– Спасибо, Грейтли, – сказала я. – Ты свободен.
По дороге в Саттон-Ху мы проехали мимо мистера Брауна. Я предлагала его подвезти, но он уверял, что прекрасно доедет на велосипеде. Он сидел на сиденье прямо, между зубами держал трубку. Лайонс дал гудок, когда мы проезжали мимо. Мистер Браун снял одну руку с руля и поднял ее в знак приветствия.
У нас возникли некоторые разногласия по поводу места проведения слушания. Несколько человек – среди них мистер Рид-Моир – утверждали, что его нужно проводить в ратуше в Вудбридже. Однако коронер, мистер Вуиллами, решил, что зал заседаний в Саттоне ближе, и не важно, что он меньше. Все еще больше осложнилось, когда, к моему ужасу, люди из Би-би-си сказали, что некоторые отрывки заседания они собираются транслировать. Но к тому времени что-то менять было уже слишком поздно.
Рядом с залом заседаний, на свекольном поле, соорудили автостоянку. Когда мы приехали, на улице уже собирались люди. Как я и ожидала, там же были и фотографы. К счастью, меня в лицо никто не знал, а вот когда приехал бедный мистер Вуиллами, его тут же ослепили сотни вспышек.
Только когда я увидела, как он удивленно отступил назад, поняла, насколько сильно боялась слушания – и из-за огласки, которую оно принесет, и из-за его возможного результата. В зале на бильярдный стол постелили клеенку, а на нее поставили теннисный стол. Таким образом, получилась подходящая, хотя и не слишком устойчивая конструкция, за которой сидели коронер и главный констебль. Присяжные из четырнадцати местных жителей были назначены заранее. В их состав вошли мистер Эбботт, кузнец из деревни Саттон, и его сын Перси, хозяин гостиницы «Плуг»; три фермера; два отставных офицера; Джон Манн, бакалейщик из Мелтона; мистер Пикок, земельный агент; мистер Бетт, секретарь гольф-клуба Вудбриджа; директор школы деревни Саттон; мистер Хоучелл, подрядчик по перевозке грузов; майор Каррутерс, управляющий Мидландским банком в Вудбридже; и генерал Чарльз Таннер.
Мистер Вуиллами занял свое место за импровизированным столом, слева от него сидел главный констебль. Присяжные сидели прямо перед ним, а представители общественности втиснулись в свободное пространство позади. Те из нас, кого вызывали для дачи показаний, сидели сбоку. Для меня было зарезервировано место между мистером Филлипсом и мистером Рид-Моиром.
Британский музей прислал фургон с несколькими ключевыми находками, включая золотые украшения, скипетр, оленя из бронзы и большое серебряное блюдо. Их выставили в стеклянной витрине, предоставленной мистером Мэйнардом. Охрану витрины осуществляли констебль Линг и констебль Гримси.
Рядом стояло несколько незнакомых мужчин. Мистер Рид-Моир сказал, что это сотрудники полиции в штатском, которым поручено следить за подозрительными личностями. Когда я спросила, откуда он знает, он ответил, что вычислил их по покрою костюмов.
Солнце сильно нагрело помещение, запахло креозотом. Мистер Вуиллами начал с краткого рассказа о раскопках и находках, которые они принесли. Затем присяжным было предложено осмотреть витрину, что они и сделали, проявив – в большинстве случаев – значительный интерес к содержимому. Мистеру Вуиллами потребовалось несколько раз попросить их сесть, чтобы все снова заняли свои места. Он объяснил, что вопрос заключается в следующем: намеревался ли владелец сокровищ вернуться, чтобы забрать их в какой-то момент? Если да, то сокровища по праву принадлежали бы короне. Или же предполагалось, что сокровища будут сопровождать владельца в его путешествии из этого одного мира в другой? В таком случае все найденное принадлежит тому, кто владел землей.
Меня вызвали первой. Отвечая на первый вопрос мистера Вуиллами, я рассказала о своем разговоре с историком из Саффолка Винсентом Редстоуном на выставке цветов в Вудбридже и упомянула о своем интересе к раскопкам курганов. Он написал от моего имени мистеру Риду-Моиру из Ипсвичского музея. Мистер Рид-Моир ответил, порекомендовав мистера Бейзила Брауна.
– Были ли у вас основания полагать, что в курганах могут находиться сокровища, миссис Претти?
Я рассказала о мифах и легендах, ходивших о курганах. Затем добавила, что всегда подозревала, что что-то там может быть.
– Вы можете объяснить, что послужило причиной такого подозрения?
– Ничего конкретного, – сказала я. – Всего лишь догадка.
– Догадка, – повторил мистер Вуиллами и записал это в протокол.
Далее рассказ продолжил мистер Браун. Он давал показания четким, сильным голосом, всегда оставляя промежуток в несколько секунд между окончанием вопроса мистера Вуиллами и началом своего ответа, чтобы убедиться, что он все правильно понял, а только затем начинал говорить.
Он пояснил, что числится внештатным археологом и неоднократно выполнял работы для Ипсвичского музея. В частности, на римской вилле в Стэнтоне. Далее он рассказал, как я наняла его для раскопок курганов и как 11 мая Джон Джейкобс обнаружил первую из корабельных заклепок. Посещение музея в Альдебурге подтвердило его подозрение о том, что найденная заклепка похожа на те, что обнаружили в англосаксонском корабельном захоронении в Снейпе.
