил меня: — А была ли блондинка, Скотт? А? Это уж слишком.
— Знаешь, дружище, я не собираюсь пересказывать тебе все заново.
— Ну и где же она? Эта твоя блондинка?
— Она спустилась к машине, чтобы, по ее словам, забрать забытую сумочку. Но в квартиру не вернулась. Вот почему я вышел сюда. Хотел убедиться, все ли в порядке. Поверьте, ребята. Я не понимаю...
И тут я замер. Внутри у меня все похолодело. Ведь на подобные мелочи, как правило, не обращаешь внимания, и уж тем более они редко откладываются в памяти. Но сейчас я отчетливо видел перед собой Джун — как она подходит к машине и садится в нее. А потом — в баре и на холме. Странно, куда смотрели мои глаза раньше?
Никакой сумочки у нее не было.
Несколько долгих секунд никто не проронил ни слова. Тяжело вздохнув, я спросил:
— В чем все-таки дело, Таннер?
— Ты проезжал сегодня вечером по Двадцать первой? Где-то в районе десяти тридцати?
— По Двадцать первой? В Лос-Анджелесе? Я же толкую тебе, что мы все время находились в Голливуде, а потом поднимались на холм.
— И в десять тридцать ты тоже был на холме?
— Мы приехали туда до десяти тридцати и были там в десять тридцать, а также после десяти тридцати. — Я с шумом втянул воздух сквозь зубы. — Ну хватит, Таннер! Сколько можно? Сейчас ты или расскажешь все от начала до конца, или я ухожу, а ты попробуй помешать мне.
— Нам придется забрать тебя. Скотт. У нас сейчас работает несколько ребят из центрального управления. Ты подозреваешься в том, что совершил наезд и скрылся с места преступления.
— Совершил наезд и скрылся... Я? Да ты что, рехнулся... Неожиданно я съежился. Офицеры угрюмо молчали только тот, у которого был фонарь, направил луч на мой «кадиллак». Правый клык переднего бампера оказался вдавленным внутрь, решетка радиатора помята. На капоте, рядом с эмблемой, тоже вмятина. И клык, и бампер чем-то испачканы. Подойдя поближе, я наклонился, чтобы посмотреть.
— Это кровь, — подсказал Таннер.
Мне показалось, что мой разум помутился и отказывается что-либо понимать. Словно в него вколотили неразрешимую задачу, которая, естественно, оказалась ему не по зубам, и беднягу зашкалило. Наконец я обернулся и сказал:
— Бред какой-то. Машина не моя.
— В самом деле?
— Такое попросту невозможно. Весь вечер я не отходил от нее — не считая последнего получаса.
— Да нет. Машина твоя, Скотт. Черт возьми, нам отлично известен твой «кадиллак». Ты, главное, не нервничай.
Таннер вовсе не строил из себя крутого — он просто делал свое дело. Насколько я могу судить, он симпатичный, покладистый парень, который, как мне казалось, относится ко мне вполне дружелюбно.
Надо постараться сосредоточиться и успокоиться.
— Таннер, эта машина не может быть моей. Не должна быть моей.
Я подошел к дверце, нагнулся и посмотрел на регистрационную карточку. Будьте любезны, Шелдон Скотт собственной персоной и его адрес. У меня противно засосало под ложечкой. Второй офицер посветил через мое плечо. Я пригляделся к приборной доске и сиденьям. Машина новая, но все равно на ней остаются метки хозяина: прожженный коврик на полу — недели две тому назад я уронил на него сигарету; маленькая зазубринка на рулевом колесе, темное пятно на шкале амперметра. Нашарив в кармане ключи, я открыл багажник. Почти ничего не соображая, осмотрел инструменты, свое электронное оборудование, рацию и все остальное. Сомнений нет — машина моя.
— Ладно. «Кадиллак» точно мой, — сказал я Таннеру. — Но все это подстроено за последние полчаса. И я, кажется, начинаю понимать...
Подъехала еще одна радиофицированная полицейская машина. К нам подошли двое. Один, в гражданском, оказался лейтенантом Роулингом из местного управления. Мой старый приятель из отдела по расследованию убийств.
Таннер что-то ему сказал и отдал мой кольт. Они отошли на несколько шагов и с минуту переговаривались. Потом Роулинг подошел ко мне и поздоровался.
— Привет, Билл. Видимо, ты уже в курсе дела.
— Да вроде бы.
— Я только что пытался объяснить ребятам, что мой «кадиллак» побили за последние полчаса. Уверен, меня решили подставить, но у них ничего не выйдет. Кто-то помял радиатор, вымазал все кровью и вызвал полицию. — Я замолчал. — А твои парни почему здесь?
— Наезд и бегство с места преступления, Шелл.
— Черт возьми, да, может, никакого наезда в помине нет! Просто какой-то недоумок...
— Нет, наезд был. На Двадцать первой улице, примерно в десять тридцать.
— В городе мог произойти не один, а десяток наездов; но это при чем?
— Это еще не все, Скотт. На этот раз дело посерьезней, чем просто наезд.
— Посерьезней? Что ты имеешь в виду?
— Убийство. Об этом мы поговорим в управлении.
— Ты что, спятил? Какой дурак...
— Надо во всем тщательно разобраться, Шелл. Не усложняй и без того хреновую ситуацию.
Глубоко вздохнув, я попытался выдавить улыбку.
— Ну ладно, я сдаюсь, офицер.
Роулинг и не подумал улыбнуться в ответ. Он открыл заднюю дверцу своей машины и, подождав, пока я протиснусь внутрь, захлопнул ее за мной. Щелкнуло зловеще. Сам он уселся впереди, второй полицейский вел машину.
— Билл, со мной была блондинка, — уныло проговорил я. — Не знаю, что с ней и куда она подевалась, но я весь вечер провел с ней. Причем не в Лос-Анджелесе.
— Мы все проверим, Скотт.
Глава 12
Где-то после часа ночи мы вошли в дежурное помещение отдела по расследованию убийств. И только здесь я вспомнил об обещанном убийцами звонке, о котором почему-то ни словом не обмолвился.
Первым, кого я увидел в отделе, был мой друг Фил Сэмсон. Выглядел Фил крайне усталым. Он сидел, зажав в зубах одну из своих неизменных больших черных сигар. Как всегда, не зажженную. Мы поздоровались, и Фил сугубо казенным тоном предложил мне еще раз изложить всю историю. Как правило, начальник отдела редко принимает участие в допросах, но сейчас случай был лично для Фила из ряда вон выходящий. Ему давно уже полагалось находиться дома, в постели. Как, впрочем, и мне.