— «Ги Лалиберте»? — отрывисто спросил знакомый голос. Обернувшись, Гедимин увидел старика с мохнатым лицом. Тот стоял под дождём, откинув капюшон, и смотрел на глайдеры, снова выстроившиеся в одну линию.
— Цель уничтожена, — усмехнулся Люк, отдав ему честь. — Фуражиры, пятьсот пятьдесят норд-норд-ост. Две гранаты, четверть боезапаса. Что с остальными?
«Это их командир?» — Гедимин с удивлением смотрел на старика. «В Кларке ему нашли бы экзоскелет. И остальным тоже.»
— Уже два, а я не ел, — пробормотал слева от него кто-то из огнемётчиков. — Эй, теск, как тебя… Кофе будешь?
Сармат качнул головой и поднял на вытянутой руке ранец огнемёта с пристёгнутыми к нему сложенными крыльями.
— Это куда?
— Оставь на борту, — человек махнул в сторону глайдера. — Вдруг ещё полетим. А броню… А, у тебя ж несъёмная…
Вокруг снова зафыркали. Гедимин озадаченно мигнул — причин для веселья он не видел.
В пристройке, отведённой под штаб ополчения, похоже, в самом деле было тесно, — пока люди, прилетевшие раньше, возились внутри, остальные, не снимая брони, стояли и ждали снаружи. Кого-то из раздевшихся послали в киоск; до Гедимина долетели слова «кофе» и «блины». Сармат прислушался к ощущениям — есть не хотелось. «В пять куплю ещё дряни,» — решил он. «Рефлекс так просто не перешибёшь. А пока — надо сделать подложку.»
Он, прикрывшись защитным полем, разобрал кресло и поднялся на борт глайдера. Люки так и остались открытыми — видимо, на случай срочного вылета. Другие корабли, как успел заметить сармат, тоже не закрывались, — и все они чудом ещё не развалились на куски. «Ваше счастье, что противники — не радиофаги,» — сердито сощурился Гедимин, затягивая очередной винт — до механизмов он ещё не добрался, но то, что ему подвернулось, держалось на одном болте и раздражающе гремело в полёте. «Если даже эти ваши насекомые пойдут на таран… Тут хотя бы „арктус“ есть?»
Палуба качнулась, из-за кресла пилота послышался удивлённый возглас. Гедимин не обернулся — он прикреплял собранную подложку к палубе, заодно прикрывая листом фрила дырки в трюм. Человек обошёл кресла и остановился за его спиной.
— Ты? Думал, Хейз тут… — он смущённо хмыкнул. — Он обычно по вечерам копается. Удивился… Ты механик?
Сармат молча кивнул. «Значит, глайдером занимаются. Этот Хейз… В трюме чисто, корабль на ходу. Дрянь, но на ходу… Надо бы заглянуть в мотор. Любопытно…»
— Короче, ты принят, — сказал Люк. — «Ги Лалиберте», запомнил? Дежурство с шести до семи — от темна до темна. Летом будет хуже — твари вообще не спят.
Он прошел вдоль десантного люка, поправил свисающий шланг огнемёта и снова остановился над Гедимином. Тот, прикрепив подложку к палубе, осторожно проверял её — подцепив когтями, дёргал в разные стороны. Командир еле слышно хмыкнул.
— Ты Джед, да? Так и будешь тут? — он кивнул на пустой глайдер. Гедимин кивнул.
— Хорошо, — человек как будто обрадовался. — А то у нас тесно. Еду тебе принесут. Или сам сходи. По сигналу будь тут, а так — ходи, куда хочешь. Живёшь ты где?
Гедимин пожал плечами.
— Здесь, — он кивнул на корабль. — Их ночью охраняют?
— Да кому они нужны, — отмахнулся Люк. — Будешь тут спать? Ну, спи. Тебе, теску, наверное, привычно. С шести на дежурстве, запомнил?
