– Это я поручу своим оперативникам, – быстро проговорил Наполеонов.
– Хорошо.
– Слава, ты не думаешь, что жена Челдышева, Марина, в этом может быть замешана?
– Нет, ей-то Малов, можно сказать, помог…
– Да, в некотором роде, – согласился Наполеонов.
– Если кто и мог затаить на Матвея обиду, то только Майя.
– Однако мне не верится, что она причастна к этому, – сказал Морис.
– Да? – Мирослава прищурила глаза.
– Посудите сами, у нас же серия.
– Тьфу-тьфу! – замахал руками Шура.
– Плюй, не плюй, друг сердечный, – печально усмехнулась Мирослава, – но Морис прав, вырисовывается именно серия.
Она задумалась.
– Хотя…
– Что – хотя?
– Известно, что время от времени встречаются злыдни, которые используют ситуацию в своих интересах.
– Да, сводя счеты со своими недругами, встраивают свое преступление в общую картину.
– Ты думаешь, это тот самый случай?
Мирослава пожала плечами:
– Сомневаюсь, но утверждать более-менее точно можно будет только после проверки алиби Садовниковой.
– Кружилину не подозреваем?
– У нее нет мотива, хотя алиби поинтересоваться не мешает.
На следующий день к Ольге Кружилиной отправился оперативник Ринат Ахметов. Он выехал из дома пораньше, чтобы застать девушку дома. Предупреждать ее о визите Ринат не стал по совету следователя.
Ахметову казалось, что он все еще ощущает аромат булочек, которые испекла к завтраку его Айгуль. Ринат был счастливо женат, и не на домохозяйке, как могло показаться тем, кто пробовал вкусности, приготовленные его женой, а на преподавателе романо-германских языков.
На правой щеке он все еще ощущал легкое прикосновение губ дочки Гули, и в правом же ухе звучали ее слова: «Папочка, ты сегодня заберешь меня из садика?»
– Я очень постараюсь, – ответил он дочке, чмокая ее крошечный мизинчик.
Ринату очень хотелось забирать вечером дочку самому, но удавалось это далеко не всегда. Увы, работа в полиции мало считалась с желанием иметь свободное время для семьи. Зато, когда ему удавалось закончить день в пять-шесть вечера, он летел как на крыльях в детский сад, забирал Гулю и вел ее в кафе-мороженое или, если позволяла погода, гулять в любимый сквер, который она называла «кувшинчиковый».
Вообще-то названия как такового у этого сквера не было, вероятно, из-за того, что он был слишком мал. Зато там был глиняный кувшинчик внутри, из которого бил небольшой фонтанчик.
К кувшину вела дорожка, выложенная плиткой розового цвета, а по краям ее росли самые разнообразные цветы. Весной это были тюльпаны и нарциссы, позднее пионы, потом петунии, бархотки, циннии и, наконец, астры.
Гуля могла часами стоять возле кувшинчика, прислушиваться к тихому плеску фонтанчика и молчать. Ринату всякий раз хотелось спросить дочку, о чем она думает в эти минуты. Но он останавливал себя. Во-первых, несолидно мужчине проявлять любопытство, а во-вторых, если она захочет, то расскажет сама. И, наверное, именно это «во-вторых» и было главным сдерживающим фактором…
Погруженный в свои мысли, Ринат тем не менее зорко следил за дорогой. Иначе просто было и нельзя в переполненном машинами городе. Добравшись до дома, в котором жила Кружилина, он припарковался недалеко от подъезда и, ступив на крыльцо, нажал кнопку домофона квартиры под номером один.
– Кто это? – спросил хрипловатый голос.
– Почта.
Дверь открылась.
Он поднялся на второй этаж и позвонил в квартиру, в которой проживала Ольга Кружилина.
– Кто? – спросил его на этот раз молодой женский голос.
– Полиция.
– Полиция?
Дверь открылась.
– Вы, наверное, из-за Матвея?
Он кивнул:
– Можно войти?
– Да, заходите, но учтите, у нас немного времени. Я собираюсь на работу. Кофе будете?
– Буду.
– Тогда на кухню. Ой, черт, кажется, убежал! – Хозяйка вихрем понеслась туда, откуда раздалось тихое шипенье и остро запахло кофе.
– Надеюсь, что черти все-таки не обитают в вашей квартире? – с улыбкой спросил оперативник.
– О чем вы? – не поняла она, осторожно вытирая влажной губкой залитую плиту.
– Вы сказали, что черт убежал…
– Ах, это, – улыбнулась она в ответ, – мама на меня из-за этого постоянно ругается.
– Из-за убежавшего кофе или черта?
– Из-за черта, не велит поминать его всуе.
– Моя мама тоже так считает, и я ее слушаюсь, – проговорил он.
Ольга не поняла, шутит он или говорит серьезно.
– Садитесь, – предложила она, – вот кофе, вот масло, сахар, хлеб.
– Спасибо, я выпью только кофе. Позавтракать дома успел.
– Мама накормила? – усмехнулась она.
– Жена.
Только тут она глянула на его руку и увидела обручальное кольцо
– Понятно.
И сразу перевела разговор в деловое русло:
– И что, по делу Матвея есть сдвиги?
– Пока нет.
Она вздохнула.
– Вы его хорошо знали?
– Неплохо.
