– Она с кем-нибудь встречалась в эти дни?
Георгий пожал плечами:
– Представь себе, нет. Во дворе пару раз разговаривала с соседями.
– А к ней кто-нибудь приходил?
– Да. – Он положил на стол перед ней фотографии.
Судя по лицам запечатленных людей, это были старшеклассники и студенты.
– Мы тут проверили, – как бы невзначай проговорил Георгий, – всем им Оседлова предоставляет услуги репетитора.
– Спасибо, Георгий.
– Я уже говорил, что не за что, – недовольно повел он плечами.
– Не сердись.
– Может, в ресторан сходим?
– Может.
– Когда? – быстро спросил он.
– Зимой.
– Зимой?!
Она кивнула и улыбнулась.
– Хорошо, зимой. В каком месяце?
– Когда ты пригласишь.
– И ты сразу согласишься?
– Да, если не будет срочной работы.
– Хорошо. Но не думай, что тебе удастся отвертеться.
– Не думаю. Разве я тебя хоть раз обманула?
– Нет, – твердо ответил он.
Мирослава приподнялась из-за столика.
– Подожди, – попросил он.
– Что?
– Давай немного прогуляемся по парку и спустимся к Волге.
Она медлила с ответом.
– Пожалуйста.
– Хорошо, – сказала она, – но с условием.
– С каким?
– Ты прокатишь меня на тройке? – И она подмигнула ему точно так, как совсем недавно подмигнул ей он.
– Я могу тебя катать на тройке хоть до закрытия парка, – рассмеялся он, – а хочешь, увезу тебя?
– Надеюсь, не в тундру?
– Нет.
– И не на край света?
– Нет.
– Тогда больше ничего не говори, просто поедем кататься, красавчик.
Они катались на тройке, прижавшись друг к другу. Георгий держал ее руку в своей. И не более того. Он навсегда запомнил тот день, когда она, чуть ли не до крови кусая губы, сказала: «Я до конца своих дней останусь твоим верным другом». И добавила жалобно: «Пожалуйста, прости меня».
А он услышал то, что она не произнесла вслух – «не удерживай меня, пожалуйста». Что он мог сделать тогда? Он любил ее. Но он считал себя ее вечным должником, потому что она спасла не только его жизнь, но и честь. Честь офицера. Рискуя своей жизнью, она, совсем юный следователь, рискнула пойти против системы, вышестоящего начальства и угроз со стороны заинтересованных лиц и смыла с него смолу черной клеветы, которой его облили те, кому он доверял как самому себе.
Они гуляли в парке, бродили среди вековых дубов и раскидистых лип, сидели на скамеечке, глядя с обрыва на синеющую внизу Волгу. А потом, взявшись за руки, спустились по пролетам крутой лестницы вниз. Вблизи вода в Волге была не синей и не голубой, а зеленоватой. Мирослава называла этот цвет бутылочным. Волны с шипением набегали на берег и нехотя откатывались прочь.
– Смотри вон туда. – Она дотронулась до его руки.
Он повернул голову в указанном Мирославой направлении и заметил зеленые сердечки плавающих на поверхности воды листьев и возле них небольшие желтые цветки.
– Это кубышка желтая, – вздохнула Мирослава.
– Красиво… – осторожно проговорил он.
– Ага. Только растут кубышки в озерах, каналах, старицах, там, где вода стоит или очень медленно течет.
– Ну и? – не поняв, к чему она клонит, поторопил ее Георгий.
– Это значит, что вода в Волге почти не движется. И это плохо, вернее, очень плохо для обитателей реки. – Она снова вздохнула.
– Понятно…
Постояв еще с полчаса на берегу, они поднялись наверх, прошли по аллеям до выхода и разъехались по своим делам, пообещав друг другу созваниваться.
Следующим утром Волгина занялась анализом имеющихся по делу фактов и так увлеклась, что не заметила, как пролетела почти вся первая половина дня. Мирослава посмотрела на часы и решила, что она еще успеет съездить в институт, в котором Оседлова долгие годы преподавала химию.
В институте Волгину встретили на удивление радушно.
– Да, конечно, Вилену Андроновну Оседлову помним, замечательная женщина, безотказный товарищ и талантливый педагог.
– А можно поподробнее про безотказного товарища, – попросила Мирослава.
– В смысле?! – не поняли ее.
– В чем выражалась эта безотказность?
