Император Хирохито отказался ратифицировать Женевскую конвенцию, и с начала войны в Азии императорская армия обращалась с пленными, как с рабами. В Японии отчаянно не хватало рабочей силы, в связи с чем был разработан план переброски американских военнопленных в места, где им предстояло трудиться в угольных шахтах. С этой целью пользовались любым водным транспортом, невзирая на возраст и пригодность к плаванию по морю. Суда везли из Японии на Филиппины солдат, а обратным рейсом их набивали умирающими американцами.
За войну в Японию переправили 125 тысяч союзных пленных. 21 тысяча из них умерли на борту или утонули вместе с ветхими посудинами. 6 августа 1945 года шестьсот американских военнопленных добывали уголь на шахте в Оминэ, что всего в пятидесяти милях от Хиросимы. Когда взорвалась первая атомная бомба и земля содрогнулась, они поняли, что это нечто большее, чем обычная бомбардировка. Они истово молились, чтобы это стало началом конца.
Наряду с другими многочисленными военными просчетами японцы не уточнили, сколько им понадобится водного транспорта для доставки войск и припасов. К тому же им не удалось в начале войны уничтожить американский подводный флот в Перл-Харборе и других местах. К лету 1942 года американские субмарины, как одинокие волки, бороздили юг Тихого океана и нападали на японский транспорт. Чтобы компенсировать потери, японцы перегружали суда — солдатами на передовую, военнопленными на работы в Японию. Без опознавательных надписей они шли медленно, тяжело.
Их прозвали адскими кораблями. В период с января 1942 года по июль 1945 года в Японию доставили 156 транспортов с военнопленными, и это путешествие по морю было самым страшным испытанием из всех, что им выпало пережить ранее. Заключенные находились под палубой без еды, питья, света и туалетов; они задыхались, сходили с ума и умирали.
Прибавьте к этому торпеды. Поскольку японцы не обозначали суда-перевозчики войск, все их корабли становились мишенями союзных подлодок. Считается, что примерно пять тысяч пленных американцев пустили на дно вместе с японским транспортом американские торпеды. Транспорт Пита покинул Манильскую бухту через шесть часов после того, как там пришвартовался. А люди в трюме уже кричали и задыхались. Охранники милостиво открыли люки, и по помещению пролетел ветерок. Полковник сумел убедить японцев — сказал: люди в трюме мрут, какой вам смысл привозить трупы? Пленных стали выпускать на палубу, где они могли хотя бы дышать и смотреть на луну. Свежего воздуха стало сколько угодно, но о еде и питье не вспоминали. Бдительные охранники стояли готовые стрелять в любого несчастного, кто отважился бы прыгнуть в море. И хотя о самоубийстве думали все, сил на прыжок у людей не хватало.
Пит и Клэй провели ночь на палубе с сотнями других под сияющим небом, которым дома наверняка бы залюбовались. Теперь же оно напоминало, насколько далеки они от свободы.
Охрану явно проинструктировали убивать только в случае необходимости. Рабский труд ценился, и непозволительно было губить рабочую силу в трюме. На рассвете трупы подняли наверх и без лишних церемоний похоронили в море. Пит смотрел, как тела шлепаются о воду и некоторое время плывут, прежде чем окончательно исчезнуть, и думал о родителях и женах мертвых солдат, которые сейчас в Миннесоте, Флориде или Орегоне возносят молитвы и ждут писем. Сколько пройдет дней, прежде чем человек в форме постучит в дверь и их мир рухнет?
Взошло солнце, а на палубе тени не было. Ни тени, ни еды, ни воды. С каждым часом слышалось все больше жалоб. Охранники держали пальцы на спусковых крючках и отвечали руганью на своем языке. Напряжение росло, нервы стали сдавать. Один из пленных бросился к поручням и совершил прыжок в океан в восьмидесяти футах под ногами. Раздался всплеск, за ним последовал ружейный огонь. Японцы, виртуозно владеющие мечом и штыком, были никудышными стрелками, и не известно, попали ли в беглеца. Но залпы охладили желание последовать его примеру.
Время шло, люди жарились на солнце. Чтобы скрыться от немилосердных лучей, они ненадолго спускались в трюм, но вонь сразу выгоняла их обратно. Большинство пленных по-прежнему страдали от дизентерии, и охранники позволяли им освобождать кишечник, свисая на веревках с кормы. Все, что угодно, только бы не пачкали палубу.
На второй день солнце милостиво закрыли облака. Пленных загнали в трюм, пообещав, что скоро принесут еду. Люди стояли в длинных шеренгах, не спеша спускаться в ад, и японцы как будто им сочувствовали. Наступил вечер, но пищу так и не дали. Неожиданно среди охраны возникла паника. Несколько японцев бежали с кормы и причем бешено вопили.
Первая торпеда угодила в заднюю часть корпуса рядом с машинным отделением. Вторая — точно по центру. Взрывы потрясли судно, корпус ответил эхом и дрожью. После такого испытания старая посудина не могла продержаться долго. Даже Пит, кавалерийский офицер и сугубо сухопутный человек понимал, что они скоро утонут. Они с Клэем опустились на корточки на палубу и смотрели, как обезумевшие японцы задраивают люки, запечатывая в трюме почти две тысячи американцев. На палубе осталось около сотни пленных. Охране больше не было до них дела. Судно проваливалось в пучину, и теперь каждый был за себя.
