Все зависело от нее самой.
Она быстро думала. Как? Она не могла просто развернуться и броситься на него. Но... если она сможет вытерпеть боль до подходящего момента, если, прежде чем лишиться сил от порки, она наберется смелости и энергии, чтобы свернуться в клубок и сделать кувырок назад, пока его оружие будет поднято; она сможет сбить его с ног, схватить электрошокер и направить на него. Или он ее убьет.
Что ж, он сделает это, так или иначе.
Это единственный способ. Их единственный шанс. Она должна попытаться. Он убьет ее, медленно доведя поркой до смерти, попытается скормить ее собакам или прикует ее цепью и оставит еще для одного сеанса. В любом случае она, Кристи и Сара обречены.
Щелчок!
Плеть вонзилась ей в спину подобно тысяче маленьких ножей. Она дернулась. Ей удалось устоять на ногах.
– Крепкая, да? Настоящая дочь Реджи Бенчета, – проворчал он, и в одном из зеркал Оливия увидела глаза Кристи.
Посмотри на меня, Кристи! Посмотри на меня. Мы должны сделать это вместе.
Кристи бросила взгляд на зеркало. Пес заскулил и посмотрел на дверь. Оливии показалось, она что-то услышала...
Щелчок! Плеть зазмеилась. Оливия почувствовала взрыв боли на спине. В глазах у нее заплясали яркие огоньки. Колени стали подгибаться. Держись, держись. Но у нее было мало времени.
Саттер вспотел, его взгляд был сосредоточен на заду Оливии, и его облачение оттопыривалось от эрекции.
Кристи очень медленно кивнула, и Оливия слегка кивнула в ответ, когда он снова взмахнул рукой. Сейчас! Не упусти момент, сейчас! Плеть засвистела в воздухе и, обжигая, опустилась на ее спину. Оливия нагнулась, сделала кувырок назад, затем, быстро вскочив, схватила плеть.
– Ах ты, сука! – Ошеломленный Уоррен шагнул назад. Этого было достаточно, чтобы Кристи сумела нанести ему сильный удар ногой в грудь.
Послышался треск ребер.
– Ах ты, жалкая сука! – крикнул он, завертевшись на месте.
Собаки лаяли, раздавался звук шагов. Кто-то их нашел!
– Сюда! – закричала Оливия. – Помогите! – Она накинулась на Саттера, но ему удалось направить на нее пульт. В ярости он нажал кнопку.
По ее позвоночнику прокатилась волна настоящей агонии. Тело сильно изогнулось. Боль охватывала все ее тело. В глазах сверкали огоньки. Почти ничего не видя, она стала царапать его ногтями. Он снова шагнул назад. Кристи изловчилась и сильно ударила его ногой в пах.
Избранник согнулся и выронил пульт.
Распахнулась дверь, и в комнату поспешно вошел Джеймс. В одной руке он держал кнут, другая была вытянута, а пальцы расставлены в умоляющем жесте.
– Прекратите! Пожалуйста. – Его лицо было белым как полотно, словно он увидел привидение.
– Какого черта? – Избранник был на ногах.
– Вы должны остановиться! Кристи! Во имя господа, этому должен быть положен конец!
– Помогите нам! – крикнула Оливия, затем дернулась, так как через ее тело снова прошел электрический ток.
У Саттера электрошокер! Она упала на пол, вывихнув лодыжку, и уставилась в золотистые глаза собаки.
– Сидеть, – приказала она.
Сучка тихо зарычала, за ней зашевелился кобель. В зеркале Оливия увидела Уоррена. Одной рукой он держался за сломанные ребра, в другой был электрошокер.
– Отец Джеймс Маккларен, положите мой кнут, – приказал он, но ослабел. На губах у него повисла слюна. – Придя сюда, вы совершили большую ошибку.
– Помоги нам, дядя Джеймс, – крикнула Кристи.
– Я помогу, дорогая. – Он медленно двигался вперед, пристально смотря на Уоррена, хотя сидящие на цепи собаки ходили кругами и щелкали зубами. – Помогу. Пожалуйста, вы должны прекратить это. Я не знаю, почему вы так поступаете, но это не воля господа. Освободите этих женщин и покайтесь. Я помогу вам с полицией и церковью, но, пожалуйста, умоляю вас, ради всего святого...
Уоррен навел на Джеймса электрошокер и положил палец на кнопку.
– Что ты можешь знать о святости, ублюдочный ханжа? – прорычал он и нажал на кнопку. Джеймс вскрикнул и упал на пол.
Нет! Его нужно остановить! Собрав все силы, Оливия приступила к действиям. Ее вывихнутая лодыжка пульсировала от боли, она кинулась на брата, но почувствовала электрический разряд, прежде чем ей удалось ударить его по лицу. Избранник, пошатываясь, отступил. Кристи прыгнула ему на спину и, накинув цепь на его шею, принялась с криками тянуть, в то время как по ее телу проходил электрический ток от прижатого к ее бедру электрошокера. Затем Уоррен отбросил Кристи к стене и принялся искать другое оружие. И нашел – распятие, черный крест из кованого железа с заостренным концом. Джеймс, пошатываясь, поднялся на ноги и бросился на врага.
– Осторожно! – в ужасе крикнула Оливия. Нет – она с трудом встала на ноги и бросилась к двум мужчинам.
Но было слишком поздно. Джеймс качнулся вперед.
– Не-е-е-т! – закричала Кристи. Рука Избранника пошла вниз.
Удар! Распятье глубоко вонзилось в грудь Джеймса. Он отшатнулся. Вокруг острия выступила кровь.
