— «Im Anfang war die Tat».[1]
— Иди… те к черту, — пробормотала Джуни.
— А вы знаете, что я сказал?
— Нет.
— И неинтересно?
Джуни приподнялась, открыла глаза и сказала:
— Вы же знаете, что единственным языком, который я учила в школе, был испанский. И тот всего два года. Так что не лезьте с этим.
Она сердито отвернулась и легла на бок.
— Это же поэзия! — сказал Рэгл. — Я пытался высказать вам свою любовь.
Она перевернулась на другой бок и уставилась на него.
— Вы хотите, чтобы я объяснился вам в любви? — спросил он.
— Дайте подумать, — серьезно сказала Джуни. — Нет, не хочу. Из этого ничего не выйдет. Билл или Марго застукают нас, и будут сплошные неприятности. А вы можете вылететь из конкурса.
— Ну, влюбленным боги помогают, — сказал Рэгл.
Он нагнулся, обнял ее за шею и поцеловал в губы. Губы были сухие, маленькие. Она попыталась отвернуться, и ему пришлось зажать ее голову обеими руками, как в тиски.
— Помогите, — проговорила она еле слышно.
— Я люблю вас, — сказал Рэгл.
Она зло смотрела на него. Ее зрачки потемнели, и в глазах даже начали вспыхивать искорки, словно она думала… Бог знает, о чем она думала. Возможно, ни о чем.
У Рэгла создалось впечатление, что он неосторожно придавил маленького, безумно злого зверька, с тоненькими лапками, с безошибочным чутьем и мгновенной реакцией. Зверек бьется под ним, вцепился когтями в руку. Он не думает, не строит прогнозов, не смотрит вперед. Если выпустить его, он отпрыгнет в сторону на несколько метров, приведет в порядок шкурку и все забудет. Страх пройдет. Он успокоится. И никогда не вспомнит о случившемся.
«Бьюсь об заклад, — подумал Рэгл, — что когда первого числа нового месяца к ним приходит мальчик-газетчик за своим заработком, она каждый раз недоумевает: какая газета? какой мальчик? какие два пятьдесят?»
— Вы хотите, чтобы нас выгнали из парка? — услышал он ее голос у самого уха. Ее лицо, отчужденное и потерявшее привлекательность, было совсем рядом.
Мимо прошла пара; оглянулись и засмеялись.
«Мировосприятие девственницы», — подумал Рэгл.
Но было в ней что-то трогательное. Способность забывать делала ее чистой и невинной. «Не играет роли, насколько сильно она увлекается мужчинами, — вдруг пришло в голову. — Физически она, может быть, по сю пору девушка. Как в день своего появления на свет. Она всегда будет ходить в свитере и белых оксфордских туфельках с черной поперечной полосой. Даже когда ей будет тридцать, тридцать пять, сорок. Ее прическа будет с годами меняться. Она будет больше краситься. Может быть, сядет на диету. Но все остальное — на веки веков».
— Вы совсем ничего не пьете? — спросил Рэгл. Жаркое солнце и дурацкое положение, в которое он попал, вызвали огромное желание глотнуть пива. — Вас никак нельзя будет уговорить остановиться где-нибудь по дороге у бара?
— Нет, — сказала она. — Я хочу еще полежать на солнце.
Он выпустил ее. Она сразу же села, поправляя лифчик и стряхивая прилипшую к коленкам траву.
— Ох, что бы Марго сказала! — зло произнесла Джуни. — Наверняка она уже рыщет в поисках какой-нибудь грязи.
— Думаю, что Марго пошла в городской совет со своей петицией, — сказал Рэгл. — Хочет заставить их уничтожить пустырь.
— Очень похвальное желание. Значительно полезнее, чем преследовать своим вниманием жену соседа.
Она вынула из сумки баночку крема для загара и начала втирать его в плечи, демонстративно игнорируя присутствие Рэгла.
Рэгл понимал, что рано или поздно она будет ему принадлежать. Случайные обстоятельства, состояние духа… И все будет, как и должно быть. Ладно, игра стоит свеч. «Дурак Блэк», — решил Рэгл.
Вдали за парком, в направлении города, плоское, неправильной формы бледно-зеленое пятно снова напомнило ему о Марго. Развалины. Они были прекрасно видны отсюда. Целых три старых района города с остатками фундаментов, которые так никто и не попытался засыпать. Сами дома были разрушены очень давно. Много лет назад, если судить по расколотым, выщербленным ветром и дождем, пожелтевшим бетонным плитам. На расстоянии все выглядело красиво: живописные цветные пятна.
Отсюда были видны ребятишки, копошившиеся во всех концах развалин. Любимое место игр. Сэмми иногда тоже бегал туда. Подвалы образовывали пещеры, гроты, лабиринты… «Марго, пожалуй, права, — думал Рэгл. — В один прекрасный день какой-нибудь малыш задохнется там или умрет от столбняка, напоровшись на колючую проволоку. А мы тут сидим и жаримся на солнце, пока Марго борется в городском совете».
— Наверное, пора возвращаться, — сказал он Джуни. — Мне надо еще поработать над сегодняшней схемой.
«Работа не ждет, — с издевкой подумал он сам о себе. — Вик корячится в супермаркете, Билл Блэк — в компании, снабжающей город водой. Один я дурью маюсь».