…Следующий сигнал — в двадцать минут четвёртого — застал сармата разбирающим пульт управления. Он быстро спаял провода, захлопнул крышку и втиснулся на место бортового стрелка. «Три гранаты на вылет, одиночная кинетика там, где нужны турели…» — он покосился на качающиеся борта и поморщился. «Гимы, похоже, неагрессивны. А это ополчение — мартышечья забава. Вот только шахты… Что происходит в шахтах?»
— Взлёт! — гаркнул Люк, хватаясь за поручни. — Держитесь, бойцы, три часа до темноты!
«В темноте гимы неактивны,» — вспомнил сармат. «Тогда шахты… Как они там живут? Заползают поспать?»
Он не сразу заметил стаю — в этот раз она не сверкала крыльями и не выкапывала пни. Серый поток, размазанный на тридцать метров в ширину, быстро тёк по каменистой пустоши, перемахивая через овраги. Ветер дул им навстречу; Гедимин послал две гранаты «в лоб», и стая разом исчезла под волной раскалённого газа. Фланги — где-то сотня насекомых — моментально изменили направление, метнувшись прочь от огня. Глайдер завалился на правый борт, уходя наперерез. Палуба затряслась — трое огнемётчиков спрыгнули к разбегающемуся правому флангу, и «Ги Лалиберте» тут же заложил вираж, догоняя левый.
— Прикрой! — бросил командир Гедимину и пилоту, прыгая следом за единственным бойцом. Тот уже вертелся на вершине каменного холма, разливая напалм во все стороны, — едва гимы заметили человека, они прекратили бегство и бросились на него. Гедимин видел, как они вспыхивают на лету и падают, врезавшись в защитное поле.
— Почему атакуют? — спросил сармат, не слишком рассчитывая на ответ. Метровые насекомые очень высоко прыгали, — Гедимин успел сбить полтора десятка тех, кто преодолел стену огня и едва не добрался до десантников. Ещё двух на земле прикончил пилот — их слегка подпалило, и это замедлило их движения.
— Фуражиры! — крикнул в ответ Хейз. — Всё, что органика… они всё возьмут! Третий, третий, я второй, приём! Понял, прикрою! Эй, Джед, ты направо, я налево!
Глайдер, высоко задрав нос, рывком набрал высоту и тут же развернулся книзу. Гедимин увидел далеко внизу яркое огненное кольцо и тусклые вспышки над ним — первый десант отстреливался, но сверху его защищало только ненадёжное поле. Через пару секунд сармат сбил из кинетики первого гима — огромного, почти с человека размером. Ещё один выстрел прошёл мимо цели, но зацепил насекомых на земле. Глайдер выписывал в небе восьмёрки, то приближаясь к окружённому десанту, то отдаляясь.
— Первый, я второй! — крикнул пилот. — Понял!
Огненные кольца на земле погасли. Гедимин, оторвавшись от прицела, осмотрел окрестности, — гимов больше не было.
— Садимся, — выдохнул пилот. — Трудно им пришлось. Там были солдаты, видел? Видел, как шли? Вовремя мы отвлекли их…
Палуба снова закачалась.
— Солдаты! — крикнул кто-то из огнемётчиков. — Не фуражиры, солдаты! Но мы сделали их, верно?
— Смешанная стая, — отозвался командир, заняв своё место. — Не радуйтесь. Была бы боевая… Всё, на взлёт. Уф-ф, скорее бы зима…
«Фуражиры и солдаты… разные виды гимов?» — Гедимин вспомнил огромное насекомое, сбитое кинетическим снарядом. «Эта стая двигалась к городу, не отвлекаясь на пни. Но на высадку „макак“ отвлеклась… Что у них с координацией действий? Может, и командиры есть?»
— Ничего себе тяпа, а? — донеслось с десантной палубы. — Броню запросто порвёт…
«Трофей?» — Гедимин хотел обернуться, но вспомнил, что на этом корабле лучше не делать резких движений. «На земле посмотрю.»
