ть.
— Разумно, — сказал Гедимин, с удивлением глядя, как Айзек быстро озирается по сторонам и придвигается вплотную. Его глаза лихорадочно блестели.
— У меня там полный допуск, — прошептал он. — И я всё-таки сделаю то, что ты собирался. Покажу им хранителя.
Гедимин изумлённо мигнул.
— Ты ведь правду говорил, — продолжал Айзек. — За существами нужен присмотр. Я попробую установить контакт.
— Скафандры, — напомнил Гедимин. — Самая тяжёлая защита. Не приподнимать больше двух пластин. И… приводи их туда по одному. Так хранителю будет спокойнее.
Айзек быстро закивал.
— Мы всё учтём. Возьмём флоний… Я не хочу, чтобы кто-то пострадал. Мы будем очень осторожны с хранителями.
Он неожиданно усмехнулся.
— Плазменная форма жизни… А оно ведь должно отображаться на сигма-сканах! Если бы не встречный поток в активной зоне… Надо подумать, атомщик. Я прикину, как его отфильтровать. Тогда у нас будут изображения… Может, мы больше поймём, когда эту тварь станет видно.
Гедимин мигнул.
— Эксперименты?.. Осторожнее там, в активной зоне, — сдержанно предупредил он, но сердце забилось чаще. «Давно здесь не было экспериментов. Надеюсь, совет не узнает…»
01 января 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— С завтрашнего дня тебя велено не пускать, — с плохо скрываемым злорадством сказал Гедимину охранник на проходной. — Последний раз, слышал?
Гедимин только мигнул. Он уже даже не пытался гадать, кто и за что на него взъелся. Вроде бы с этими охранниками столкновений у него не было… или были, но он, как всегда, не заметил?
«На орбиту Седны их всех,» — мрачно думал он, выходя в пустынный коридор. «Я сегодня возвращаюсь в „Вайтрок“. Надеюсь, не придётся приезжать сюда по работе. Не люблю охрану, но заводу лучше не взрываться.»
На полпути к знакомой двери он остановился, озадаченно глядя на новую — утяжелённую экранированную створку с закрытым лючком. «Пункт сбора образцов» — гласила табличка над ним, а чуть ниже, более мелким шрифтом, — «Лаборатория геологической разведки».
— С образцами — на пункт сбора! — не глядя, сердито отмахнулся «главный геолог» Амин, когда Гедимин перешагнул порог. Тот хмыкнул. Амин посмотрел на входящего и поморщился.
— А, опять ты… Хорошо, что в последний раз!
По его кивку филк-лаборант положил на край стола миниатюрный контейнер из чёрного фрила. Несколько секунд, пока смарт скачивал и осваивал новые данные, Гедимин думал, зачем класть съёмный диск в отдельную коробочку, если её материал не защищает ни от ионизирующего излучения, ни от существенных механических воздействий. Потом карта рудников с новыми точками достроилась, и сармат забыл о странностях местной лаборатории.
— Мы обработали образцы из затопленных шахт, — подал голос лаборант. — Теперь они есть на схеме. Некоторые месторождения очень перспективны.
— С водой осторожнее, — отозвался Гедимин, разглядывая скопления точек. Некоторые из жил, уходящих вглубь, уже были выработаны, — в новых образцах практически не было ни ирренция, ни урана, но что-то всё равно настораживало.
— Выработанные жилы, — он развернул карту перед Амином и потыкал пальцем в заинтересовавшие его точки. — Продолжай их отслеживать.
Геолог неприязненно сощурился и отодвинулся.
— Займись своей работой, ликвидатор. Теперь у моей лаборатории другие кураторы. Они скажут, что мне делать.
Гедимин сузил глаза в ответ.
— Кто бы там тобой ни командовал, — угрюмо сказал он, — эти данные — для меня. Делай, как сказано.
Защитное поле между сарматом и столом геологов уплотнилось, но ещё оставалось прозрачным — достаточно, чтобы разглядеть ухмылку Амина.
— Так тебя не предупредили? — спросил он. — Ну, их можно понять… Ты тут больше не при делах, ликвидатор. Совсем. Никаких данных ты не получишь. И давно пора было тебя отсюда убрать. Ликвидатор, мусорщик, лезущий в геологию… Ты хоть общие курсы окончил?
Лаборант схватил Амина за руку, открыл рот, но сказать ничего не успел — Гедимин, в одно движение пальцев распоров защитный купол, оперся ладонью на стол и пристально посмотрел геологу в глаза.
— Отслеживай выработанные жилы, — медленно проговорил он и убрал руку с заскрипевшего стола. «Понабрали „мартышек“!» — добавил он уже про себя, выходя из лаборатории.
…Рождественские украшения с бараков поснимали — единственный венок из хвойных веток остался на дверях офиса, а светодиодами подмигивал только робот-уборщик, выгребающий остатки снега с проезжей части. На тротуаре и крышах ещё немного оставалось, но от реагентов и постоянного утаптывания снег уже не был ни белым, ни сыпучим, — так, ещё один слой покрытия на время холодов и частых осадков.
