Мужчины заказали отбивные и жареный картофель. Мирослава ограничилась тушеной форелью и салатом из свежих овощей. Впрочем, и салат не весь ей достался. Шура, расправившись с отбивной, ловко утащил часть салата с тарелки Мирославы и смешал его с жареным картофелем. Заметив изумленный взгляд Димы Сабельникова, Мирослава с улыбкой объяснила:
– Мы с Александром Романовичем друзья с детства.
Сабельников кивнул и ничего не сказал. Да и что сказать, на влюбленную парочку они не тянули, если только на брата с сестрой. Не успели они все доесть со своих тарелок, как возле столика снова появилась гномиха Мари и предложила им выбрать на десерт пирожные, мороженое, булочки и прочие сладости.
Мирослава попросила маленькую плитку черного шоколада и чашку зеленого чая с жасмином. Шура пожелал черный чай и пять разных пирожных, но Мирослава перебила его:
– Три пирожных, – сказала она прелестной гномихе, которая понимающе кивнула и улыбнулась ей в ответ.
Дмитрий заказал мороженое с орехами и чашку черного кофе.
– Здесь очень вкусно готовят, – сказал Сабельников, оглядывая своих сотрапезников.
– Да, вполне прилично, – согласился Наполеонов, едва удержавшись от фразы «Ты, друг, еще не пробовал, как Морис Миндаугас готовит».
Мирослава не стала высказывать своего мнения о талантах местных поваров, вместо этого она спросила:
– Как долго вы были знакомы с Никодимом Сергеевичем Ищенко?
– Три с половиной года, – ответил Сабельников, помрачнев.
– Расскажите нам о нем.
– Рассказывать, собственно, и нечего. Никодим был отличным парнем, доброжелательным, отзывчивым. Едва он пришел в наш отдел, как мы почти сразу подружились. А потом и с тетей Таей. Это тетка Никодима.
– Мы в курсе.
– Отличная тетя. Всем бы такую.
– В тот вечер, когда вы расставались с Ищенко, вы не заметили, за вами никто не следил?
– В смысле? – удивился Сабельников.
– Вы сели в такси, да?
– Да.
– Ищенко пошел пешком?
Сабельников кивнул.
– А за ним никто не пошел следом?
– Вроде нет…
– Скажите, Дмитрий, а почему вы за все это время не навестили тетку своего друга?
– Я боялся, – ответил Дима и опустил голову.
– Чего?
– Что, глядя на нас со Славкой, в частности на меня, она будет вспоминать Никодима.
– А вы что же, думаете, что Таисия Владимировна уже забыла о своем племяннике?
– Нет, я не в том смысле. Не знаю, как объяснить.
– Не надо объяснять, – холодно сказала Мирослава.
Дмитрий бросил на нее быстрый взгляд и снова опустил голову.
– Вы в клубе ни с кем не ссорились? – спросил Наполеонов.
– С чего бы это?
– Мало ли, как бывает в клубах.
– Нет, мы ни с кем не ссорились.
– А с девушками знакомились?
– Вообще-то у меня уже есть девушка.
– И тем не менее, – настаивал следователь.
– В этот вечер нет.
– А раньше?
– Раньше знакомились.
– С кем?
– Я знаю только их имена – Зоя, Катя и Света.
– Знакомство долго продолжалось?
– Месяца полтора, мы на пляж вместе ходили, в кино.
– Кто чья была девушка?
– Мы всей компанией дружили, на пары не разбивались.
– Интересно.
Сабельников пожал плечами.
– Почему же компания распалась? – спросила Мирослава.
– Зоин парень вернулся из армии, Катя улетела доучиваться в Питер, а Света перестала ходить в клуб без подружек.
– Когда это было?
– Прошлым летом.
– И с тех пор вы больше не встречались?
– Нет. У меня к тому же появилась девушка.
– А у Никодима и Славы нет?
– Нет.
– Никто из тех девушек не был влюблен в Никодима?
– Думаю, что нет.
– А он?
– Он точно нет.
– Ну что ж, – сказала Мирослава, – спасибо за беседу.
– Только учтите, что вы еще можете нам понадобиться, – предупредил Наполеонов.
Дмитрий кивнул.
Мирослава уже сделала несколько шагов в сторону двери и вдруг круто обернулась:
– Дмитрий!
– Да? – вздрогнул он.
– Я бы все-таки посоветовала вам навестить Таисию Владимировну, а то получается не по-человечески.
– И не по-мужски, – добавил следователь.
– Я обязательно навещу ее, – тихо проговорил Сабельников и неожиданно признался: – Я просто струсил.
– Чего же вы испугались?
– Горя тети Таи. Но я… я все понял! Я сегодня же к ней заеду.
Выйдя из кафе и подойдя к своим машинам, они остановились.
– Знаешь, – сказал Наполеонов, – у меня такое впечатление, что мы в ступе воду толчем.
– Ничего, – проговорила Мирослава, – при нашей работе и потолочь приходится.
– Тебе не кажется, что все дело в клубе?
– В смысле?
– Парни молодые, посещали клубы и в одном из них, возможно, зацепили серьезных людей…
– Садистов?! – сердито фыркнула она.
– Почему именно садистов?
