Ни в одном из руководств по воспитанию детей, к которым она обращалась, не было советов для родителей, дети которых наткнулись на пару отпиленных ног.
– Смотрите мультфильм, а я что-нибудь приготовлю.
Ни Карлотта, ни Дади, похоже, не слушали. Они смотрели на экран усталыми и покрасневшими от слез глазами.
Поскольку садиться за стол они явно не спешили, Айса проверила телефон. Сообщение было от Торвальдюра, и она, несмотря на всю свою злость на бывшего мужа, открыла его: «Позволь мне взять детей. Я в долгу перед ними и хочу чем-нибудь угостить. Может, это их немного ободрит. Пожалуйста. Если хочешь, приходи с ними».
Айса прочитала текст еще раз, мельком взглянув на две маленькие головы, которые только что появились над спинкой дивана. Несмотря на ее нежелание идти куда-нибудь с Торвальдюром, она признала, что идея не так уж плоха. Карлотта и Дади были бы счастливы выбраться на время из квартиры. Куда угодно, лишь бы только не в сад. Пройдет еще немало времени, прежде чем их удастся убедить поиграть на улице. И, конечно, им было бы полезно как можно скорее увидеть отца. Если они не увидят его в течение двух недель, как того требует график, представление об ампутированных ногах может навсегда соединиться с образом отца. Кроме того, Торвальдюр будет у нее в долгу, а это значит, что она заставит его объяснить, что происходит.
Всего один ланч взамен. Оно того стоит.
– Хотите пойти на поздний ланч с папой?
Карлотта и Дади встали на колени и посмотрели на нее из-за спинки дивана; лица обоих не выразили никаких эмоций.
– Куда?
– Не знаю. Может быть, он предложит вам выбрать…
– Не хочу идти в его сад. – Признание далось Дади нелегко. Он поклонялся отцу: в его глазах Торвальдюр был лучшим во всех отношениях, и все, что ему принадлежало, было лучшим. В том числе и сад.
– А тебе и не нужно туда идти. Конечно, нет. Просто перекусить.
– А что насчет тети-полицейской? – Карлотта накрутила на палец прядь волос, как часто делала, когда колебалась и чувствовала себя неуверенно. – Она тоже идет?
– Нет. А почему ты так думаешь?
– Тетя сказала, что он должен пойти в полицию. Они хотели с ним поговорить. Но они могли поговорить с ним дома. – Она отпустила волосы. – Может, его посадили в тюрьму?
– Его не посадили в тюрьму, Карлотта. Он приглашает вас пообедать. И меня тоже, если вы хотите, чтобы я пошла с вами.
– Ура! – просиял Дади, позабыв про усталость. – Мы поедим с мамой и папой!
В тот момент, увидев реакцию сына, Айса поняла, что допустила ошибку. Теперь Дади вообразил, что они снова вместе. И это как раз тогда, когда сын наконец перестал спрашивать, сходятся ли они… Слишком поздно. Дети разве что не запрыгали от восторга. Она взяла телефон, написала Торвальдюру, что предложение принято, и только положила его, как он снова запищал. Сообщение гласило: «Выходите».
Айса нахмурилась. Как это в духе Торвальдюра: сидеть снаружи и ждать, не сомневаясь в том, что он свое получит… Она подошла к окну и увидела его машину. Торвальдюр подъехал к дому задом, и сквозь облачко выхлопных газов она видела только его блестящий ботинок.
– Он здесь. – Она опустила занавеску. – Обувайтесь. И поторопитесь.
Глава 32
Эртла стояла, расставив ноги и положив руку на бедро. Если смотреть сзади, можно было подумать, что она то ли изготовилась к нападению, то ли проходит прослушивание в качестве бэк-вокалистки для выступающей на Евровидении группы. Трёстюр сидел перед ней на диване со скованными за спиной руками. Его мать отвезли в участок, и они ждали, когда машина вернется за ним.
На экране большого телевизора застыло изображение вооруженного с ног до головы солдата. Размахивая автоматом, солдат бежал по занесенному песком переулку. Хюльдар и сам прорывался по тому же переулку, когда играл в эту игру со своим товарищем. «Колл оф Дьюти – Блэк Опс II». Еще несколько шагов, и его уберет снайпер с соседней крыши. Контроллер лежал на журнальном столике, куда Трёстюр положил его, когда они прибыли. Рядом лежали склеенные фигурки, выглядевшие такими же несчастными и позабытыми, как и в прошлый раз. Судя по всему, закончить игру Трёстюру предстояло нескоро. Без подведенных черным карандашом глаз и пирсинга он выглядел непривычно сдержанным и непримечательным.
Лицо его без раскраски помолодело и казалось голым и невинным, а худощавость сделалась более заметной. Его выдавали глаза: темные на бледном лице, они метались из стороны в сторону в поисках пути к спасению.
– Повторяю, где твоя сестра? – Судя по тону, больше спрашивать Эртла не собиралась.
– Повторяю: не знаю. – Трёстюру пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться с ней взглядом.
– Ладно. Хватит. Как ты хочешь, так мы и сделаем. – Эртла повернулась к Хюльдару и кивнула. – Уведи его. Машина должна быть в пути. Да смотри, чтобы не упал с лестницы.
Хюльдар схватил Трёстюра за руку и рывком поднял на ноги. Странно, но по ощущениям он как будто поднял что-то тяжелое. Учитывая худобу парня, Хюльдар ожидал, что и весить он будет чуть больше, чем ребенок.
