Еще кое-что не давало Лине покоя. Ощущение, будто кто-то огромный присматривается к ней, присматривается и оценивает. В этом чуждом ощущении постепенно все сильнее проявлялись радость и ожидание чего-то непонятного. Что за наваждение? Девушке казалось, что она чувствует лес вдали, каждую рощицу вокруг, да что там – каждую травинку. Мало того, была почти уверена, что из-за вон тех вон деревьев за ними наблюдает какое-то животное. И у этого животного чешется спина! Разве так бывает? Или она с ума сходит?
– О, идут наконец-то, – недовольно буркнул Мих.
Из-за ближней рощи появились трое мужчин в повседневных серых комбинезонах со множеством карманов. У пояса каждого висел свернутый кнут. Лина присмотрелась к ним, и ей стало по-настоящему страшно – пустые, мертвые, абсолютно безжалостные глаза надсмотрщиков взирали на мир с презрением и ненавистью ко всему, что видят. Девушка какой-то частью души поняла, что эти трое легко совершат любую жестокость и ничего при этом не почувствуют. А то и радость испытают. Не люди, а зомби – жуткие до онемения.
– Эта, что ли? – хрипло спросил старший из надсмотрщиков, невысокий лысый крепыш, уже пожилой.
– Да, – ответил Мих. – Где вас Проклятый носил, Шон? Нам срочно стартовать надо, пока неприятности не начались.
– Рабов к порядку призывали, – нехотя буркнул тот. – Снова сучьи близнецы отличились, чуть в лес не свалили. Каким-то образом расковыряли ошейники. С трудом поймали!
– Так прибейте, чтобы других не провоцировали.
– Надо бы, но ты же знаешь…
– А-а-а… – хлопнул себя ладонью по лбу Мих. – Орденская планетка, чтоб ей провалиться! Все так же не любит убийств?
– Ага, – вздохнул надсмотрщик. – Как ни грохнешь раба, так такое начинается… Буря дня на два. Ураган. Даже пороть приходится с оглядкой. Но мы нашли безопасный способ наказания.
Немного помолчав, он опасливо огляделся, отозвал Миха в сторону и едва слышно спросил:
– Слушай, что за девка-то? С чего сам магистр приказал ее не трогать и осторожничать, наказывая?
– Пилот, прирожденный… – проворчал охранник. – Это она нам последнюю операцию сорвала. Сколько наших ребят положила, сука!
– Ни хвоста Проклятого себе! – изумился лысый. – Эта вот девчоночка?
– Она самая, – подтвердил Мих, с неодобрением глянув на Лину. – Насколько я понял, господин магистр хочет ее своим личным пилотом сделать – у нас прирожденных еще не бывало. А дурная девка ерепенится.
– Дура, – согласился Шон. – Как сыр в масле каталась бы. Но ничего, сломаем, не она первая, не она последняя. Есть у меня способы…
Он довольно гнусно ухмыльнулся.
– Пора нам, – Мих бросил тревожный взгляд в небо, на котором начали собираться тучи. – Планета уже бесится.
– Лады, летите, – криво усмехнулся Шон. – Ключи от ее наручников только отдай.
– Держи.
Охранники поспешили скрыться в челноке, тот через несколько минут натужно заревел стартовыми двигателями, поднялся метров на пять, затем набрал скорость и скрылся в тучах, стелящихся совсем низко. Однако не прошло и нескольких минут после его старта, как тучи рассеялись, и равнина снова оказалась залита солнечным светом.
– Пошла! – грубо толкнул Лину в спину один из младших надсмотрщиков, совсем еще молодой парень с русыми волосами ежиком. – А хороша ягодка!
– Забыл, что приказано, Хрис? – осадил его Шон. – Подохнуть раньше времени захотел? Так гляди, за магистром не заржавеет.
– Да я ж только сказал, – тот отступил от девушки на шаг.
Перекинувшись еще несколькими непонятными Лине репликами, надсмотрщики повели ее куда-то влево. Если бы не положение, в котором она находилась, девушка наслаждалась бы первозданными пейзажами и чистым воздухом. Дитя большого города, она никогда не дышала таким. Казалось, не дышит, а пьет что-то очень вкусное и незнакомое, очень приятно пахнущее. Было не жарко и не холодно, в самый раз. Чудо, а не планета! Родной Дарат и имперский Рантай в подметки ей не годились. А красота какая вокруг! Блистающее многоцветье, иных слов Лина просто не находила.
Идти пришлось довольно долго, прежде чем впереди показались окруженные колючей проволокой бесчисленные пластиковые бараки. Девушка представила, как них должно быть душно, и поежилась. Пластик же мгновенно на солнце раскаляется! А кондиционерами рабов вряд ли станут баловать. Но деваться некуда, некоторое время придется провести здесь. Хотя бы пока узнает, на какой планете оказалась и чего от нее ждать. Не стоит улетать в неизвестность, можно нарваться еще хлеще, чем сейчас. Подойдя ближе, она с удивлением обнаружила, что бараки окружены мягким травяным ковром, на котором Лина с удовольствием повалялась бы. Странно, что не вывели траву, как-то непохоже на рабский лагерь. Она не знала, что эту траву не вывести ничем и никак – чем только ее ни травили, но результата так и не достигли.
