Не глядя на публику, он занял свое место за столом защиты, скрестил руки и посмотрел на судью Освальда.
Флорри сидела с краю в третьем ряду. Рядом с ней — Милдред Хайлендер, ее лучшая в городе подруга и единственная женщина, вызвавшаяся находиться на процессе бок о бок с ней. По поводу своего присутствия на суде Флорри поспорила с братом. Он был категорически против. Да, она хотела все видеть собственными глазами, знать, что происходит. Но не только ради себя, а чтобы сообщать Джоэлу и Стелле. И еще вбила в себе в голову, что в зале, кроме нее, не найдется ни одного человека, кто стал бы сочувствовать Питу. И была права. Куда бы Флорри ни повернулась, везде она замечала суровые взгляды методистов.
— По делу «Штат Миссисипи против Пита Бэннинга» что имеет заявить штат?
Майлз Труитт церемонно поднялся:
— Ваша честь, штат Миссисипи готов к суду.
— Что скажет защита?
— Аналогично, — ответил Джон Уилбэнкс.
Когда представители обеих сторон сели, судья Освальд перевел взгляд на предполагаемых присяжных.
— В качестве предполагаемых присяжных мы пригласили семьдесят человек. Один оказался умершим, троих не нашли, десять не подошли по своим параметрам. Так что теперь вас пятьдесят шесть. Бейлиф меня проинформировал, что все пятьдесят шесть присутствуют. Возраст — старше восемнадцати, моложе шестидесяти пяти, никаких проблем со здоровьем, которые бы помешали исполнению долга присяжных. Вам присвоены порядковые номера, и обращаться к вам будут при помощи этих номеров.
Он не посчитал нужным объяснять, что десять не подошедших по своим параметрам людей не владели грамотой и не сумели бы заполнить простейший вопросник.
Судья Освальд переворошил бумаги на столе, нашел обвинительный акт и зачитал вслух. Факты свидетельствовали о том, что, согласно законам штата Миссисипи, имело место убийство первой степени, за что полагается наказание: либо тюремное заключение, либо казнь на электрическом стуле. Он представил четырех юристов и попросил встать. А когда назвал обвиняемого и также попросил подняться, тот остался сидеть, словно не слышал приказа. Это вывело Освальда из себя, но он решил не обращать внимания на выходку.
Поведение подсудимого было неразумным, и Джон Уилбэнкс решил, что в первом же перерыве устроит ему нагоняй. Чего добивается Пит, демонстрируя пренебрежение к суду?
Следуя процедуре, судья пустился в пространный рассказ о заявленной жертве и заявленном убийце. На момент смерти Декстер Белл пять лет служил священником методистской церкви Клэнтона и в качестве такового был активным членом сообщества. Пит Бэннинг родился в округе Форд в известной семье и тому подобное.
Наконец, покончив с информационным основанием, судья обратился к предполагаемым присяжным, уточнив, не связан ли кто-нибудь из них кровным родством или по браку с жертвой или обвиняемым. Таких не было. Затем спросил, не считает ли кто-то себя другом Пита Бэннинга. Встали двое и заявили, что они старые приятели подсудимого и не считают возможным судить о его поступках, что бы ни предъявило ему обвинение. Обоих отпустили, и они покинули зал. Затем судья спросил, нет ли друзей нынешней семьи обвиняемого, и назвал Лизу, Флорри, Джоуэла и Стеллу. Встали шестеро. Один молодой человек сообщил, что учился с Джоэлом в средней школе. Другой объяснил, что его сестра дружит со Стеллой и он сам хорошо ее знает. Еще один заявил, что знает Флорри. Судья Освальд обстоятельно поговорил в отдельности с каждым и спросил, могут ли они честно и беспристрастно судить. Все шестеро заверили, что могут, и остались в числе претендентов. Трое признались, что являлись друзьями семейства Беллов, но также обещали быть беспристрастными. Джон Уилбэнкс в этом усомнился и решил, что позднее вернется к данному вопросу.
Поскольку война закончилась совсем недавно и была жива в памяти людей, судья Освальд понимал, что этот факт ему придется встретить с открытым забралом. Не вдаваясь в подробности, он сообщил, что Пит Бэннинг воевал, имеет много наград и был в плену. Затем поинтересовался, есть ли ветераны среди претендентов в присяжные. Поднялись семеро мужчин. Он стал вызывать их по очереди и задавать вопросы. Все, как один, заявили, что готовы отбросить всякую предвзятость и фаворитизм и следовать закону и установлениям суда.
Во время войны погибли одиннадцать жителей округа Форд, и судья Освальд с секретарем окружного суда старались не допустить их родственников в состав коллегии присяжных.
Судья, обратившись к стороне потерпевшего, спросил, был ли кто-нибудь прихожанином церкви, где служил Декстер Белл. Таких оказалось четверо: трое мужчин и женщина. Их немедленно освободили от участия в работе коллегии. Число претендентов в присяжные снизилось до пятидесяти. Есть прихожане других расположенных на территории округа методистских церквей, задал вопрос Освальд. Встали пятеро, трое сказали, что были знакомы с Декстером Беллом. Судья оставил всех.
