«Не подновил вчера поле, за ночь выгорело,» — Гедимин, досадливо щурясь, потянулся к генератору. «Вот что значит зарыться в бесполезные опыты… Ещё и шлем надет не по инструкции. Будет после этого мозг работать, жди…»
Невидимые нитчатые щупальца отодвинулись от глаз и плотно прилипли к коже на висках, на лбу, затрепетали на скулах. Они все непрерывно двигались, и ощущение тепла от них постоянно менялось, как будто они то нагревались, то остывали. «Ни один термодатчик ничего не покажет,» — думал Гедимин, глядя на экран дозиметра. Цифры рядом со значком «сигма» прыгали, сменяя друг друга, — излучение нестройно пульсировало, и прибор это чувствовал, как и сам сармат.
Поток дрожащих волокон спустился на плечо и расползся вдоль руки, от плечевого сустава до запястья. На долю секунды Гедимин почувствовал жар в правой ладони. Он посмотрел на неё — она прикрывала корпус излучателя, но жгло не снизу, не от ирренциевых элементов внутри установки, — горячие волокна отчётливо спускались с запястья к ладони и подушечкам пальцев. Ненадолго остыв, они снова налились теплом. Дозиметр негромко пискнул и качнул стрелкой — сигма-излучение внутри миниатюрного «реактора» с десятью килограммами загрузки резко усилилось.
— Это ты? «Налвэн»? — с кривой ухмылкой спросил Гедимин, бросив взгляд на арки свода. Ему было неловко — как обращаться к «хранителю», он до сих пор не понимал. Существо, кажется, отреагировало — все волокнистые щупальца налились теплом и ненадолго перестали дёргаться. Болезненного жжения сармат не ощутил — видимо, «хранитель» не был ни испуган, ни рассержен.
— Скучаешь? — он неловко усмехнулся. — Айзек давно не говорил с тобой… Я тоже не знаю, где он.
Гедимин не был уверен, что «хранитель» его слышит (и очень надеялся, что ничего не слышно Иджесу, спящему в огороженной комнате), но волокна замирали, когда он говорил, а пульсация усиливалась, когда замолкал, — это можно было принять за реакцию.
— А я работаю, — сообщил он, когда щупальца снова обвились вокруг правого запястья. — Вспоминаю, как это делается.
Он со вздохом отодвинул излучатель и склонился над контейнером с железным порошком. Датчиков на него не хватило, да они и не требовались — ёмкость из тугоплавкого фрила отлично пропускала все излучения, и они отражались на её защитном куполе. Сейчас он подёрнулся красными разводами. Они расходились от верхней точки, будто кто-то прижал к ней палец и надавил, заставив купол пойти рябью. Гедимин со смутной надеждой поискал зелёные пятна омикрон-излучения, — они, как и раньше, были разбросаны по всему полю едва заметными бледными точками и ярче не становились.
«Столько пульсаций, такая интенсивность, а эффект нулевой,» — с мимолётной досадой подумал Гедимин, покосившись на «фонящие» своды, но тут же одёрнул себя. «Это просто проявления „хранителя“. Они и не должны влиять на синтез. А мысли оно, похоже, слышит…»
Волокна, оставив в покое руку, оплели голову сармата и там замерли, практически не шевелясь. Дозиметр показал, что интенсивность излучения плавно снижается и застывает на незначительной отметке — будто огромное существо, нависшее над сарматом, втягивает в себя свешенные щупальца.
— Глупо спрашивать, наверное, — прошептал Гедимин, неловко ухмыльнувшись. — Откуда тебе знать, как ускорить синтез. Это затеи Маккензи — выдавить максимум из негодного сырья. Заменить уран железом… Оно не перерождается. Даже если замкнуть вокруг него два твоих реактора… хотя — это может сработать.
Он снова ухмыльнулся. Красные волны по защитному куполу перед его носом перекатывались из стороны в сторону, будто кто-то в задумчивости гонял радиоактивный порошок из угла в угол невидимой лапой.
— Если бы два реактора… или ирренциевый взрыв, или размыкающийся Пучок… или по тонне ирренция на тонну субстрата, — пробормотал Гедимин, задумчиво глядя на красные линии. — Сигма-излучение тут, наверное, ни при чём. И ты тоже. Ладно, хватит болтать. Работа не ждёт.
Он поднялся на ноги и шагнул к столу. Это заняло считанные секунды — и ровно на столько Гедимин отвёл взгляд от контейнера, прежде чем его глаза обожгла белая вспышка. Мгновение спустя он лежал, уткнувшись лицом в бронированный локоть, и видел только бесформенные красные пятна, а над головой колыхалось выгорающее защитное поле. Вскинув руку, сармат бросил ещё несколько сфер, уплотнённых до непрозрачности. Дозиметр заверещал и тут же замолк — бросок попал в цель, источник излучения накрыло колпаком.
— Мать моя пробирка, — еле слышно пробормотал Гедимин, пытаясь проморгаться. — Черенковское свечение…
— Эй! Что там? — услышал он взволнованный голос Иджеса. — Атомщик, ты живой?
— Не выходи, — крикнул Гедимин в ответ, с трудом поднимаясь на ноги; дозиметр замолчал, но показаний сармат разглядеть не мог. — Тут опасно. Накройся куполом и жди!
— Ага, как же, — сердито пробормотал Иджес, и через пару секунд Гедимин услышал быстрые шаги. Сетчатка постепенно восстанавливалась — сармат уже видел не только красное марево, но и очертания защитных куполов. Тот, что поближе, подёрнулся изнутри чёрно-зелёной рябью; чёрное постепенно рассеивалось, но зелёное разгоралось всё ярче.