– Нет, нет, нет! – кричала Оливия, и слезы текли у нее из глаз, когда она пыталась подползти к Джеймсу... только не Джеймс... – О господи, о господи... – Она медленно двигалась к нему, но было слишком поздно. У него на губах показалась кровь.
– Прости меня, господи, – прошептал он, затем опустился на колени.
...Не дожидаясь, пока джип остановится полностью, Бенц выскочил на улицу. До него доносились крики. Он опоздал! Ужас, который запланировал этот изверг, уже происходил. С Оливией. С Кристи. Со всеми, кого он любил.
Помимо криков, в ночи раздавались завывания сирен. Бенц, вытащив оружие, бегом помчался к зданию. Монтойя не отставал от него ни на шаг. Бенц не мог потерять их. Не сейчас. Господи, не сейчас. Сердце его неистово колотилось, пульс стучал в висках. Только бы они были живы, молча взмолился он. И даруй мне один точный выстрел. Это все, что мне нужно. Всего один.
Полицейские уже окружали здание, но он распахнул дверь и оказался в длинном коридоре у лестницы, а впереди через приоткрытую дверь в кроваво-красном свете он увидел свой персональный ад.
– Нет! – закричала Кристи, изо всей силы дергая за цепь, накинутую на шею этого подонка. – Он убил дядю Джеймса... О господи... – Горе раздирало ей душу, и она, всхлипывая, хотела убить этого ублюдка. Она это сделает!
Все годы ненависти и сумятицы перемешались у нее в голове, когда она увидела, как человек, который зачал ее, упал на пол. Он не мог умереть. Нет! Нет! Нет! Только не Джеймс! Уголком глаза она заметила, что Оливия снимает со стены меч. Она тоже была чуть живой. Истекала кровью и хромала. Когда этот подонок снова направил на нее электрошокер, Оливия бросилась вперед и полоснула его мечом по руке. Электрошокер отлетел в сторону в грязную солому.
Затем она попыталась нанести удар ему по голове, но он вертелся таким образом, чтобы Кристи, висящая у него на спине, была его щитом.
– Спрыгивай! – приказала Оливия, по-прежнему нацеливая на Саттера окровавленный меч. Он резко двинулся на Оливию спиной, чтобы натолкнуть Кристи на оружие. Кристи лишь сильнее тянула за цепь. Оливия выронила меч.
Послышались громкие шаги. Дверь резко распахнулась. На пороге стоял Бенц.
– Бросить оружие! Полиция! – Бенц с «глоком» в руках вошел в комнату. Затем встретился с ней взглядом. – Кристи, отпусти, – крикнул он.
– Папа, – слабо произнесла она и, с готовностью разжав руки, опустилась на кучу соломы и заплакала. Он здесь, чтобы спасти ее – спасти их!
Избранник снова схватил электрошокер и направил его на Бенца.
– Рик, осторожней! – воскликнула Оливия. Бенц выстрелил.
С ужасным визгом Избранник упал, нажав на кнопку электрошокера. Бенц дернулся, затем бросился вперед и всадил еще несколько пуль в корчащегося убийцу.
– Папа... о папа... – Бенц мгновенно пересек комнату и, подняв ее с грязного пола, обнял так, словно от этого зависела его жизнь. Она спрятала лицо у него на шее и стала всхлипывать. – Дядя Джеймс... он мертв, – воскликнула она, раздираемая горем. Она отвергла Джеймса, дядю, который ее обожал. Он дал ей жизнь, а она презирала его и не обращала на него внимания. А он хотел лишь одного: любить ее. Она вспомнила о подарках, которыми он ее засыпал, о его доброте и терпении и... и как она в конце концов отвергла его, бросив трубку, когда он звонил в последний раз. А потом... потом... она зажмурилась, но в ее сознании по-прежнему сохранялась жуткая картина, когда Избранник вонзил крест Джеймсу в грудь. Сильно дрожа, Кристи прильнула к Бенцу так, будто вообще не собиралась его отпускать.
И Бенц не отпускал ее. Продолжая ее обнимать, он отдавал распоряжения и чувствовал, как по шее текут ее теплые слезы. Тем временем комната наполнялась полицейскими. Оливия – она, похоже, выжила, но Джеймс... Бенц в ужасе уставился на своего брата и на страшный крест в его груди. Он, продолжая обнимать Кристи, приблизился к нему.
– Джеймс! Ты меня слышишь? – спросил он, рухнув на колени.
Мелькали лучи фонариков. Рычали собаки. Полицейские выкрикивали приказы. Некоторые занялись собаками, а остальные осматривали раненых.
– Заберите у него ключи, – приказал Бенц, указывая своим пистолетом на убийцу. – И скорее позовите сюда врачей. Живо!
К Джеймсу наклонилась женщина-полицейская.
– Держитесь, отец, – мягко произнесла она.
Монтойя, проверив пульс Саттера, заглянул в его карманы. Он нашел там связку ключей и бросил их Бенцу.
– Я заберу тебя отсюда, – пообещал Бенц, открывая замки на цепях Кристи и испытывая сильнейшую ярость, окидывая взглядом зловонную отвратительную комнату.
Затем он встретился взглядом с Оливией, сидящей в углу. Она прислонилась к стене, дрожа и тяжело дыша, на ней не было ничего, кроме ошейника. Ее лицо и руки в синяках и царапинах. Будь он проклят, этот ублюдок.
Кристи, избавившись от цепей, захныкала.
– Ш-ш-ш... дорогая... все будет в порядке. Обещаю... – сказал он, направляясь к Оливии и зная, что говорит неправду. По-прежнему обнимая дочь, он стал на колени и нашел ключ, которым открыл замок на ошейнике вокруг горла Оливии. – С вами все в порядке?