— Могу показать, — Гедимин угрюмо сощурился — что-то пошло не так, как он рассчитывал, и реакция Кенена нравилась ему всё меньше. — Всё это проверено. Рабочие команды. Я покажу — ты сам увидишь.
Кенен поспешно замотал головой и выдавил извиняющуюся улыбку.
— Да я верю, Джед. Ничего не понимаю, но верю. Даже уловил пару знакомых слов. «Накопитель», например…
Он осторожно, почти опасливо взял в руки список.
— Так ты говоришь — это вроде пульта управления для накопителя? И ты проверял, и он работает… Интересные дела. Ни от Айзека, ни от Гварзы я про такое не слышал — а о накопителях мы в своё время говорили много, ох как много…
Гедимин сузил глаза.
— Они и не знают. Хотя в инструкциях всё было. Этот лист — из «записей Города Каналов». Десятая часть того, что там есть. Если бы мне дали не только дозиметрию, но и сами записи…
— Управление накопителем… — пробормотал Кенен, по-видимому, пропустивший последние фразы мимо ушей. — Прихвачу я это с собой. Если что — тебя не затруднит сделать маленькую, но понятную презентацию?
Гедимин неуверенно кивнул. «Понятную? Будет сложно. Я вроде просто объяснил, а Маккензи всё равно не понял. Как он командует атомной станцией⁈»
— Покажи Гварзе, — посоветовал он. — Гварза должен понять.
Кенен поморщился.
— Гварзе… ну, может быть. Но есть идея получше… Этот твой излучатель — он с моим ирренцием? Он тебе ещё нужен?
Гедимин, мигнув от неожиданности, быстро закивал и на всякий случай прикрыл излучатель ладонью. Кенен ухмыльнулся.
— Да пользуйся, пользуйся. Тебе давно не давали как следует поработать. Отстрел крыс и кузнечиков — это всё-таки другое…
Он с подчёркнутой осторожностью положил листок в футляр и убрал в нишу скафандра. Гедимин следил за ним, и постепенно его тревога стихала. «Может, правда покажет кому-нибудь знающему. Управляемый накопитель можно всучить „макакам“, заработать ещё денег, — такие вещи Кенен понимает…»
Выйдя из «опасной зоны» в экранированную часть лаборатории, Маккензи приободрился — даже стал как будто выше на пару сантиметров. С довольной ухмылкой он сел в кресло у щита управления, скользнул взглядом по монитору и усмехнулся.
— Вот об этом я и говорил, Джед. Простой и понятный показатель! «Масса ирренция» — посмотришь, и всё сразу ясно. Счёт уже идёт на центнеры, верно?
Гедимин качнул головой.
— Большая часть — затравочный металл, он там с самого начала. Наработки не так много. Центнер будет через пару месяцев.
— Да, верно, — закивал Кенен. — Забыл.
Он откинулся в кресле и заложил руки за голову. Иджес неприязненно покосился на него и пинком отодвинул кресло от пульта. Кенен только усмехнулся.
— Каждому своё, парни. Кому-то — гонять дроны, кому-то — щупать твэлы… А кто-то не даёт двум расам вцепиться друг другу в глотки. Только прошёл День благодарения, а на носу уже Хэллоуин! На ком организация? На мне, естественно. Или, может, у вас есть идеи по проведению?
Иджес поморщился. Гедимин напряг память — человеческие традиции в ней не задерживались, падая куда-то на дно и перемешиваясь там до неразличимости.
— Очередной праздник? Что за традиция?
Кенен со вздохом уставился в потолок.
— Наверное, Джед, ты и за двести лет ничего не запомнишь. Весь проект «Слияние» насмарку…
— Зато на тебя «Слияние» подействовало, — фыркнул Иджес. — От макаки не отличишь!
Кенен лениво отмахнулся.
— Нужны украшения. Нужны костюмы для карнавала. Нужны идеи для пугающих шуток. Пугающих, но безобидных, — в этом-то и сложность. В этот день принято пугать друг друга, но не до смерти… и не до желания пристрелить. А в нашем положении…
Гедимин задумчиво сощурился на дозиметр — ничего интересного прибор не показывал, но наводил на некоторые воспоминания.
— Надо всех напугать?
Кенен развернулся к нему и вопросительно хмыкнул.
— Есть соображения?
Гедимин едва заметно ухмыльнулся.
— Включи сирены, — он кивком указал наверх. — Будто там авария. Должны испугаться.
Кенен, громко фыркнув, поднялся с кресла.
— Джед! Вот это совсем не смешно. И я очень надеюсь, что наверху таких умников не найдётся! Сирены, мать твоя колба… — фыркая на ходу, он направился к двери. Гедимин озадаченно посмотрел на Иджеса — тот беззвучно трясся, глаза горели весёлым огнём.
— Светящейся воды им в водопровод! — крикнул механик, просмеявшись. — Чтоб зеленью светилась!
Кенен уже скрылся за перегородками, но всё хорошо расслышал — и издалека долетело сердитое фырканье. Гедимин покачал головой.
— Чтобы светилось заметно, нужно много состава. Затратно. А за включение сирены денег не берут. Чего он вскинулся? Я что-то не то сказал?
Иджес прикрыл респиратор ладонью и снова затрясся. Гедимин в недоумении смотрел на него, потом, пожав плечами, сел к монитору.
— Список он взял. Может, пустит в дело. Жаль, Айзека нет. Ему было бы интересно.