— Глаза прикрой! — крикнул Гедимин, услышав чужие шаги. В ответ сердито фыркнули.
— Лежи, где лежишь, я иду!
Гедимин сделал неуверенный шаг; глаза немного слезились, но зрение возвращалось. Он опустился на пол рядом с миниатюрным реактором и вгляделся в узоры чёрной и зелёной ряби. Чёрные точки появлялись и исчезали, хаотично разбросанные по всему куполу; зелень проступала изнутри, равномерно окрашивая защитное поле. Сармат посмотрел на дозиметр и увидел, что сигма-излучение почти пропало — остался слабый-слабый фон, источник которого висел прямо над головой. Секунду спустя тёплое волокно притронулось к его виску и тут же пропало. Через пару секунд оно потрогало сармата ещё раз, и он почувствовал пристальный взгляд с потолка — отовсюду одновременно, словно глаза были рассредоточены по всему своду. Он резко вскинул голову — ощущение тут же пропало.
— Чёрное — нейтроны, — прошептал Гедимин, глядя на контейнер. — Синтез пошёл. Всё-таки два реактора — это существенно…
В глазах снова зарябило, и он поспешно зажмурился. Невесомое щупальце тронуло висок. «Будто пальцем трогает,» — мелькнуло в голове Гедимина. «Проверяет, живой ли…»
Он слабо усмехнулся, но додумать эту мысль не успел — его крепко схватили за плечи и потащили назад, в коридор. Иджес шумно дышал в респиратор и еле слышно поминал размножение «макак». Отцепился он, когда оба реактора — и вся лаборатория — исчезли за стенами защитного поля, выставленными среди перегородок.
— Что там было? Взрыв? — голос Иджеса дрожал от волнения. Его глаз Гедимин не видел — они были закрыты затемнённым щитком. «Всё по инструкции,» — сармат слабо улыбнулся. «Один я, как обычно…»
— Активный синтез, — ответил Гедимин. — Внезапное срабатывание. Я прозевал, вот, глаза прижгло…
Он досадливо поморщился — и, вздрогнув всем телом, метнулся к выходу. «Натрий!»
…Контейнер всё-таки выдержал. Крышка вздулась пузырём, стенки слегка оплыли, и Гедимин обмотал их для прочности защитным полем, — но кислорода внутри было немного, он быстро закончился, и температура перестала расти. Пять минут сарматы выжидали, потом осторожно размотали поле, позволив стенкам охладиться. Смесь внутри контейнера местами светилась тёмно-красным — натрий, выгорая, хорошо прогрел металлы вокруг.
— Там теперь щёлочь, — вполголоса напомнил Иджес. — Не разъест?
— На синтез не влияет, а стенки выдержат, — отозвался Гедимин, поднося к остывающей поверхности дозиметр. Интенсивность омикрон-излучения возросла в двадцать раз и продолжала повышаться, но теперь уже плавно.
— Бассейн надо термоустойчивый, — вслух подумал сармат. — И вымывать натрий, пока весь не вытечет. Без этого — пустая трата углекислоты, с таким-то нагревом…
Иджес неопределённо хмыкнул. Он уже проверил реактор своим дозиметром, что-то прикинул про себя, обошёл его по кругу и оглянулся на излучатель — тот так и лежал на столе, не затронутый ни лучевыми, ни температурными всплесками.
— Чем ты его так? — он кивнул на контейнер. — Вроде и облучить не успел…
Гедимин пожал плечами.
— Тут бешеный фон. Видимо, что-то отреагировало… — он покосился на потолок и поднял руку с генератором. «Хватит межвидовых контактов. Оно, конечно, здорово, но как я его к большому реактору прикручу?»
Защитное поле прикрыло лабораторию, и оба сармата облегчённо вздохнули. Гедимин покосился на дозиметр. Реактор, вопреки его опасениям, работать не перестал — омикрон-излучение постепенно усиливалось.
— А вон с тем ты так же сможешь? — осторожно спросил Иджес, указывая на большой бак. Гедимин досадливо сощурился — механик, похоже, перенял от «хранителя» навык чтения мыслей.
— Подожди… — он отошёл к столу, включил дозиметр, развернул ленту записи на полчаса назад. «Вот оно — здесь разрушилось поле, резкий рост фонового излучения, основной источник вверху. Дальше хаотичные пульсации… А, вот указатель на реактор. Снова хаотичные пульсации…» — он отмотал ленту до резкого всплеска нейтронов и заинтересованно сощурился на оставшийся участок. Там пульсация «сигмы» была упорядоченной — мало того, последовательность пиков и спадов выглядела очень знакомо. «Стартовая пульсация, сигнал к ускорению синтеза,» — сармат развернул участок записи в график и еле слышно хмыкнул. «Да, это она. Только вот эти пики… в норме они гораздо короче, а здесь… Да, похоже, дело в них. Чем меньше исходные атомы, тем длиннее пики. Надо запомнить…»
Он несколько секунд смотрел на график, пока последовательность не отпечаталась на сетчатке зубчатой багровой линией, и, прикрыв дозиметр нарукавной пластиной, взялся за излучатель.
— Иджес, ты иди,- запоздало напомнил он, поднимаясь из-за стола с настроенным излучателем в руках. — Уходи под экраны. Тут будет ирренций…
Иджес сердито фыркнул.
— Ага, сейчас! Опять за эксперименты? Я буду тут. Хоть вытащу тебя, если что.