Операторы развернулись к нему — и резко побледнели. Гедимин увидел, как у ближайшего из них темнеет радужка, и стремительно увеличиваются зрачки. Сармат озадаченно хмыкнул, посмотрел на свои руки — они были пустыми, плазморез уже висел за плечом — и выдал кривую улыбку.
— Зря реактор заглушили. Всё было в норме, — сказал он, разглядывая мониторы. «Ага, вот этот сегмент… Показатели выровнялись, не отличишь от соседних. Интересно, как поведёт себя на запуске…»
— Мне нужны данные по сегменту Би-пять, — сказал Гедимин, останавливаясь за спиной начальника смены. — За последние десять минут.
— С-сюда, — выдавил из себя один из филков; сам начальник, съёжившийся в кресле, как будто ничего не слышал. Гедимин перевёл взгляд на один из боковых мониторов и одобрительно хмыкнул.
— Дай посмотреть… да сиди, сам отмотаю.
«Вот штатные показатели. Вот моя пульсация — очень хорошо заметна… а, ещё два сегмента зацепило… неосторожно! А вот… hasu!» — он вцепился было в край пульта, но, опомнившись, ухватил себя за запястье. Верхний слой обшивки ощутимо захрустел. «Реакция была прервана! Вот выброс „сигмы“… химический состав теперь проверить бы. Надо спуститься и…»
За спиной зашипели пневмозатворы. Гедимин развернулся — и встретился взглядом со Скегги. Ликвидатор стоял на выходе из шлюза, и сопло его плазмомёта смотрело ремонтнику в грудь. Позади засвистело, захлопало; Гедимин оглянулся через плечо и увидел защитное поле — щит управления вместе с операторами отрезало непрозрачной стеной, способной выдержать поток плазмы. Боковым зрением сармат увидел ещё двоих в чёрной броне — его держали на прицеле.
— Скегги, — пробормотал он, криво ухмыльнувшись, и медленно поднял пустые ладони. Командир едва заметно кивнул; его оружие по-прежнему смотрело сармату в грудь.
— Гедимин, — ровным голосом проговорил Скегги. Теперь сармат видел чужие силуэты за его спиной — охранники набились в шлюзовую камеру, но к выходу не приближались — недобро щурились издалека.
— Я ничего не сделал, — пробормотал Гедимин, растерянно глядя на Скегги. «Ликвидаторов вызвали… Зачем? Реактор исправен…»
— Пойдёшь с охраной, — отозвался командир, не двигаясь с места. — Скафандр снимай. Не пригодится.
…До самого карцера никто не проронил ни слова; Гедимин видел безмолвные чёрные силуэты, но не мог обернуться — охранники крепко вцепились в связанные за спиной руки. Присутствие ликвидаторов, видимо, держало их в рамках — пленника не пытались огреть прикладом и почти не толкали. Когда дверь карцера закрылась, Гедимин быстро развернулся к окошку. Чёрный силуэт мелькнул за ним и скрылся. Ремонтник, озадаченно пожав плечами, опустился на пол. Связанные руки мешали прислониться к стене, и Гедимин, досадливо щурясь, зашевелил пальцами. «Аккуратно ослабить узел… вот, пошло, жаль, тут выступов нет… ещё раз… уф!»
Стряхнув с запястий лопнувшие ремешки, сармат потёр онемевшие руки и сел, как привык, — спиной к стене, расслабив плечи. Он не чувствовал ничего, кроме удивления и досады. «Заглушили реактор — правильно, несанкционированное вмешательство. Но прикладом в лицо зачем⁈ Тем более — стрелять… и Скегги чего-то разозлился.»
Он вспомнил, что так и не проверил после эксперимента реактор сфалта — как он перенёс пульсирующий режим? — и досада стала ещё сильнее. «Взорваться не должен. Но лучше бы его мне вернули. Надеюсь, Скегги прибрал его на базу. Незачем ему тут валяться.»
