— Кто к вам прикасался?!
И тут я горько пожалел, что не убрался восвояси раньше, потому что когда растерянный взгляд юноши указал на меня, началась настоящая буря:
— Да по какому праву?! У тебя что, есть разрешение на целительство?
— Нет.
— Ты не должен был даже близко подходить к больному!
— Знаю. Просто...
— Ты мог всё испортить!
— Я всего лишь снял боль. Больше ничего не трогал. Уймись, пожалуйста!
— Ты хоть понимаешь, что нарушил закон?
— Я всё понимаю. Но ведь ничего страшного не случилось? Давай забудем и мирно разойдёмся по домам...
— Не случилось?! А кто поручится за то, что произойдёт потом?
— Я оставил лечение на тебя. Целиком. Парню было очень больно, вот я и...
— Небось, ещё и деньги взял?
Ага, вот мы и подобрались к главному вопросу. Боится, что остался без заработка?
— Можешь спросить сам. Не брал.
— Вы подтверждаете, dyen? — Кадеки сурово глянул на мало что понимающего в нашей склоке юношу.
— Что подтверждаю?
— Этот человек получил плату?
— Нет. Я спрашивал, но он... Что всё это значит?
— А то и значит! — Лекарь зло скривил губы. — Он не имеет права заниматься целительством.
— Но ведь у него получается! Почему же нельзя?
— Потому что на всё есть свои правила! — веско заявил Кадеки. — Прежде он должен доказать, что умеет справляться с недугами магическим способом и получить дозволение Анклава.
Угу. Заплатив и за экзамен, и за виграмму. Для меня лекарское дело всегда будет непосильно. К тому же, как я смогу что-то доказать? Ведь мне обязательно нужно коснуться больного места, а это непозволительно при сдаче экзамена: исключений ради одного калеки делать не будут. Нет, хоть и заманчиво было бы получать деньги, облегчая чужую боль, даже мечтать не стоит.
— А это была магия? — удивился юноша. — Он ведь только приложил руку.
— И за это «приложение» ещё ответит! — взвизгнул Кадеки.
— Слушай... Ну ничего же дурного не произошло! Забудь, а?
— И не подумаю! А ты, если сию же минуту не покинешь дом...
— Ухожу, ухожу!
Вот ведь привязался... Почти зубами вцепился. Могу понять: кому охота терять заработок? Но я же не лишал лекаря денег! Всё равно получит свои монеты. Только ещё и нажалуется... Ладно, как-нибудь всё улажу.
— Я вернусь поздно, Тай. Не стоит ждать.
— Да сейчас уже поздно! Вон, за окнами совсем черно. И куда ты собрался посреди ночи?
— Мне нужно отдать заказ.
— А днём нельзя было?
— Днём я был занят. И заказчик... тоже.
Хотя, вряд ли у Тени ожидался насыщенный событиями день. Неудобное время для встречи было назначено скорее из желания надо мной посмеяться. А может быть, что-то выяснить или проверить. Не надо было настораживать убийцу, ох не надо было! Но теперь нет смысла жалеть: обратно реку времени не повернёшь. Да и чего мне бояться? Ночной темноты? Шальных людей? Это всё пустяки. Моя смерть ходит совсем в другой стороне.
Я иду за тобой... Жди...
Никогда не забуду её голос. И лицо не забуду. Женское, тонкое, красивое, нежное и одновременно невыразимо ужасающее. Даже не смогу объяснить, чем оно пугало, но я боялся вдохнуть и выдохнуть, пока смерть смотрела на меня своими слепыми глазами...
Бр-р-р! Не самые лучшие воспоминания для поднятия настроения. Нужно думать о хорошем. Например, о том, что я получу немного монет, за которые мне не придётся отчитываться перед Анклавом, и значит, смогу выкупить ещё одну из книг отца. Изучу ещё несколько заклинаний. Найду на новые умения новых заказчиков. И заживу припеваючи. Вот как надо думать! А квартал Медных голов не так уж и далеко, всего-то полчаса ходьбы.
Любопытно, что возникает в воображении людей, когда они слышал про Медные головы? Наверняка сразу же представляют, что горстка домов, причудливо рассечённая узкими переулками, получила своё название из-за проживающих там людей. Мол, медные, стало быть, тупые. Что ж, возможно, доля правды есть и в таком предположении, но в действительности всё гораздо проще. По крышам квартала проведены водостоки, каждый из которых заканчивается звериной головой. Вроде бы, прежний владелец домов находил в подобных украшениях прелесть... А впрочем, не всё ли равно? Сначала были одни только водостоки, ощерившиеся страшноватыми мордами, потом добавились ещё и статуи, вызывающие в сумерках труднопреодолимое желание держаться ближе к середине улицы. В общем, ночная прогулка по кварталу Медных голов — развлечение ещё то. Особенно принимая во внимание его теперешних обитателей: сплошь нелюдимых отставников воинской службы, про которых поговаривают, что их клинкам никак не найдётся времени заржаветь в ножнах...
Хм, надо было спросить точное место. Не бродить же мне по всему кварталу в поисках заказчика? Тяжесть сумки внушает некоторую уверенность в собственных силах, но сказать по правде, мне ни стрелы, ни кинжал пользы не принесут, если придётся спасать свою жизнь. Только помешают. И немного обидно делать для других орудия убийства, но сознавать полную бесполезность отточенного острия и наложенных чар для самого себя. Но наверное, в этом и состоит главный смысл жизни, иначе зачем бы люди были нужны друг другу?