31 октября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Прозрачный тигель, свёрнутый из защитного поля, горел изнутри белым огнём; Гедимин подставил под него бочку с водой и надеялся, что этого хватит. Иджес, узнав, что ремонтник будет делать, замуровался в «чистой» лаборатории и не подавал признаков жизни. Гедимину, впрочем, было не до него — ошмётки испорченных контейнеров даже после отжига плавились плохо, сингитовая пыль распределялась в расплаве неравномерно, висела комками, а стенки тигля норовили раствориться. «Давно не работал,» — думал сармат, досадливо щурясь на краснеющий расплав, — температура быстро падала, а уплотнить защитное поле никак не удавалось. «Совсем разучился. Ещё раз — подогреть и встряхнуть… всё, побелело. Двадцать один, двадцать два, двадцать три…»
Отсчитав десять секунд, он вскрыл тигель, и светящийся расплав одним сгустком выпал в форму. Она вспыхнула изнутри зеленью, но тут же погасла, и истончившиеся было стенки уплотнились до непрозрачности. Гедимин развернул её, подвешивая на тяжах, и сгрёб со стола ещё одну порцию обрезков. «Один есть. Теперь второй…»
…Тонкие заготовки остывали быстро; Гедимин из осторожности замедлил процесс и оставил их висеть до утра, выставив между ними и вокруг защитные поля. Внешний круг был матово-белым, «зелёные» лучи до него не дотягивались; Гедимин оставил его и выбрался в дальний отнорок, где стояли в ряд канистры с водой. Когда надоело пить, он состыковал горлышко с клапаном скафандра и долго стоял, чувствуя, как прохладная жидкость течёт по коже, смывает пот и остужает перегретые мышцы. «Ничего сложного. С чего устал?.. Отвык. И волнение…»
Он слил воду и сел на пол. Мысли кружили внутри черепа, то и дело возвращаясь к шести килограммам ирренция, разделённым на стержни. Вспоминался пакет с обсидианом — сармат не успел его расплавить, оставил на завтра. «И ещё — оболочка, экран…» — он покосился на скафандр и недовольно сощурился. «Досадно. Пластины придётся снимать. Другого материала нет. Размазать самым тонким слоем — может, заэкранирует. Работающий реактор „светит“ ярко…»
— Всё? — раздался над головой настороженный вопрос Иджеса. Механик заглядывал в отнорок, прикрыв лицо затемнённым щитком, как будто и здесь, в безопасной зоне, глаза могло обжечь лучевой вспышкой.
— К столу не подходи, — предупредил его Гедимин, поднимаясь на ноги. — Там ирренций. Я его разделил, но мало ли что…
Иджеса передёрнуло.
— Постарайся, чтоб он не бабахнул, ладно? — попросил он, опасливо оглянувшись через плечо. — В ядро Сатурна такие шутки!
— Не бабахнет, — пообещал Гедимин с напускной уверенностью — лишний раз пугать Иджеса ему не хотелось. — Мне он для работы нужен.
Иджес криво ухмыльнулся.
— Опять реактор? Маккензи знает?
Гедимин недобро сощурился.
— Зачем? Без него спокойнее. Пусть разберётся хотя бы с накопителем… заимствователь технологий, м-мать моя пробирка…
«А сборку надо делать подкритичную,» — мелькнуло в голове. «Три килограмма, больше ни к чему. И сердечник в обсидиановом чехле — заряженный накопитель… и сверху — излучатель с командами „выброс“ и „накопление“. Ипроновых стержней не заменит, но реакцию пригасит. А на такой сборке большего и не надо.»
03 ноября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Кольцо защитных полей замкнулось. Гедимин огляделся по сторонам, «посветил» сигма-сканером, — луч не дотянулся даже до ближайшей стены, завязнув по дороге в многослойных барьерах. Дышать стало трудно — в этот раз экран был полностью герметичным, сармат не оставил ни единого просвета. Открыв запасной кислородный баллон, Гедимин вдохнул полной грудью и сдвинул пластину над фильтрами респиратора, закрывая клапаны наглухо. Сквозь купол не проникал и свет; можно было включить фонарь, но сармат на ощупь рылся в карманах, пока не извлёк два небольших стержня. Их слабого зеленоватого света было достаточно; Гедимин положил их в поддон и, покосившись на дозиметр, потянулся за третьим.
Стержни были монолитными — не собранными из топливных таблеток, а отлитыми нацело из стеклоподобной смеси. Без дозиметра их было бы не отличить от люминесцентного стекла, — разве что на ощупь, по невесомым невидимым волокнам, расползающимся от них по пальцам. Гедимин ощущал их при каждом касании, а иногда — только поднеся руку на пять-семь сантиметров, как будто «щупальца» тянулись ему навстречу. Кроме ирренция и связующей смолы, внутри было немного кеззиевой пыли — сармат полдня возился с пластинами скафандра, соскабливая с них тончайший слой металла. Это была даже не одна четырёхсотая, — одна восьмитысячная; с чего Гедимин взял, что это сработает, он и сам не понимал, и сейчас, с полными карманами ирренциевых стержней, ему было не по себе.
«Три твэла есть. Реакции нет,» — он снова сверился с дозиметром. Три стержня лежали рядом, тускло светясь. Двенадцать сантиметров в длину, полтора в поперечнике, — миниатюрные экспериментальные заготовки, как когда-то в лаборатории «Гекаты»…
«Четвёртый,» — Гедимин вынул стержень из-под экранирующей пластины и взглянул на дозиметр. Спешить было некуда — если бы реакция началась, он уже её заметил бы. «Ничего. Добавим ещё один…»