Гедимин замедлил шаг на подходе к штабу ликвидаторов и несколько секунд прислушивался к топоту, лязгу и треску со стороны полосы препятствий. Над неровными рядами строительных плит то и дело мелькали чьи-то головы, — Скегги выгнал на тренировку все отряды. Гедимин вслушался в треск и шипение разрядов — за полосой, как обычно, упражнялись в стрельбе — и досадливо сощурился. «Опять мощность упала. Надо будет поправить. Давно я здесь не был…»
— Ремонтник! — Вепуат, выронив на стол детали полуразобранного дрона, вскочил на ноги. Ренгер, неодобрительно хмыкнув, придержал его за плечо и приподнял свободную руку в приветственном жесте. Скегги, оказавшийся ближе всех, протянул Гедимину ладонь и широко ухмыльнулся.
— Надолго?
Ремонтник кивнул.
— Там я уже не нужен. Куда положить оружие?
Вепуат сгрёб детали дрона с половины стола, освободив стойку для сфалта.
— Это твоё место, ремонтник, — сказал он. — Никто его не занимал.
Гедимин положил на свободную поверхность контейнер и тубус с чертёжными принадлежностями — все новые вещи, занимающие хоть сколько-то места — и сел на придвинутый стул, медленно переводя взгляд с одного попавшегося на глаза механизма на другой. «Терпимо,» — подытожил он наблюдения несколько минут спустя. «Рабочее оружие у них в порядке. Тренировочным я займусь…»
— Что с дроном? — спросил он, разворачиваясь к Вепуату. Скегги и Ренгер за его спиной дружно хмыкнули.
— Сразу видно, что ремонтник всё тот же, — вполголоса заметил таксидермист. — Ну что, Скегги, дадим ему отдохнуть, или вывалим всё разом?
…Ликвидаторы, вернувшиеся с тренировки, шуршали чем-то в ящике, выставленном у двери. Гедимин и не заметил бы его, если бы не яркая обёртка, полетевшая в урну.
— А там что? — спросил он, на секунду отвернувшись от закреплённой в тисках батареи линз — центральной и наиболее уязвимой детали очередного бластера. Вепуат проследил за его взглядом и хмыкнул.
— Подарки от мартышек. Праздники же, забыл?
Гедимин досадливо сощурился — стоило сосредоточиться на чём-нибудь интересном, и традиции, вроде бы усвоенные, моментально улетучивались из головы или путались между собой, как забытые обрезки проволоки. «Да, верно. „Мартышечья“ еда. Надо же, едят, не скрываясь. На тринадцатом году надоело притворяться?»
— Смотри, — сказал он Вепуату, трогая пинцетом одну из линз в батарее. — Выбита кверху, снизу канал пустой. А вот эта, — тут сверху места не было. Так же выбило, но уйти было некуда. Вот и сколы.
Вепуат цокнул языком.
— Надо сказать, чтобы не швыряли на стойку. Оружие лёгкое, сил у всех много, — чуть задумаются, и вот тебе…
Гедимин подтолкнул смещённую линзу на место и вынул из прорези ту, верхний край которой был надколот.
— Тут надо бы упругие фиксаторы, но места в корпусе нет.
Мимо с контейнером в руке прошёл кто-то из отряда. Вепуат быстро развернулся на бульканье и укоризненно хмыкнул.
— Ну куда⁈ Видишь, тут работают?
— Вы там, а я тут, — отозвался сармат с контейнером, отрывая верхнюю крышку. Гедимин покосился на упаковку. Вроде бы ничего интересного — прозрачный «стакан», запаянный сверху, с наклейками на крышке и по бокам, — но для «мартышечьей» еды упаковка была непривычно блёклой, всего-то в два цвета.
— Что там? — спросил он. Сармат, уже поднёсший контейнер к губам, помахал этикеткой в ответ, и Гедимин прочитал крупные чёрные буквы: «Глинтвейн „Маккензи“ Зимний».
— Ты чего? — удивлённо посмотрел на него Вепуат, увидев, что ремонтник облокотился о стол и мелко трясётся.
— Так, — отозвался Гедимин, подавляя прорвавшийся смех. — Воспоминания… Давно Маккензи начал гнать спирт?
— У нас давно делают спирт, — ответил ему озадаченный Ренгер. — Важное сырьё для многих отраслей.
Гедимин хотел вдаться в разъяснения, но, подумав секунду, развернулся к оставленной детали и взялся за лучевой резак. «Незачем болтать. Это старая история, никому неинтересная.»
Когда он подошёл к ящику, там ещё оставались чёрно-белые «стаканы». Гедимин встряхнул один из них, ожидая увидеть муть, но жидкость была прозрачной. Он отхлебнул — и закашлялся: и язык, и горло обожгло капсаицином и ещё чем-то из сложной органики. «Глинтвейн „Маккензи“,» — беззвучно хмыкнул он, разглядывая початый контейнер. «Состав всё тот же.» Он допил жидкость, потянул за отклеившийся край этикетки и снова хмыкнул. «Это даже не подделка под „мартышечье“. Просто упаковка похожей формы. Для внутреннего употребления, не для торговли. Опять Маккензи экономит…»
02 января 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— «Жестокое убийство в городском парке: горожане возмущены зверской расправой», — с выражением прочитал Вепуат. — А, вот ещё: «Это возмутительный случай и далеко не первое проявление нечеловеческой сущности так называемых сарматов. Властям выгодно, чтобы эти существа работали на них, — но зачем выпускать их к людям?»
Гедимин слушал его молча, не огрызаясь, — сам попросил поискать «новости про ту собаку», так чего теперь ругаться? Ничего нового в «новостях» не было — только маловнятные слова, от которых в голове начинался неприятный гул.
— Эй, Вепуат! — недовольно окликнул сармата Йигис. — Заняться нечем?