— Мне плевать на шикарную еду, — прошептала Катя, подметая с тарелки очередной блин с красной икрой. — Давай удерем отсюда.
В результате мы оказались в Гарвардском клубе. Одинокий бармен полировал стаканы и с нетерпением ждал, когда же часы пробьют полночь, а мы с Катей сидели за угловым столиком в почти пустом зале, прихлебывали виски и играли в триктрак. Побитые молью чучела и портреты давно почивших членов клуба таращились на нас со стен, а Катя задумчиво вращала чашечку с игральными костями.
— Я сейчас усну — эта игра слишком медленная. Как насчет того, чтобы поиграть в кости на деньги, прежде чем закончить вечер? Скажем, сто баксов за круг?
Я рассмеялся.
— В чем дело? — поддразнивая, спросила Катя. — Ты не знаешь, как играть?
— Я знаю, как играть. Просто я не думал, что это игра для девушек.
— «Игра для девушек»! — Она продолжала посмеиваться надо мной. — Надеюсь, ты всего лишь пытаешься отделаться от меня, потому что если ты такой бестолковый, я в тебе разочаруюсь.
— Прости меня. — Я снова рассмеялся. — Само собой разумеется, что ты бы сыграла.
— Хм-м-м. — Она откинулась на спинку кресла и скрестила руки на груди. — Это прозвучало как-то двусмысленно. Ты считаешь меня своим парнем?
На Кате было черное льняное платье с глубоким овальным вырезом спереди, а на плечи она небрежно набросила богато вышитую белую шаль. Ее наряд, наверное, стоил больше, чем весь мой гардероб, но я по-прежнему легко мог представить ее в джинсах и ботинках, которые были на ней в день нашей первой встречи. Катя совершенно не изменилась.
— Никогда. — Я прикоснулся коленом к ее ноге. — Ты прекрасна. Я всегда так считал.
— Ха. Для тебя я всего лишь сестра Андрея.
— Не вышло из тебя прорицательницы. — Алкоголь и семейные неурядицы придали мне безрассудства. — Даже у женатиков бывают фантазии.
— Думаю, я должна поблагодарить тебя, — ответила Катя и слегка улыбнулась. Она перевернула чашку с костями на доску и задумчиво постучала по донышку пальцем, будто наколдовывая нужную комбинацию на костях. — Мне всегда интересно было узнать, как все было бы, если бы ты познакомился со мной до того, как встретил Дженну.
Когда прозвучали эти слова, я почувствовал, что мое будущее угрожающе накренилось. Последние несколько дней были для меня нелегкими. После нашей последней ссоры Дженна почти не разговаривала со мной, и я не был уверен, что нам еще есть о чем говорить. Возможно, Дженна с самого начала была права. Возможно, для таких разных людей, как мы, было ошибкой строить совместную жизнь.
— Прости, — сказала Катя, неверно истолковав мое молчание. — Не следовало мне этого говорить.
— Ничего страшного.
— Я была не права, — настаивала она. — Лучше мне уйти.
Она встала и закуталась в шаль, а я боролся с некстати накатившими рассуждениями: если Дженна и я действительно не можем больше быть вместе, если это конец моего брака…
— Останься, — предложил я. — Я могу снять здесь номер.
Долгое время Катя молчала, опустив глаза.
— Мне не нужна твоя жалость.
Я встал и приблизился к ней. Наши тела почти соприкоснулись. Я чувствовал ее дыхание на своем горле, когда наклонился, чтобы прошептать ей на ухо:
— Признаю́, я сейчас немного запутался, но я знаю, что хочу тебя. Жалость не имеет к этому никакого отношения.
— В чем ты запутался? — еле слышно спросила Катя.
— Запутался в наших отношениях. Я хочу тебя с того самого дня, как мы познакомились. — По мере того как я говорил, я понимал, что это правда. — Я не мог себе в этом раньше признаться, но сейчас все изменилось.
— Андрей сказал мне, что у вас с Дженной трудный период, — ответила Катя и подняла глаза. — Он сказал, что ты пытаешься все исправить. Ты должен понять, Питер. Я не могу позволить себе стать между вами.
Я на мгновение задумался — как много Андрей рассказал ей? Но это не имело значения. Достаточно малейшего колебания с моей стороны — и Катя уйдет.
— А ты и не станешь. Между мной и Дженной все кончено. Мы собираемся разойтись.
В тот момент это не было ложью. Я ждал ответа Кати, и мне казалось, что в руках у меня по пудовой гире. Я не осмеливался протянуть к ней руку. Катя снова опустила глаза, а затем, очень медленно, подалась ко мне, и ее голова легла мне на плечо.
— Тогда пойдем наверх, — сказала Катя.
Я проснулся в темной спальне. В ванной лилась вода из душа, а через жалюзи пробивалось достаточно света, чтобы понять: уже утро. Моя первая мысль была о Дженне. Я не позвонил ей и не предупредил, что меня не будет. Как бы она ни сердилась на меня, она будет беспокоиться.
Более полное понимание того, что я наделал, накатило на меня, как волна, и я в панике сел в постели. Как бы мы с Дженной ни отдалились друг от друга, я знал, какую боль и унижение она испытает, если ей станет известно, что я провел ночь с Катей. Моя неверность окончательно докажет, что Дженна вышла замуж за эгоистичного ублюдка, все обещания которого ничего не стоят.