Он вышел из глайдера вместе с десантниками, подгадав момент, когда корабль резко накренился в его сторону, — в этот раз его не пришлось придерживать за крыло. Из толпы, собравшейся у входа в «раздевалку», уже доносились оживлённые возгласы. Гедимин, различив слова «солдат» и «тяпа», боком вклинился в скопление людей, и как раз вовремя — один из десантников показывал всем трофейную конечность. Она была гораздо шире, чем тонкие крючковатые лапы «фуражиров», и сильно напоминала тесак с волнистым, покрытым выступами лезвием. «Ударная конечность,» — мелькнуло в голове сармата, и он незаметно взялся за сканер, выясняя, из чего сделан «тесак», и какую нагрузку он может выдержать.
— Вот так они и рвут броню, — рассказывал десантник с трофеем, размахивая «тесаком». — Титановая сталь, видели? Они жрут одно железо. Они — железо, а фуражиры — фрил. И если дойдут до города…
Справа от Гедимина кто-то презрительно фыркнул.
— Один дебил придумал, а другой повторяет, — не понижая голоса, сказал десантник, держащий шлем в руках. Волосы у него были длинные, лицо — совершенно гладкое.
Тот, кто размахивал трофеем, сердито фыркнул, разворачиваясь на звук, но соседи придержали его за наплечники. Гедимин выключил сканер и озадаченно мигнул. «Там действительно много металла, и он очень удачно рассредоточен. У этой штуки огромная прочность на сжатие…»
— Когда я слышу дурь, я говорю, что это дурь, — громко ответила самка-десантник соседу, который тихо что-то ей втолковывал. — Чем вы в колледже занимались⁈
— Будет тебе, Дот, — услышал Гедимин успокаивающий голос Люка. — Не все тут биологи.
Сармат мигнул. «Источник информации. Возможно, полезной…»
Он отодвинул плечом одного из десантников и шагнул к Дот.
— Ты биолог?
Видимо, что-то он не учёл, — самка шарахнулась назад и, как напуганный зверёк, оскалила зубы.
— Тебе какое дело, слизь?
— Вали отсюда! — двинулся навстречу Гедимину кто-то из десантников. — Тебе что, разрешали сюда лезть?
Сармат досадливо сощурился.
— Ты что-то знаешь о гимах, — он по-прежнему смотрел на самку, не обращая внимания на непрошеных защитников. — Больше, чем они. Я хочу услышать.
— А я… — начала было самка высоким, визгливым голосом, заставив сармата сощуриться от неожиданной боли в ушах, но тут между ней и Гедимином втиснулся ещё один человек в пехотной броне.
— Тихо, Дот. Ты иди сейчас, переоденься. Потом мы все соберёмся, и ты расскажешь, что знаешь, — негромко сказал он, одновременно жестом отодвигая сармата от входа в штаб. Гедимин угрюмо сощурился, но узнал по голосу Хейза, пилота, — и отступил, решив, что войдёт чуть позже, а если не влезет в халупу — останется стоять в дверях, но информацию из «Дот» вытрясет.
— Давай к нам, — сказал, выглянув на дверь, Хейз; сармат, собиравшийся войти через пять секунд безо всяких приглашений, изумлённо мигнул. — Не обращай внимания. Тут у всех нервы.
В дверь пришлось протискиваться боком, пригнувшись, — на экзоскелет она была не рассчитана, видимо, никому и в голову не пришло, что ополчение может их раздобыть. «В Кларке старый „Маршалл“ был у каждого охранника в борделе,» — мелькнуло в голове у сармата, но он, стараясь не показывать пренебрежения, вошёл, изобразил вежливый кивок и осторожно сел в свободном углу. По привычке он чуть не привалился к стене, но вовремя вспомнил, из какого хлипкого материала всё это построено, и наклонился вперёд, упир