В первые дни раскопок ему помогал советами мистер Мэйнард, хранитель Ипсвичского музея. Однако по мере того, как раскопки продолжались, а размеры ладьи превосходили все ожидания, возникла необходимость в привлечении сторонней помощи.
После очередной паузы, во время которой мистер Вуиллами советовался с главным констеблем, мистеру Брауну сказали, что он может вернуться на свое место. За ним последовал сам мистер Филлипс, которого попросили продолжить рассказ с самого начала его участия. Он так и сделал, хотя несколько раз мистеру Вуиллами приходилось просить его изъясняться «попроще», чтобы присутствующим, которые не обладали его специальными знаниями в археологии, было проще разобраться, что к чему.
Затем мистер Вуиллами спросил, почему в могиле так и не нашли тело. По словам мистера Филлипса, ответить на этот вопрос нелегко. Было несколько возможных объяснений, из них два – основные. Первое заключается в том, что это мемориал – кенотаф – в честь смерти того, кто умер в другом месте. Или же тело могло быть просто уничтожено из-за кислотности почвы. Почва Саффолка, сказал он, кивнув в сторону мистера Брауна, имеет необычайно высокую степень кислотности, особенно в этом районе.
– Хотите сказать, что тело могло попросту исчезнуть? – спросил мистер Вуиллами.
– Да, верно. Хотя такие случаи, конечно, редки. Почти всегда что-то да остается, пусть даже совсем немного. Обычно зубы. Они, как правило, гниют в последнюю очередь. После того как кости превращаются в порошок, зубы остаются в земле, твердые, как оливковые косточки.
– Сколько времени нужно, чтобы сгнили зубы? – спросил мистер Вуиллами.
– Не могу ответить на этот вопрос, – сказал мистер Филлипс. – Все полностью зависит от состава почвы.
– Но могли бы вы сделать обоснованное предположение для данного случая?
Мистер Филлипс сказал, что это невозможно, и выразил сожаление. По его словам, это была бы спекуляция, не имеющая отношения к его профессиональной деятельности.
– Я понимаю… У вас есть предположения, чья это могила или мемориал?
Мистер Филлипс ответил, что да, предположения у него есть. Вероятнее всего, это был Редвальд, король Восточной Англии с 599 года до своей смерти в 625 году. Согласно «Церковной истории англов» Беды Достопочтенного, Редвальд властвовал над всеми территориями к югу от реки Хамбер.
– Был ли король Редвальд христианином? – спросили его.
Мистер Филлипс ответил, что об этом судить тоже трудно.
– Судя по найденным сокровищам, он исповедовал как христианство, так и язычество. Есть серебряные ложки и чаши с крестами. Однако есть и изделия из металла с языческими символами, например украшения из золота и граната с переплетенными птицами и зверями.
– Значит, можно сказать, что у короля на всякий случай был запасной аэродром? – спросил мистер Вуиллами под взрыв хохота.
– Можно сказать и так, – согласился мистер Филлипс. – И, кстати говоря, среди обнаруженных предметов есть и официальные, и личные.
– Не могли бы вы объяснить это более подробно, пожалуйста?
Мистер Филлипс оглядел ряды внимательных лиц и вздохнул.
– Под официальными предметами я подразумеваю, что умерший должен был сражаться от имени своего народа в следующем мире. Там есть щит и скипетр, остатки шлема. Что касается личных вещей, возможно помещенных туда близким человеком, то это таз для мытья, обувь и различные сувениры, а также ножи для подстригания ногтей и бороды.
В этот момент дверь открылась, вошли двое опоздавших – мистер и миссис Пигготт. Я коротко взглянула на миссис Пигготт. Она, кажется, похудела или, возможно, просто выглядела уставшей после дороги. Не успели они расположиться, как вызвали мистера Пигготта. Его также спросили об отсутствии тела, и он подтвердил, что это неслыханное дело, когда тело полностью исчезает. Но он лично сталкивался с несколькими случаями, когда такое происходило.
– Ни зубов, ничего? – спросил мистер Вуиллами.
– Даже зубов нет, – извиняющимся тоном подтвердил мистер Пигготт.
Из-за времени – почти час дня – и температуры мистер Вуиллами предложил прерваться на обед. Люди расселись среди свеклы, разговаривали и перекусывали. Мистер Пигготт стоял под деревом и разговаривал с мистером Брауном, а миссис Пигготт пошла погладить лошадь, свесившую голову через забор.
Я пошла передохнуть в машину. Все эти разговоры о разложении, омертвении, о том, что любой человеческий отпечаток теряется во времени, отбили у меня всякое желание общаться. Конечно, можно верить в то, что выживает дух, а не плоть. Как часто напоминал мне мистер Свитин, здесь действуют другие правила. В этот момент, однако, правила эти казались хрупкими и непостоянными. Ничего не существует вечно, ничего. Не было ни голосов, жаждущих быть услышанными, ни сообщений, приходящих из какого-то невообразимого потустороннего мира. Это, несомненно, была правда. Все остальное иллюзия.