Увиденное перед входом в девятый барак, к которому ее подвели, заставило девушку потрясенно застыть на месте, не обращая внимания на тычки надсмотрщиков. На перекладине между двумя столбами висели подвешенные за руки двое худых мальчишек в ветхих и грязных комбинезонах. Лет четырнадцати-пятнадцати, не больше. Совершенно одинаковые до последней черточки – видимо, близнецы. Они глухо мычали и корчились, из прокушенных губ текла кровь, тела сотрясали судороги.
– Гляди-гляди, сучка! – усмехнулся старший надсмотрщик. – Чего не так сделаешь, сама тут повиснешь.
Немного помолчав, он приказал остальным двоим:
– Снимайте этих придурков, а то еще подохнут. Бури нам не надо.
Один из надсмотрщиков достал из кармана крохотный пульт и нажал на кнопку. Тела мальчишек тут же перестали дергаться и бессильно опали. Их сняли с перекладины и оттащили в барак.
– Ты еще не понимаешь, – повернулся к Лине лысый. – Сейчас поймешь. Брон, ошейник сюда!
Русый надсмотрщик, гнусно ухмыляясь, принес откуда-то черный металлический ошейник, который и застегнул на шее девушки.
– Как думаешь, что это? – прищурившись, поинтересовался Шон.
– Не знаю… – растерянно пролепетала Лина.
– Нейрошейник, – пояснил лысый. – А теперь небольшой урок.
Он тоже достал из кармана пульт и нажал на кнопку. Девушка дико заорала, рухнула на траву и забилась в корчах. Такой страшной, раздирающей боли она никогда еще не испытывала! Да что там, не представляла, что такая вообще бывает. Каждый нерв превратился в раскаленную проволоку, дергался и вибрировал, как будто стремился вырваться прочь из тела. Казалось, боль длилась целую вечность. Но вдруг прекратилась – девушка зарыдала от облегчения. Благие Защитники, да что же это?!
– Встать! – пнул ее Шон.
Лина с трудом поднялась – сперва на колени, а затем и на ноги. Ноги дрожали и подгибались. Она попыталась сдержать судорожные рыдания, но не смогла – слезы потоком текли из глаз. Надсмотрщики при виде этого удовлетворенно осклабились.
– Так вот, – продолжил Шон. – Такое наказание последует за любой проступок или неисполнение приказа. Только дольше, чем сейчас. Если попробуешь сбежать, ошейник включится автоматически при приближении к ограде плантаций. В куда более интенсивном режиме. Уразумела?
– Да…
– Не забывай добавлять «господин»! – снова пнул ее лысый.
– Да, господин… – покорно повторила Лина, пребывая в шоке.
Вот тебе и сбежала! Дура, сразу надо было улетать, даже со скованными руками… Освободилась бы как-нибудь. А теперь что? Оставаться рабыней? Придется, пока как-нибудь не избавится от этого проклятого нейроошейника. В этом момент она вспомнила оговорку старшего надсмотрщика сразу после того, как он подошел к охранникам. Шон сказал, что проклятые близнецы сняли ошейники… Не те ли это близнецы, которых она видела висящими на перекладине? Значит, надо будет выяснить у них, как именно это сделать.
– Прямо щас, что ли, ее на плантацию тащить? – недовольно спросил Хрис.
– До утра подождет, – отмахнулся Шон. – Пусть за этими двумя поухаживает, а то еще подохнут. Передержали немного. Нам собранные листья вывозить надо, а в бурю ни один челнок не приземлится. Магистр с нас за задержку шкуры сдерет.
– Это точно… – поежился третий надсмотрщик, хмурый темноволосый верзила с морщинистым лицом.
– Слушай сюда! – повернулся к понурой Лине лысый. – Пойдешь в лазарет, вон он, скажешь лепиле, что я прислал. Пусть даст успокаивающее. Скормишь близнецам. Пои их часто, вода в бараке, в бачке у двери. Поняла?
– Да, господин, – ответила девушка, глядя на него исподлобья. – Сделаю, как вы приказываете.
Шон подошел ближе и снял с нее наручники.
– Жить будешь в этом же бараке, занимай любые свободные нары. От барака далеко не отходить. А теперь бегом в лазарет!
Поклонившись, Лина побежала к указанному зданию. Ей совсем не хотелось злить надсмотрщиков – не могла забыть испытанную недавно адскую боль. Лазарет немного отличался от остальных бараков, был выше и больше. Однако никаких символов или надписей на нем девушка не заметила. Пришлось долго стучать, прежде чем на пороге появился помятого вида пожилой мужчина в зеленом халате врача.
– Чего надо? – хмуро буркнул он.
– Господин Шон приказал мне взять успокаивающее для близнецов.
– Опять передержал под ошейником? – скривился врач. – Вот же придурок! Сколько раз можно повторять, что больше получаса ни в коем случае нельзя? Тьфу ты!
Он сплюнул себе под ноги, повернулся и скрылся внутри, напоследок бросив через плечо:
– Жди здесь.
Минут через десять врач вышел обратно, сунул Лине в руку две большие красные капсулы и сказал:
– Дашь им. Учти, воды больным потом много пить надо. Постарайся не позволить им уснуть хотя бы два часа после приема лекарства, не то двигательные функции толком не восстановятся. И еще… Передай этим двум дурням, что бежать здесь некуда. Нет на этой планете больше людей! Только на плантациях.
– Передам, – не стала возражать девушка, внутренне не согласившись – лучше в одиночестве на дикой планете остаться, чем рабом быть.