ной в пол-акра с грядками тыкв, салата-латука, бобов, моркови, маиса, батата, перца, баклажан, огурцов, окры, земляники, лука и, по крайней мере, четырех сортов помидор. Рядом с огородом расположился небольшой сад с яблонями, грушами, сливами и персиками. В ведении Эймоса были также куры, свиньи и молочные коровы. За остальное стадо, к счастью, отвечал кто-то другой.
Новая помощница пришлась ему как нельзя кстати. Лиза поливала, пропалывала, уничтожала насекомых, снимала созревший урожай и при этом довольно мурлыкала или задавала Эймосу десятки вопросов о растениях. Чтобы защититься от солнца, она надевала широкополую соломенную шляпу, твидовые брюки закатывала до колен, натягивала перчатки до локтей. Лиза не боялась земли и грязи, но как-то умудрялась не пачкаться. Эймос считал ее самой красивой женщиной в мире и проникся к ней настоящей страстью, однако и он поначалу не избежал досады от ее вторжения в дом. Лиза хотела научиться всему, что связано с сельским хозяйством, и задавала много вопросов, а Эймос водил ее на маслобойню, где показывал, как доить коров и готовить сыр.
Им часто помогал Юп, юный внук Эймоса и Ниневы. Мать нарекла его Юпитером, чего он никак не мог вынести и сократил свое имя до Юпа. Мать уехала в Чикаго и не собиралась возвращаться, а сын предпочел жить на ферме и остался с бабушкой и дедом. В пятнадцать лет он стал крепким, мускулистым парнем. Обожал Лизу, но рядом с ней робел и стеснялся.
Сначала Эймос решил, что энтузиазм Лизы объясняется желанием вырваться из дома и от Ниневы, и отчасти угадал. Однако вскоре они подружились. Лиза расспрашивала Эймоса о его семье, происхождении и предках, об их суровой жизни на ферме. Отец Лизы приехал с севера, мать выросла в Мемфисе, и она никогда не сталкивалась с неграми и ничего не знала об их трудной жизни. Эймос говорил очень уклончиво, предпочитая чего-то недосказать, чем перегнуть палку — объяснил, что им с Ниневой и с детьми повезло. У них есть маленький, уютный домик, который им построил отец Пита, когда снес старое семейное гнездо. Они одеты и сыты. На земле Бэннингов никто не голодает, но те, кто работают в поле, поистине бедны. В их халупах невозможно жить. Дети, а их всегда очень много, бегают босиком.
Лиза понимала, что Эймос осторожничает, не хочет, чтобы его заподозрили в критике хозяина. И часто добавляет, что есть множество белых, которым так же трудно, как черным полевым рабочим.
Одна, верхом, Лиза объезжала владения Бэннингов, две трети из которых составляли поля. Остальная часть густо поросла лесом. Лиза обнаруживала приткнувшиеся среди деревьев и отрезанные от мира поселения из неказистых хижин. Выскакивавшие на пороги грязные, с округлившимися от страха глазами дети не хотели ей отвечать, когда она пыталась с ними заговаривать. Матери, загоняя их обратно домой, кивали и улыбались. В некоем подобии деревни Лиза увидела магазин и церковь с кладбищем. Вдоль пыльных улиц ютились нагромождения убогих хибар.
Лизу поразила бедность и условия жизни людей, и она поклялась, что однажды попытается наладить их быт. Но пока держала мысли при себе. Питу о своих прогулках не сообщала, однако он скоро узнал. Кто-то из полевых рабочих доложил, что видел на лошади незнакомую белую женщину. Лиза призналась, что это была она, а что тут плохого? Ей же не говорили, что есть места, где нельзя появляться.
— Появляться можно везде, прятать здесь нечего. Что ты хотела посмотреть?
— Просто ездила в седле. Сколько негров живут на нашей земле?
Пит не мог назвать точной цифры, поскольку семьи постоянно росли.
— Около сотни, но не все работают на них. У некоторых иные занятия. Одни уезжают, другие возвращаются. Есть мужчины, у кого несколько семей. Почему ты заинтересовалась?
Обыкновенное любопытство. Лиза понимала, что на осуществление ее проекта потребуются годы, и теперь не время начинать разговор. Пит еще должен банкам. Страна не выбралась из депрессии. Свободных средств не хватает. Даже на поездки в Мемфис деньги приходилось выкраивать.
В конце марта 1938 года, когда Лиза с Эймосом, воспользовавшись теплой погодой, сажали горох и фасоль, у нее закружилась голова. Лиза встала, задержала дыхание и потеряла сознание. Эймос подхватил ее и побежал к заднему крыльцу, где их встретила Нинева, которая была в семье и сиделкой, и врачом, и акушеркой. Она обтерла Лизе лицо холодным полотенцем, и через несколько минут Лиза почувствовала себя лучше.
— Я, кажется, беременна.
Неудивительно, подумала Нинева, но промолчала. Тем же днем Пит отвез Лизу к врачу в Клэнтон, и тот подтвердил, что она на втором месяце. Джоэл и Стелла были слишком юными для таких новостей, и в доме об этом не говорилось. Но Пит и Лиза были в восторге. После двух выкидышей и массы усилий наконец успех. Пит потребовал, чтобы жена оставила на время огородничество, а сама занялась чем-нибудь более легким.