…В тесной запертой камере время тянулось медленно. Гедимин прислушивался к звукам за дверью — окошко было закрыто неплотно, слышимость была хорошая, вот только снаружи ничего не происходило. Сармат из любопытства налёг на дверь — с той стороны в неё сразу треснули чем-то тяжёлым. Гедимин еле слышно хмыкнул. «Охранника выставили. Интересно, надолго я тут? И когда кормить будут? Спросить, что ли?»
Вдалеке загудела, открываясь, входная дверь.
— С такими нервами, Кен, ты долго не проработаешь, — донёсся издалека укоризненный голос Маккензи. — Всё же обошлось, верно? Вот и ты…
— Заткнись, — прошипел Кенен Гварза, и Гедимин мигнул — похоже, командир «Вайтрока» с трудом сдерживал ярость. — Вот бластер, я его прямо тут хлопну!
Гедимин огляделся по сторонам и недовольно сощурился. «Карцер тесный, не увернуться… Вот нравится им всем стрелять по беззащитным…»
— Ну-ну-ну, — отозвался Маккензи. — Это никуда не годится, Кен. Отдай бластер.
Снаружи зашевелились; после нескольких кратких команд карцер открылся. Выходить Гедимину не хотелось — взгляд Гварзы не предвещал ничего хорошего — но сармат вспомнил отобранный сфалт и непроверенный реактор и сам недобро сощурился.
— У меня допуск, — угрюмо сказал он, глядя Гварзе в лицо. — Я работаю. Почему мне мешают?
Кенен с присвистом выдохнул в респиратор. Его пальцы до хруста вцепились в рукоять у пояса. Маккензи схватил его за локоть.
— Кен! Отдай мне, отдай, так всем будет лучше. Джед! Тебе что, совсем мозги выжгло⁈
Гедимин поморщился.
— Мне приказано работать. Я это делаю. Почему мне мешают?
Гварза медленно разжал пальцы.
— Что делал в активной зоне⁈ Макакам сдам, sa hasukemu!
Кулаки Гедимина непроизвольно сжались; он вдохнул поглубже — в этот раз надо было обойтись без драк, даже если все так и напрашиваются.
— Нгылек сдавал… — буркнул он, не сдержавшись, и увидел, как оба сармата дёрнулись, будто их проводом перетянули. «Гварза знает про Нгылека? Видно, Маккензи растрещал. С ним всегда так…»
— Ты пролез в энергоблок, вмешался в работу альнкита, — процедил Гварза; его пальцы снова сжались на рукояти бластера, и Гедимин на секунду удивился — откуда у него вообще бластер?..
— Ты нарушил его работу. Внеплановый останов… — Гварза стиснул зубы. — Надо было сразу сообщить макакам. Сейчас ты корчился бы, как червяк…
— Кен! — Маккензи дёрнул его за локоть. — Джед, вообще-то, прав — у него есть… определённое поручение и… ну да, действительно, допуск. Может, дашь ему рассказать, что он забыл в реакторе?
«Маккензи говорит дело,» — с вялым удивлением подумал Гедимин. В голове неприятно гудело, и почему-то заныла спина — видимо, драка с охраной была лишней.
— Можно было без останова, — сказал он, стараясь смотреть мимо Гварзы — тому чем-то сильно не нравился его взгляд, и каждый раз, натыкаясь на него, он стискивал зубы. — Я ставил опыты по локальному снижению мощности. Экстренное глушение на случай отказа основных систем. Там, у операторов, осталась запись. Сходи и посмотри — там хорошие результаты. Только… излучатель надо помощнее. Мои переносные не тянут.
Он случайно встретился взглядом с Гварзой, и ему стало не по себе — лицо Кенена было сведено болезненной гримасой. «Ну чего, чего, чего⁈ Реактору не было никакого вреда, с него пылинка не упала…»
— Я за расстрел, — глухо обронил Гварза, отступая на шаг. Маккензи укоризненно покачал головой.