– Идем.
Трёстюр не сопротивлялся и как будто смирился с арестом. В прихожей ему даже разрешили – после тщетных поисков чего-то более теплого – накинуть на плечи потрепанную куртку. Хюльдар рассчитывал, что ждать машину придется недолго, но на всякий случай нахлобучил Трёстюру на голову вязаную шерстяную шапочку. Получилось грубовато, и жест не оценили.
– Знаешь, всем будет лучше, если ты скажешь, где твоя сестра. Мы все равно ее найдем. Но если придется объявить ее в розыск, все будут знать, что она в этом замешана. – Хюльдар обратился с этими словами в затылок Трёстюру, спускаясь вслед за ним по лестнице и крепко держа его за руку.
– Они ничего не сделала, а вы даже не представляете, что творите.
– Это мы еще посмотрим. Нам нужно с ней поговорить. И чем раньше мы это сделаем, тем будет лучше для всех.
Дальше, пока не вышли из подъезда, спускались молча. Полицейской машины не было.
– Куришь? – Хюльдар выудил из кармана пальто пачку сигарет. Когда Трёстюр не ответил, он добавил: – Если куришь, я бы на твоем месте взял, а то ведь следующий шанс может представиться нескоро.
Увидев, что Трёстюр колеблется, он сунул ему в рот сигарету и щелкнул зажигалкой. Парень жадно затянулся и выпустил дым. Хюльдар последовал его примеру.
– Боюсь, ты в дерьме.
Трёстюр снова затянулся и попытался придать себе беспечный вид, но при этом слегка дрожал, то ли от холода, то ли от страха.
– Да пошел ты, – пробормотал он.
Хюльдар улыбнулся и продолжил курить.
– Как думаешь, долго твоя мать протянет на допросе, прежде чем сломается и все нам выложит? – Светофор на углу пустой улицы бессмысленно моргал, переключаясь с красного на желтый и с желтого на зеленый. – Я бы дал ей четверть часа. Пять минут, чтобы сесть, выслушать вопросы, потом выслушать их еще раз и еще. Десять минут на то, чтобы поплакать, а потом бинго – оговорка, прокол, и после этого ее уже не остановить. Твоя сестра, может быть, немного посложнее, поэтому я даю ей час. А потом потекут слезы. – Он затянулся и выпустил дым между губ. Боже, какое удовольствие… – Я слишком часто это видел, приятель. Не пытайся обмануть себя; не думай, что здесь все будет по-другому.
– Да пошел ты, – снова пробормотал Трёстюр, катая во рту мешавшую ему сигарету.
Хюльдар улыбнулся. Парень мог ругаться до посинения; сейчас его ничто не трогало. Следствие шло к концу, дело вот-вот раскроют, и произойдет это во многом благодаря ему. Он хотел насладиться своим триумфом, пока слава еще не померкла; за этим делом последуют другие, и его достижения будут забыты. В полиции почивать на лаврах невозможно. Хюльдар снова повернулся к Трёстюру.
– Я просто говорю тебе все, как есть. Ты должен оградить их от этого. Если б не ты и не твое упрямство, уверен, они с радостью рассказали бы нам всю эту гнусную историю.
Трёстюр сделал еще одну затяжку и показал, что хочет говорить. Хюльдар забрал сигарету. Пусть даже он получит новый поток оскорблений – неважно.
– Они не имеют к этому никакого отношения. Абсолютно никакого. Оставьте их в покое. А ты побереги садизм – он тебе дома понадобится.
Хюльдар попытался вернуть сигарету на место. Не сработало.
– В арендованном автомобиле нашли землю. Немного, на задних сиденьях. Очевидно, им пришлось освободить место для довольно большого предмета. Интересно, что бы это могло быть?
Трёстюр отвернулся, чтобы скрыть свою реакцию от Хюльдара.
– Образцы, которые мы взяли, сравнят с образцами почвы из могилы, и, как я предполагаю, результаты будут не очень хорошими. Какого черта ты не вернул машину? Ее бы почистили, что сильно затруднило бы нам жизнь. Неужели недельная сделка была такой соблазнительной?
Трёстюр ничего не сказал.
– Но… вы же такие неловкие. Как и в том деле с капсулой времени. Я просто не могу понять, какого черта ты положил туда письмо. Если б не твой список, мы до сих пор со всем этим разбирались бы… Плохой ход. Хотя в то время ты был еще ребенком…
– Ну ты тупой, – вздохнул Трёстюр и выпустил в лицо Хюльдару дым. – Полный идиот.
У обочины остановилась патрульная машина. Хюльдар забрал у Трёстюра сигарету, бросил ее в ближайший водосток и выстрелил ей вслед своим окурком. Затем втолкнул в машину Трёстюра, а сам сел впереди. Едва они тронулись, Хюльдар обернулся и посмотрел на молодого человека, провожавшего взглядом уходящее назад обветшалое здание. Прощаться с домом, глядя на него из заднего окна полицейской машины, – вряд ли кто-то мечтает о таком.
– И еще кое-что. В конце переулка на крыше сидит снайпер. Ты должен снять его, чтобы двигаться дальше. Хорошая для стрельбы позиция – за картом. – И Хюльдар повернулся лицом вперед, нисколько не сомневаясь, что Трёстюр забудет его совет задолго до того, как вернется к своей компьютерной игре. Потому что вернется он не скоро.