Один смельчак из заключенных попытался отдраить люк, но тут же получил пулю в затылок. Хватит героизма.
Третья торпеда сбила людей с ног, и начался хаос. Охранники лихорадочно отцепляли резиновые плоты и швыряли в море спасательные жилеты. Американцы прыгали в черную бездну, не думая, что ждет их впереди. Пит заметил охранника, который, завозившись с плотом, отставил в сторону винтовку. Машинально схватив оружие, Пит выстрелил врагу в лицу, швырнул винтовку в воду и, перепрыгнув через поручни, последовал за ней.
Приводнение получилось жестким, но вода оказалась теплой. Клэй приводнился рядом, и они барахтались, оглядываясь, за что бы уцепиться. Море было угольно-черным, вокруг по-английски и по-японски звали на помощь. Судно стало взрываться, из трюма доносились крики запечатанных внутри людей. Пит поплыл прочь быстро, как только позволяли силы, и на мгновение потерял Клэя.
— Я здесь, — ответил на его оклик товарищ. — Добыл плот.
Они забрались на шестиместный плот, и Клэй, переведя дыхание, воскликнул:
— Ты его прикончил!
— Да, — гордо ответил Пит. — Из его собственной винтовки.
Они нашли в карманах маленькие весла и гребли от тонущего корабля. Однако еды и воды в карманах не было. Вскоре крики о помощи затихли вдали.
Десять, пятнадцать, двадцать минут работали веслами. Только убедившись, что погони нет, они позволили себе отдохнуть. В тысяче ярдов судно резко накренилось на корму и пошло на глубину. Задраив люки, японцы убили еще две тысячи голодных, больных американцев.
Из черной воды послышался голос, человек звал не по-английски. Пит с Клэем скользнули на дно и ждали. Вскоре раздался шлепок по плоту, за ним появилась голова. Они втащили японца на плот. Он был низкорослым, как все его соотечественники, — максимум пять футов, пять дюймов и тощим. Без штыка, меча и винтовки казался меньше, чем был на самом деле. У него не было ни еды, ни воды — бесполезный япошка, который еще несколько минут назад мучил пленных. Пит ударил с такой силой, что клацнула челюсть. Они били по очереди, пока японец не перестал дышать, а затем сбросили его в воду, где ему предстояло упокоиться с братьями, которых он убил сам.
Им стало хорошо. Несмотря на голод и обезвоживание, на то, что они качались на плоту, который плыл неизвестно куда, они испытали огромное удовлетворение. Они отомстили, воздали кровью за кровь и, убив врага, изменили соотношение сил в пользу союзников. Впервые за долгое время они были на свободе. Нет ни жестокой охраны, ни нацеленных на них штыков. Они не копают могилы, и рядом не высятся горы мертвецов.
Они плывут под ясным звездным небом, не ведая, в какую сторону держать. Поэтому положили весла и отдыхают на спокойной воде. Южно-Китайское море — людный район, завтра их кто-нибудь подберет.
Первое встреченное судно оказалось японским фрегатом. Как только Пит разглядел флаг, они с Клэем соскользнули в воду и спрятались под плотом. Японцы не сбавили хода — видимо, пустой плот их не заинтересовал — они шли спасать соотечественников с торпедированного транспорта. Пит же с Клэем поклялись, что лучше добровольно утонут, чем снова попадут в плен.
Вторым попался сорокафутовый рыболов — принадлежавший филиппинцу Амато парусник, которым управлял он сам и два его сына, три самых замечательных человека на земле. Когда рыбаки услышали, что на плоту американцы, то втащили их на борт, укрыли одеялами, дали сначала воды, а затем горячий черный кофе — деликатес, который Пит с Клэем не пробовали несколько месяцев. Пока Теофило частично выпускал воздух из плота и прятал его, Томас управлялся с суденышком, а Амато забросал американцев вопросами. Откуда они? Где сидели в тюрьме? Как долго? У Амато в Америке был кузен, и ему нравилась эта страна. Брат, филиппинский скаут, скрывался в горах. Амато ненавидел японцев даже больше, чем Пит и Клэй.
Куда они плыли? Поскольку не знали, где находились, всякие разговоры о точке назначения были абсолютной бессмыслицей. Амато им сообщил, что они были примерно милях в двадцати от берега. На прошлой неделе американцы торпедировали еще один транспорт со своими соотечественниками. Почему они так поступают? Пит объяснил, что транспорт с войсками никак не обозначен.
Теофило подал им миски с горячим рисом и пандесалом (булочками).[10] Пит и Клэй ели его до войны и не находили чем-то особенным. Зато теперь он показался им манной небесной. Амато предупреждал, чтобы они не торопились. После голодных месяцев легко переесть и создать себе новые проблемы. Теофило в это время жарил на походном гриле кусочки макрели. Пит и Клэй понимали, что есть надо медленно. Последние полгода голод стал образом их жизни. И теперь они едва сдерживались, чтобы не глотать все подряд целиком. Пит улыбался, отправляя в рот первые кусочки рыбы.