— Кен! Ты сам знаешь, что об этом речи нет. И Джед знает. Так зачем же пороть чушь? Лучше скажи своим, чтобы запустили реактор — нам простои ни к чему. А Джед посидит недельку в карцере, пока все немного успокоятся.
— Недельку⁈ — Гварзу передёрнуло. Он стряхнул с локтя руку Маккензи, отступил ещё на шаг, смерил Гедимина мрачным взглядом и отвернулся.
— В камеру его. С утра будет запуск. И если хоть что-то пойдёт не так…
23 апреля 16 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Контейнер с разбавленной Би-плазмой наконец опустел. Гедимин осторожно поднялся с пола. Чуть ниже рёбер что-то вздулось, мешая дышать, — два килограмма еды в сармата поместились с трудом. «А можно было бы разделить на два раза,» — думал Гедимин, сворачивая мягкий контейнер в трубку. «Нашли бы нормальный жёсткий ящик, чтоб не вытекало. Где они вообще взяли эти дурацкие пакеты⁈»
Входная дверь загудела; через долю секунды гул прервался, потом раздался вновь — будто кто-то отодвигал створки не рывком, а потихоньку, по дециметру. «Кто там такой дохлый?» — Гедимин прислушался к звукам, надеясь уловить шаги — в мучительной скуке заточения любое событие, даже такая ерунда, было в радость. «Двери тут лёгкие. Даже для филка. „Мартышку“, что ли, принесло? А почему без сопровождения?»
— Запрещено, — буркнули за дверью. — Да, и вам тоже.
— Отвяжись, — отозвался пришелец, и Гедимин изумлённо мигнул, узнав голос Вепуата. — Не начинай на полчаса. Всё равно не уйду, пока его не увижу.
Гедимин стукнул пальцем в окошко. Видимость была скверная — оба сармата держались сбоку от двери, за выступом косяка. Вепуат дёрнулся на шум, упёрся руками в дверь, заглядывая в окошко, и криво ухмыльнулся.
— Тебя не били? Еда есть?
— Псих, — буркнул охранник. — Его побьёшь…
— Я сыт, — отозвался Гедимин. — Скучно тут. Не знаешь, надолго меня сюда? И… что там Скегги? Он вчера был…
Вепуат отмахнулся.
— Ты бы слышал, по какому сигналу нас подняли! Авария! Диверсант в активной зоне! Диверсант у щита управления! Ну… — он опустил взгляд. — Я вывалил Скегги всё, что знал. Сам боялся, что тебя там и пристрелят. Что ты там поломал, ремонтник? Опять эксперимент не задался?
Гедимин досадливо поморщился.
— Всё задалось. Вечно поднимают шум из-за ерунды. У них там над реактором — вполне легальная бомба, механизм самоуничтожения, а им мои опыты мешают. Гварза… что-то у него с головой не то.
Из-за двери донеслось выразительное хмыканье.
— Эксперт по головам, sa hasu…
— Реактор запустили? — спросил Гедимин. Вепуат качнул головой.
— Не знаю, ремонтник. Мы в повышенной готовности. Скегги меня еле-еле отпустил. Сами ждём… Что⁈
Передатчик на его запястье часто замигал. По тюрьме пронёсся приглушённый вой сирены.
— Понял, — коротко отозвался Вепуат, глядя в пустоту. Когда его взгляд снова встретился с гедиминовым, радужка разведчика была чёрной.
— Авария на запуске…
24 апреля 16 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Гедимин выпрямился во весь рост и остановился, уперевшись руками в стены и раскачиваясь из стороны в сторону. Невидимые обручи не так сильно давили бы на рёбра, если бы можно было хотя бы ходить из угла в угол; в тесной камере разогнаться было негде, и тревога, пожирающая сармата изнутри, не находила выхода. Он снова вслушивался в тишину