Шурх. Шурх. Шурх. Надо же, он и не думает прятаться! Идёт, как ни в чём не бывало, вразвалочку, только что не насвистывая какую-нибудь похабную песенку. Хотя... Так и стоит себя вести в по-настоящему опасных местах. Если делать вид, что ничего не боишься, тебя вполне могут принять за смельчака и тем самым совершат серьёзную ошибку, ведь трус гораздо опаснее, чем храбрец. Потому что заботится об отражении атаки с любой стороны.
— Что-то ты раньше времени!
— Да и вы ждать не заставляете.
Обмен любезностями, на ночь глядя. Глупо мы, наверное, выглядим... Но это трудности тех, кто подглядывает за нами. Если таковые вообще имеются.
— Вот, подумал, что надо бы тебя встретить. Мало ли что.
— Спасибо за столь... неожиданную заботу.
Хочет сказать, волновался о моей безопасности? Раньше надо было начинать, ещё когда назначал место и время.
— Вот ваш заказ.
Убийца спрятал футляр со стрелами под плащом, даже не проверяя содержимое, зато кинжал вытащил из ножен и крутанул в пальцах.
— Зачаровал, значит? И насколько хорошо?
— Попробуете — увидите.
— Предлагаешь попробовать?
Он сделал многозначительную паузу, намекающую, по всей видимости, на то, что в качестве пробы вполне могу быть использован именно я. Тоже мне, пугатель нашёлся!
— Ваше дело.
Тусклый свет фонаря не позволял рассмотреть выражение глаз, зато рассыпал блики на маслянистом узоре, не прерывающем движения по лицу Тени.
— Не боишься?
— Чего?
— Ты ведь никому не сказал, куда направляешься? Я угадал? И если не вернёшься, и искать не будут знать, где.
Устало вздыхаю.
Вот за что не люблю оружие, так это за его волшебную способность внушать своему владельцу беспочвенную уверенность во всемогуществе и безнаказанности. Стоит любому сопляку заполучить остро отточенную железку, он начинает мнить себя древним героем, а потом выходит на проезжую дорогу с целью убедить в своих силах всех остальных. Кстати, у некоторых сие на удивление успешно получается. Но я предпочитаю общаться с теми, кто признает главенство за содержимым головы, а не железом, её покрывающим.
— Не боишься? — повторяет вопрос убийца.
Скучно всё это. Навевает тоску и уныние. Первая встреча застала меня врасплох, но теперь было время подготовить мысли и чувства к обороне. Бояться? Было бы, чего!
— Вы не станете меня трогать.
— И почему, скажи на милость?
Опять начинает какую-то странную игру? Ему, определённо, что-то от меня нужно. А раз нужно, убивать не станет, уж точно.
— Во-первых, моя работа стоит не так дорого, чтобы её не оплачивать. Во-вторых, вы ещё не знаете, насколько она хороша, а потому вряд ли будете торопиться от меня избавиться. В-третьих...
— Есть ещё и третья причина?
Ехидничаешь? Ну-ну.
— Есть, а как же! Раз уж я пришёл в назначенное место, довольно опасное для жизни, то у меня должны иметься способы остаться в живых.
Он ждал именно этого признания, потому что оживлённо подхватил:
— И как? Имеются?
— Да. Но вам о них знать не обязательно.
Убийца помолчал, прошёлся взад и вперёд мимо меня, потом заявил уже хорошо знакомое:
— Совсем не трус. Но откуда о тебе пошёл такой слух, а?
— Надо спрашивать у того, кто его пустил.
Лукавлю, конечно. Всё гораздо проще. Я никогда ни в юности, ни уже после гибели отца не ввязывался в сомнительные дела в обход законов. Да и не дрался на улицах. А как называют парня, который избегает мордобоя и рискованных забав? Правильно, трусом и называют.
— Тоже верно... — не слишком охотно согласился убийца. — Но свои деньги ты заслужил. Держи!
Кошелёк звякнул неожиданно громко, и я, запустив туда руку и пересчитав монеты, покачал головой:
— Здесь слишком много.
— Разве?
— Мы договаривались о двух «орлах», а вы даёте три.
Убийца возмущённо фыркнул:
— Ну, с головой у тебя точно, не всё хорошо! Считай, третья монета за усердие. Пойдёт?
— Я всегда работаю одинаково.
— Обиделся? Да я не хотел сказать, что ты можешь что-то делать, спустя рукава! Я просто хочу накинуть сверху от оговоренной цены. Желание у меня такое. Не имею права?
— Имеете. Только если ваше желание возникло из-за жалости...
Крюками пальцев он зацепил меня за плечо и притянул к себе:
— Гордый, да? Нищий, но гордый? Так ты никогда в люди не выбьешься!
— А я и не собираюсь. Мне не нужно место среди людей, которые лгут друг другу и воруют друг у друга.
Шумный выдох прямо в лицо едва не сбил мне дыхание, а миг спустя Тень уже оказалась в нескольких шагах поодаль.
— Дурак ты.
В обращённых ко мне словах явственно слышалось сожаление, но происхождение его оставалось неясным: то ли были обмануты собственные ожидания, то ли заказчика удручала моя упёртость.