Эти рассуждения снова вернули его к мысли о пиве. Он всегда чувствовал успокоение, когда держал в руках банку с пивом.
— Вот что, — сказал он Джуни, поднимаясь на ноги. — Я дойду до ларька на холме и погляжу, вдруг у них есть пиво. Всякое бывает.
— На здоровье.
— Вы хотите чего-нибудь? Лимонад? Коку?
— Благодарю вас, нет, — официальным тоном произнесла Джуни.
Когда Рэгл карабкался по травянистому склону к киоску безалкогольных напитков, в голове крутилась мысль: рано или поздно у него должна произойти стычка с Биллом Блэком.
Кто может заранее предугадать поведение человека, застигшего соперника на месте преступления? Может ли он сорвать с плеча двустволку и, ни слова не говоря, выстрелить в того, кто пытается вторгнуться в его святая святых? Выстрелить в охотника, проникшего в заповедные королевские угодья и подстрелившего королевского оленя, на которого один король может позволить себе охотиться?
Рэгл добрался до выложенной бетонными квадратиками дорожки, вдоль которой то здесь, то там стояли деревянные зеленые скамейки. На них маленькими группами, по двое, по трое, сидели пожилые люди и глазели на склон и на купальню внизу. Одна необъятных размеров дама улыбнулась Рэглу.
«А понимает она, что в действительности там было? — подумал Рэгл. — Что то, что она наблюдала внизу, вовсе не беззаботная радость шаловливой юности, а элементарный грех, почти что супружеская измена?»
— Добрый день, — сказал он приветливо.
Дама так же приветливо кивнула в ответ.
Порывшись в карманах, он нашел кое-какую мелочь. У киоска безалкогольных напитков выстроилась очередь. В основном пацаны. Они покупали горячие сосиски, мороженое и апельсиновый напиток. Рэгл встал в очередь.
Вокруг было удивительно тихо.
Внезапно на Рэгла навалилось чувство глубочайшего одиночества. Какой пустой тратой времени была его жизнь! Вот он — сорокашестилетний мужчина, часами просиживающий в гостиной за разгадыванием газетной головоломки! Никакого официального, приносящего доход занятия. Без детей. Без жены. Без собственного дома. Ухлестывающий за соседской женой.
Бессмысленная жизнь. Вик прав.
«Я бы свободно мог все это бросить, — думал он. — Конкурс. Все на свете. И уйти куда-нибудь. Чем-нибудь заняться.
Вкалывать до седьмого пота на масличных плантациях. Сгребать листья. Подбивать бабки в страховой компании. Торговать недвижимостью. Любое дело было бы более настоящим. Более нужным. Мне надо вырваться из затянувшегося детства… Но что делать с привычкой? Мы срослись с ней как сиамские близнецы».
Стоявший перед ним малыш получил свой сладкий батончик и убежал. Рэгл положил на прилавок пятьдесят центов.
— Есть у вас пиво? — спросил он. Голос прозвучал странно: очень тонко и очень глухо.
Продавец в белом переднике и шапочке долго смотрел на него, но не двигался с места. Ничего не происходило вокруг. Дети, машины, ветер — все смолкло. Все замерло.
Пятидесятицентовик отлетел в сторону и провалился сквозь щель прилавка. Закатился. Исчез.
«Кажется, я умираю», — подумал Рэгл.
Его охватил ужас. Он хотел произнести что-нибудь, но губы не слушались. Он тонул в тишине.
«Только не это, — думал Рэгл. — Только не это. Такое уже со мной было».
Киоск безалкогольных напитков рассыпался на части. На молекулы. Рэгл видел составлявшие его частицы: бесцветные, не обладавшие никакими качествами. Он видел все насквозь, видел окружающее пространство, холм за своей спиной, деревья, небо. Он видел, что киоск безалкогольных напитков больше не существует. Не существует продавец, кассир, машина для разливания апельсиновки, краны с кокой и лимонадом, бутылочные наклейки, аппараты для варки сосисок, горшочки с горчицей, длинный ряд круглых металлических крышек, под которыми в баках раньше лежало мороженое различных сортов.
Вместо всего этого была полоска бумаги.
Рэгл протянул руку и взял ее.
На полоске было напечатано:
КИОСК БЕЗАЛКОГОЛЬНЫХ НАПИТКОВ
Рэгл повернулся и, нетвердо ступая, пошел назад: мимо играющих детей, мимо скамеек с сидящими на них пожилыми людьми. По дороге он засунул руку в карман пиджака и нащупал металлическую коробочку.
Он остановился, открыл коробочку и внимательно посмотрел на полоски бумаги, которые уже лежали там. Потом он положил туда новую полоску.
Всего шесть.
Шесть раз.
У него задрожали ноги и, казалось, лицо покрылось ледяной коркой. Мерзкий холодок забрался за воротник, просочился под зеленый шейный платок.
Он стал спускаться по склону холма. К Джуни.
ГЛАВА IV
За час до захода солнца Сэмми Нельсон развил бурную деятельность. Вместе с Батчем Клайном и Лео Тарски они носились по развалинам, собирая строительный материал. Они натаскали целую кучу и сложили великолепное защитное укрепление. Такая позиция могла бы выдержать сколь угодно долгую осаду! А для ведения оборонительного огня они заготовили множество дернин с высокой травой, чтобы их было удобнее метать.
Дул холодный вечерний ветер. Сэмми продрог и присел за бруствером погреться.