– Потому, что обычно серьезные люди, если ты имеешь в виду криминал, просто убивают, чаще всего из огнестрельного оружия. Зачем им калечить жертвы?
– Мало ли…
– Потом, Воронкову за сорок, и я сомневаюсь, что он ходил в клубы.
– Из-за того, что ему за сорок?
– Нет, исходя из его характера.
– Кстати, забыл тебе сказать, приехала хозяйка квартиры, где Воронков должен был проводить ремонт.
– Вроде еще не должна была?
– Сестра Воронкова позвонила и сообщила ей. Она прилетела, но без семьи.
– Ты говорил с ней?
– Оперативники ее опросили. Но ничего существенного.
– Из квартиры ничего не пропало?
– Нет.
– Она раньше знала Воронкова?
– Нет.
– Как же решилась доверить ключи?
– А то ты не знаешь наших людей, – усмехнулся Шура, – она хорошо знала его сестру и не сомневалась, что у порядочной сестры и брат честный.
– Логично. Но на практике срабатывает далеко не всегда.
Наполеонов пожал плечами и открыл свою машину.
– Ладно, пока, – сказал он, забираясь в салон.
– Пока.
Мирослава тронула с места «Волгу».
Морис держал в руках открытую книгу. Лицо его было задумчивым и слегка печальным.
– Что читаешь? – спросила Мирослава.
– О. Мандельштама.
– Прочитай что-нибурдь, – попросила она.
Быть может, я тебе не нужен,
Ночь; из пучины мировой,
Как раковина без жемчужин…
Она подошла, осторожно накрыла его руку своей рукой и погладила длинные пальцы.
– А что-то повеселее?
– Повеселее? – переспросил он. – Ну, что ж, можно и повеселее:
Но я люблю на дюнах казино,
Широкий вид в туманное окно
И тонкий луч на скатерти измятой…
И, окружен водой зеленоватой,
Когда, как роза, в хрустале вино —
Люблю следить за чайкою крылатой!
Мирослава вздохнула и продолжила:
Ложится якорь на морское дно,
И бездыханная, как полотно,
Душа висит над бездною проклятой.
Но я люблю на дюнах казино,
Широкий вид в туманное окно.
И тонкий луч на скатерти измятой;
И, окружен водой зеленоватой,
Когда, как роза, в хрустале вино.
– Знаешь, мне кажется, что человек сам в большей мере предопределяет свою судьбу.
– И как же? – поинтересовался Морис.
– Когда человек думает о печали и наполняет мир вокруг себя тенями, то ему сопутствуют духи печали и привлекают печальные события. А если человек видит мир радужным, стремится к радости, созиданию, счастью, то ему сопутствуют духи радости и привлекают в его жизнь радостные события, наполненные светом, освещенные улыбкой, озвученные смехом, наслаждением, удовольствием.
– Интересная теория, – проговорил Морис.
Ей показалось, что он улыбается, но нет, Миндаугас был серьезен.
Дымчатые сумерки превратились в лиловый вечер. Мирослава и Морис решили поужинать на террасе. Тем более что сегодня из-за отсутствия Шуры Морис приготовил легкий ужин.
– Шуру загрузили на работе? – спросил Миндаугас.
– Не только это, – улыбнулась Мирослава.
– А что еще? – В глазах Мориса промелькнуло подозрение. Он не мог понять, что за подвох таится в словах и, главное, в широкой улыбке Мирославы.
– У него сегодня смотрины, – ответила Мирослава и, уже не сдерживая себя, расхохоталась.
– Какие еще смотрины? – не понял Морис.
– Ты что, не знаешь, какие бывают смотрины? – хмыкнула она.
– Почему не знаю, – растерянно проговорил он, – но при чем тут Шура?
– А при том! Что мама Шуры Софья Марковна спит и видит, как бы отдать Шуру в хорошие руки.
– Мы что, его плохо кормим? – брякнул Миндаугас.
Мирослава снова расхохоталась.
– Софья Марковна мечтает о внуках.
– Но Шура же еще молодой…
– В деле размножения молодость является плюсом, – всхлипывая от смеха, ответила Мирослава.
– Но мы живем в XXI веке.
– Это не довод.
– В смысле?
– Этот аргумент не убедит Софью Марковну.
– А Шура согласен?
– Размножаться?
– Нет, смотреть невест.
– Нет, конечно, но кто его спрашивал.
– Бедный! – искренне выдохнул Морис.
– Ничего, ему не в первый раз, отвертится.
– А он не может объяснить маме, что он еще не созрел для брака?
– Объяснял.
– И что?
– Софья Марковна тоже выкручивается, она не говорит, что вот тебе, Шурочка, невеста, а просто знакомит своего мальчика с девушкой из хорошей семьи.
Морис в глубине души искренне посочувствовал Наполеонову, но, скосив глаза на продолжающую хихикать Мирославу, вслух ничего не сказал. После чая Волгина обронила, что ей нечего сообщить клиентке.
– Еще не так много времени прошло, – отозвался Морис.
– Да, это так, но для родственников, потерявших близких, время идет совсем не так, как для остальных. Хуже всего, что, несмотря на идентичный способ убийства, мы не можем найти никакой связи между жертвами.