Душ выключился, и меня снова охватила паника. Я не имел ни малейшего представления о том, как теперь уладить все с Катей. Дверь в ванную открылась, и меня ослепил луч света.
— Эй, — сказала Катя. На ней не было ничего, кроме белого полотенца, оставлявшего голыми блестящие влажные плечи. Я не смог прочесть выражение ее лица. — Когда ты проснулся?
— Несколько минут назад.
— В твоем шкафчике в ванной была только одна зубная щетка, и я ею воспользовалась. Надеюсь, ты не возражаешь.
— Вовсе нет. — Я попробовал улыбнуться.
Повисло неловкое молчание.
— Я понимаю, у тебя, должно быть, сейчас трудный период, — сказала Катя. — Прошлая ночь вовсе не должна стать чем-то большим. Никаких обид, никакой грязи, о’кей?
— Наверное. — Я ощутил укол боли, сразу перекрывший чувство вины.
— Наверное. — Она заплела волосы в свободную косу и перебросила ее через плечо. — Я стою здесь в одном полотенце, Питер, с мокрыми волосами и совершенно без макияжа. Ты можешь сказать что-нибудь еще, кроме «наверное»?
— Ты прекрасна, — ответил я, решив придерживаться истин, в которых я был уверен. — Я не шутил, когда сказал это там, в баре. Я всегда тебя хотел.
— А я в этом и не сомневалась, — заявила Катя, печально качая головой. — У меня нет комплекса неполноценности. Но если прошлая ночь случилась только потому, что тебе было одиноко, то продолжения быть не может.
Когда она закончила, ее голос дрожал лишь самую малость и она нервно переступала с одной голой ноги на другую. Логика предыдущего вечера вернулась: Дженна ни за что меня не простит. Мои проблемы с ней не давали мне права причинять боль Кате. Я встал как был, голый, и пошел к Кате через всю комнату, протягивая руку к верхнему краю ее полотенца.
— Не надо, — попросила она, не отрывая от меня глаз.
— А что, если я хочу продолжения?
Крепко схватив ее за полотенце, я попятился к кровати. Она шла за мной, мелко переступая ногами, готовая с минуты на минуту сбежать. Когда мы добрались до кровати, я поцеловал Катю, и она ответила на мой поцелуй, сначала неуверенно, а затем более твердо. Она убрала мои пальцы с полотенца и прижала мою ладонь к своей груди. Ее сердце под толстой тканью колотилось как бешеное.
— Я доверяю тебе, Питер, — сказала Катя. — Ты ведь понимаешь это?
— Конечно, — ответил я, поглощенный желанием.
Она развязала полотенце и позволила ему упасть.
Какое-то время спустя включился кондиционер, обдувая прохладным воздухом мои обнаженные плечи и торс. Катя лежала, прижавшись ко мне, закинув на меня руку и ногу. Когда пот начал испаряться с моего тела, я вздрогнул.
— Все нормально? — спросила она.
— Все чудесно, — успокоил ее я. — Как ты?
— Немного ошарашена, но счастлива. Мне уже надо идти.
Моя рука поползла ниже ее талии.
— Перестань. — Катя рассмеялась, отползая от меня. — У меня собрание. — Она села в постели. Черные, как вороново крыло, волосы и смуглые соски контрастировали с мраморной кожей, по груди вились тонкие голубые жилки. — А ты как? Занят сегодня утром?
— Ничего такого, где меня не мог бы подменить Теннис.
— Тебе повезло, что он у тебя есть.
— Большую часть времени. Теннис для меня как семья, и это и хорошо, и плохо одновременно. Он все время сует нос в мои дела, и у него на все есть собственное мнение.
— Ты расскажешь ему о нас?
— Не сразу, — осторожно ответил я.
— Он знает, что вы с Дженной расходитесь?
— Я же еще не пил кофе, Катя. — Я начинаю беспокоиться о том, куда нас может завести этот разговор. — Может, нам удастся встретиться попозже, выпить чего-нибудь?
Она подумала пару секунд, прежде чем кивнуть.
— Я проверю свое расписание и позвоню тебе. — Катя поцеловала меня, выбралась из кровати и подняла полотенце с пола. — Мне, похоже, опять надо в душ.
Ее рука была на двери в ванную, когда зазвонил мой мобильник. Катя стояла справа от стола, на котором лежал телефон. Она подняла его и взглянула на дисплей.
— Это Дженна. — Катя была поражена.
Звонок продолжал разрывать тишину комнаты. Катя подтолкнула телефон ко мне, и я стал нащупывать кнопки на его ребре, пытаясь отключить его. Последовавшее молчание показалось мне очень громким.
— Мне жаль, — наконец сказал я.
— Не жалей. Мне действительно нужен был звонок, чтобы проснуться. — Катя снова обернула вокруг себя полотенце, подошла ко мне и села на краешек кровати. — «Попозже» меня не устраивает, Питер. Мне нужно точно знать, что происходит между тобой и Дженной.
— Непримиримые противоречия, — ответил я, прикидываясь хладнокровным. — По-моему, это так называется?
Одно долгое мгновение Катя выдерживала мой взгляд.
— Ты переезжаешь?
— Я точно не уверен.
— Почему?
— Потому что мы еще не во всем разобрались. — Я сел, опершись на изголовье и стараясь подобрать простыни повыше, чтобы укрыться. Одеяло было придавлено ее телом.