Но через месяц снова случился выкидыш. Это стало ужасным ударом, и Лиза впала в депрессию. Закрыла на месяц шторы, редко выходила из спальни. Нинева, как всегда, старалась помочь, чем могла. Пит проводил с женой как можно больше времени. Но ничто не поднимало ее настроения, даже Джоэл и Стелла. Вскоре Пит отвез жену к специалисту в Мемфис. Они провели две ночи у родителей Лизы, но и это ее не взбодрило. Она как-то призналась за утренним кофе Ниневе, что ей очень страшно. Грустно было наблюдать, как такая энергичная женщина скатилась в глубины мрачности.
Ниневе приходилось иметь дело с белыми женщинами в депрессии. Последние четыре года жизни старая миссис Бэннинг никогда не улыбалась, и Ниневе приходилось каждый день держать ее за руку. Стараясь ободрить, она стала подолгу сидеть с Лизой. Сначала та молчала, только плакала. Говорила Нинева: о матери, о бабушке, об их жизни в рабстве. Приносила чай и шоколадное печенье и понемногу раздвигала шторы. Говорила день за днем, и Лиза стала понимать, что ее жизнь вовсе не такая трудная, как у других. Ей повезло: в тридцать лет она богата, и самые счастливые времена еще впереди. Она уже мать, и даже если больше не родит, у нее останется прекрасная семья.
Через девять месяцев после выкидыша, проснувшись утром, Лиза дождалась, когда Пит уедет, надела брюки, нашла перчатки и соломенную шляпу и объявила Ниневе, что она нужна в огороде. Негритянка пошла следом и что-то пошептала Эймосу. Он внимательно следил за белой хозяйкой и, когда поднялось солнце и они вспотели, настоял, чтобы сделать перерыв и отдохнуть. Появилась Нинева с холодным чаем и лимоном. Втроем они сели в тени дерева, беседовали и много смеялись.
Вскоре восстановились отношения Лизы с Питом. И хотя они снова наслаждались друг другом, беременность не наступала. Два года прошло без изменений. К своему тридцать третьему дню рождения в ноябре 1940 года Лиза уже не сомневалась, что больше не родит.
Глава 23
Летом 1941 года урожай хлопка был особенно обещающим. Сев завершился в середине апреля. К 4 июля стебли были высотой по пояс, ко Дню труда — по грудь. Погода помогала жаркими днями, прохладными ночами и сильными дождями каждую неделю. Очистив за долгую зиму новый участок земли, Пит сумел засадить дополнительно восемьдесят акров. Банковский заем был погашен, и Пит поклялся себе больше никогда не занимать под залог земли. Хотя как фермер понимал: подобные клятвы мало чего стоят — он не мог предусмотреть и контролировать все обстоятельства.
Хорошие виды на урожай омрачали события в мире. Два года назад Германия развязала в Европе войну и захватила Польшу. В следующем году начались бомбардировки Лондона. В июне 1941 года Гитлер невиданными ранее силами напал на Советский Союз. В Азии Япония десять лет воевала с Китаем и захватила французские и голландские колонии на Тихом океане. Казалось, ничто не остановит Японию в ее стремлении доминировать в Восточной Азии. В августе 1941 года США на восемьдесят процентов обеспечивали потребности Японии в нефти. Но когда президент Рузвельт объявил о нефтяном эмбарго, экономическая и военная мощь Страны восходящего солнца подверглась опасности.
Война казалась неизбежной на обоих фронтах, вопрос заключался лишь в том, как долго США будут оставаться в стороне. У Пита осталось много друзей, которые по-прежнему служили в армии, и ни один из них не верил, что Соединенные Штаты смогут поддерживать нейтралитет.
Восемь лет назад Пит жалел, что оставляет военную службу. Зато теперь не опасался за свое будущее. Он привык к своей роли фермера, обожал жену и детей и находил счастье в смене сезонов, ритме сева и уборки урожая. Каждый день проводил в поле, часто в седле, порой вместе с Лизой, размышляя, как бы задействовать еще больше земли. Джоэлу исполнилось пятнадцать лет, и, когда он был не в школе и не исполнял свои многочисленные обязанности на ферме, ходил с отцом в лес выслеживать белохвостого оленя и диких индеек. Тринадцатилетняя Стелла прекрасно училась. Каждый вечер ровно в семь часов семья в полном составе садилась за стол. Говорили обо всем на свете, но в последнее время — все больше о войне.
Пита могли призвать в качестве резервиста, и он с болью думал о том, что, вероятно, придется покинуть дом. Сейчас он смеялся над своими юношескими мечтами о военной славе. Теперь он фермер и, по крайней мере, с его точки зрения, слишком стар для военной службы. Однако не сомневался: армия не посмотрит на возраст. Неделю назад Пит получил письмо от приятеля по Уэст-Пойнту, которого недавно призвали. Они договорились держать друг друга в курсе того, что с ними происходит.
И это случилось: 15 сентября 1941 года Питу пришло предписание прибыть в Форт-Райли в Канзасе, где размещался его прежний двадцать шестой кавалерийский полк, который уже находился на Филиппинах. Пит попросил месячную отсрочку, чтобы присмотреть за сбором осеннего урожая, но ему отказали.
3 октября Лиза собрала на проводы несколько друзей. Несмотря на все усилия Пита развеять их, встреча получилась невеселой. Люди улыбались, обнимали Пита, желали удачи, но страх и напряжение буквально висели в воздухе. Пит поблагодарил всех за их слова и молитвы и напомнил, как много молодых людей призывают по всей стране. Мир на грани нового глобального конфликта, во времена испытаний жертвы необходимы.