– Вы с ним встречались?
– Да, какое-то время.
– Почему вы расстались, если не секрет?
– Да какой в этом секрет… – Она замолчала.
Ринат терпеливо ждал, не пытаясь торопить женщину.
– Понимаете, – заговорила Кружилина, – Матвей был прекрасным парнем, просто, как бы это выразиться точнее, не моего романа.
– Бывает…
– Мы с ним оставались друзьями, – грустно вздохнула она.
– Ольга, я задам вам вопрос, который полиция задает всем, только вы не вставайте на дыбы, пожалуйста, – мягко проговорил Ахметов.
– Знаю: где я была в вечер убийства Матвея.
Он кивнул.
– Я была у сестры, вернее, в кафе, мы отмечали ее день рождения.
– Кто, кроме сестры, может это подтвердить?
– Куча друзей и родственников. Давать телефоны?
– Пару-тройку давайте на всякий случай.
– Пишите. – Она продиктовала телефоны сестры, ее мужа, родителей и близких подруг сестры.
– Ну что ж, – сказал Ринат, – не буду вас больше задерживать, спасибо за кофе.
– Да чего уж там, – печально махнула она рукой.
Примерно в это же самое время оперативник Дмитрий Славин беседовал с Майей Садовниковой. Хозяйка встретила оперативника далеко не дружелюбно и кофе угощать не стала.
– Чего вы все копаетесь и копаетесь в чужом грязном белье? – спросила она, впустив его в прихожую.
– Работа у нас такая, – ответил оперативник.
– Работа?! Лучше бы искали убийцу. Чего вы прицепились к Володьке?
– Мы к нему не прицеплялись. Кстати, даже еще и не разговаривали с ним.
– Спрашивайте, чего хотели спросить, и уходите.
– Хорошо, – покладисто согласился он, – где вы были в вечер убийства Малова?
– Что?! – изумилась она.
– Где вы были в вечер убийства Малова, – повторил Славин ровным голосом.
– Я не глухая!
– Вы переспросили…
– Переспросила, потому что я не понимаю, какое это имеет значение.
– Ответьте, пожалуйста, на вопрос.
– А если не отвечу?
– Тогда вас пригласят официально к следователю.
– Но с какой стати?
– С той, что вы могли иметь зуб на Малова.
– Я? Зуб на Матвея? Вы шутите?
– Нисколько, ведь это он уговорил Челдышева отправиться на вечеринку к Кружилиной, где ваш бывший жених не только познакомился со своей теперешней женой Мариной, но и переспал с ней.
– Замолчите! – закричала она.
– Молчу. И чем быстрее вы ответите на мои вопросы, тем быстрее избавитесь от моего невыносимого для вас присутствия.
– В тот вечер я была здесь, – отчеканила она.
– Одна?
– Нет, Володя зашел…
– Кто это может подтвердить?
– Его жена Марина.
– В смысле? – удивился оперативник.
– Она сто раз звонила ему на сотовый, а потом позвонила на мой домашний.
– Еще кто-то видел вас и его в тот вечер?
– Да, тетя Зина заходила.
– Кто это?
– Соседка.
– Зачем она приходила?
– За солью, вестимо, – невесело усмехнулась Майя.
– Она видела, как Челдышев пришел к вам?
– Наверное. И явилась удостовериться.
– Удостоверилась?
Майя кивнула и проговорила:
– Еще и соседям раззвонила. Вечером я шла домой как сквозь строй.
– То есть?
– Бабки же знают, когда я примерно возвращаюсь домой, вот и собрались возле подъезда поглазеть на меня и выразить свое осуждение.
– Каким образом?
– Презрительными взглядами. И поздоровались сквозь зубы.
– И за что же они так немилосердны к вам?
– А как же! Я же посягнула на ячейку общества. На мне теперь клеймо разорительницы гнезда.
– Насколько я понимаю, именно Марина разрушила ваши отношения с Владимиром.
– Но мы же не были женаты. Так что ее поступок под осуждение не попадает.
– Хорошо, я ухожу.
– Беседовать с тетей Зиной? – невесело усмехнулась она.
– Нет, пока нет. А там дальше посмотрим.
– Что ж, и на этом спасибо. – Она с такой силой захлопнула за ним дверь, что с потолка на лестничной площадке паук свалился вместе со всей паутиной.
– Не повезло тебе, – пожалел паука оперативник, – столько работы коту под хвост…
После ухода оперативника Майя невольно снова погрузилась в воспоминания о своих отношениях с Владимиром. Перед ее глазами как наяву вставали картины их знакомства, первого свидания наедине и последующие страстные ночи и сладкие его речи, на которые он был большой мастер. Он говорил, а она слушала как зачарованная. Майя бы не сказала, что он вешал ей лапшу на уши. Нет и нет! Если и сравнивать с чем-то Володины слова, то никак не с лапшой. Скорее, он лил ей в уши сладкий медовый сироп. Но дело в том, что он был искренен. Майя это чувствовала и знала, что он верит в то, что говорит. И свадьба их была не за горами, если бы… Если бы Матвей не уговорил его тогда пойти на вечеринку без нее, если бы он там как следует не выпил и если бы Марина сама не запрыгнула к нему в постель! Как много получалось этих «если бы»! Но началось все с приглашения Матвея.