Он гарантировал каждой стороне пять отводов без указания причин в течение дня. Если бы Джону Уилбэнксу не понравилась бы внешность или язык жестов кого-нибудь из методистов, он имел право отвести его без всяких объяснений. Если бы Майлз Труитт заподозрил, что некий кандидат скрывает свое знакомство с семьей Бэннингов, он мог бы сказать «нет», и этот человек бы ушел. Четверо юристов, сдвинувшись на краешки стульев, следили за мимикой, улыбками и хмурыми лицами кандидатов.
Судья Освальд хотел сохранить контроль над выбором присяжных на процессе. Другие судьи давали юристам бо́льшую свободу действий, но слишком много говорили, пытаясь подлизаться, чтобы получить поддержку.
Через час умелого опроса судья Освальд сократил число кандидатов до сорока пяти. Поднялся Майлз Труитт и, широко улыбнувшись, сделал вид, будто нисколько не напряжен. Он начал с повторения того, что уже было сказано судьей: если штат докажет все пункты обвинения совершения убийства первой степени, присяжных попросят назначить приговор в виде смертной казни. Способны ли вы на такое? Сможете ли вы посадить Пита Бэнинга на электрический стул? Если следовать закону, у вас не останется выбора. Это непросто и требует мужества. Хватит ли у вас мужества?
Труитт вышагивал вдоль скамьи, и каждый претендент в присяжные ощущал, какой непомерный ложится на него груз. В некоторых, безусловно, зародились сомнения, однако никто этого не выдал. Труитта больше всего беспокоили ветераны войны: он подозревал, что они отнесутся к Бэннингу с большей симпатией, чем готовы признать. Труитт вызвал одного из них, попросил подняться, поблагодарил за службу и несколько минут сыпал вопросами. А когда удовлетворился ответами, перешел к следующему.
Отбор присяжных шел своим чередом. В половине одиннадцатого судья Освальд объявил перерыв, чтобы выкурить сигарету. Вместе с ним задымила половина зала. Зрители вставали, потягивались, обменивались мнениями. Некоторые отправились в комнаты отдыха, другие вернулись на работу. Следуя указаниям судьи, люди старались не общаться с кандидатами в присяжные.
В одиннадцать часов встал Джон Уилбэнкс и подумал: сколько же всего из того, о чем он хотел сказать, у него отобрал клиент! В его планы входило посеять у присяжных зерно сомнения во вменяемости обвиняемого уже на стадии их отбора. А затем следовать своей линии, доказывая справедливость шокирующими, печальными, однако вызывающими доверие, убедительными показаниями. Но Пит не потрудился помочь спасти свою шкуру, и Джон не понимал, то ли это извращенная попытка самоубийства, то ли высокомерная убежденность, будто никакой состав жюри не посмеет осудить его. В любом случае защита не имела перспектив.
Джон уже достаточно насмотрелся на кандидатов в присяжные, чтобы определить, какие больше других ему подойдут. Надо постараться отсеять методистов и сделать ставку на ветеранов войны. Однако он был юристом, и никакой юрист не совладает с желанием произнести речь перед внимательной публикой. Джон встал и улыбнулся, намекая, насколько он горд тем, что ему доводится защищать человека, который воевал за свою страну. Сначала он задал несколько вопросов кандидатам в целом, а затем сосредоточился на паре методистов, но его комментарии не предназначались выявить скрытые склонности, а скорее излучали теплоту, доверие и благожелательность.
Когда он закончил, судья Освальд прервал заседание до двух часов дня и попросил всех покинуть зал. И пока люди уходили, сказал, что пора подумать об обеде. Когда зал опустел, он повернулся к адвокату:
— Мистер Уилбэнкс, у меня сложилось впечатление, что вы хотите сделать заявление для протокола.
Джон Уилбэнкс встал.
— Да, ваша честь, но я предпочел бы сделать его в вашем кабинете.
— Давайте здесь. Там слишком людно. И, кроме того, заявление для протокола не может быть конфиденциальным. Разве я не прав?
— Правы, ваша честь.
Освальд кивнул судебному протоколисту.
— Продолжайте, мистер Уилбэнкс.
— Спасибо, ваша честь. Мои слова не являются ни прошением, ни ходатайством, поскольку защита не просит о снисхождении, но, чтобы в дальнейшем не возникало сомнений относительно моей защиты клиента, я вынужден заявить следующее. Я планировал две линии стратегии, чтобы добиться для моего подзащитного справедливого судебного разбирательства. Во-первых, я собирался просить суд изменить место проведения заседания. Был уверен раньше и уверен теперь, что в этом округе справедливое судебное разбирательство для моего клиента невозможно. Я прожил здесь всю жизнь, как мой отец и дед, и знаю этот округ. Сегодня утром мы убедились в том, что факты дела прекрасно известны друзьям Пита Бэннинга и Декстера Белла. В таких условиях невозможно выбрать двенадцать человек, которые судили бы беспристрастно и непредвзято. Взглянув на кандидатов в присяжные и оценив их состав, я понял, что многие из них не объективны. В данных обстоятельствах несправедливо продолжать процесс в этом судебном зале. Но когда я обсуждал с клиентом вопрос об изменении места судебного заседания, он был категорически против и остается при своем мнении и сейчас. Я предпочел бы, чтобы мой клиент высказался под протокол.