– Ах, это, – вырвался вздох облегчения у собеседника, – если нужно было заменить коллегу, куда-то поехать со студентами, позаниматься дополнительно, то Вилена Андроновна никогда не отказывалась. И при этом, заметьте, делала все это абсолютно безвозмездно.
– Похвально, – отозвалась с иронией Волгина.
Но ее иронию не заметили.
– О чем и речь! – собеседник вздохнул. – В наши дни такого альтруизма не встретишь! Все помешались на деньгах. На этих презренных вражеских баксах.
Мирослава не стала выяснять название государства, вызывавшего помешательство честных граждан своей валютой, вместо этого она спросила:
– А с кем бы еще я могла поговорить об Оседловой?
Собеседник заметил спешащего мимо молодого мужчину и кивнул.
– Да хоть бы с ним! Это наш лаборант Марат Кузнецов. Поговорите с ним.
Мирослава поблагодарила собеседника и помчалась за быстро удаляющимся походкой аиста Маратом.
– Марат, – окликнула она, – подождите, пожалуйста.
– Мы знакомы? – обернулся он.
– Сейчас познакомимся, – заверила она, быстро приблизившись к нему.
– Интересно, – обронил он, слегка покачиваясь на своих длинных ногах.
– Я – Мирослава Волгина, частный детектив, расследую дело об убийстве.
– Кого убили? – поинтересовался Марат, с надеждой поглядывая на двери кабинета, из которого только что вышла Мирослава.
– Убили Илью Павлова, – была вынуждена она разочаровать его.
– Кто это? – спросил Кузнецов.
– Молодой человек, студент.
– И что? – пожал плечами Марат.
– Его убили в подъезде Вилены Андроновны Оседловой, которая была его репетитором.
– Интересно, – лениво произнес Марат, – значит, эта вобла пересушенная теперь репетиторством занимается?
– Кроме всего прочего, – неопределенно отозвалась Мирослава.
– А что подразумевается под прочим? – с любопытством спросил Кузнецов.
Мирослава пожала плечами.
– Что же вы хотите от меня? – поскучнел Марат.
– Мне хотелось бы узнать ваше мнение об Оседловой.
– Так я же его уже высказал!
– Извините, наверное, прослушала.
– Повторяю – вобла пересушенная.
– Ах, это…
– Чего же вам еще нужно?! – удивился Марат.
– Поточнее и поофициальнее, – обезоруживающе улыбнулась она.
– Но если только для вас, – не удержавшись, улыбнулся он. И став серьезным, проговорил: – Пунктуальная, обязательная старая дева. Такая сухая, что размочить ее не то что в ванне, в море-океане невозможно.
– А какие отношения у нее складывались со студентами?
– Как ни странно, нормальные.
– То есть их ее сухость не смущала?
– Им же не варить ее, – пожал плечами Кузнецов, – а предмет она доносила отлично. У нее не было отстающих.
– А вы не могли бы мне назвать фамилии, телефоны, адреса хотя бы некоторых ее студентов?
– Мог бы, но они уже не студенты.
– Я понимаю.
– Ладно, записывайте, – и он продиктовал ей несколько фамилий и адресов, – это все, с кем я время от времени контактирую. Об остальных вы можете узнать у Светланы Михайловны.
– Кто это?
– Наш секретарь.
– Большое вам спасибо, Марат.
– Пожалуйста. – Он быстро зашагал по коридору своей походкой большого аиста.
Мирослава решила, что пока ей достаточно адресов тех бывших студентов Оседловой, которыми ее столь любезно снабдил Марат Кузнецов.
Уже покидая институт, она остановилась возле пожилого вахтера и спросила:
– Вы, должно быть, давно здесь работаете?
– Да, считай, полвека, – отозвался он охотно.
– И, наверное, знаете об институте все?
– Можно и так сказать, – улыбнулся он.
– А нечто неординарное случалось за время вашей работы?
– Что вы имеете в виду? – насторожился мужчина.
– Например, убийства….
– Нет, убийств не было, бог миловал. Правда, был один несчастный случай…
– Какой?
– Один из студентов неудачно упал с лестницы.
– Он жив?
– Увы! Шею сломал.
– А почему вы уверены, что это несчастный случай?
– Так милиция приезжала, разбиралась.
– И давно это произошло?
– Девять лет назад.
– Вы не помните, как звали того студента?
– Почему не помню. Помню. Анатолий Тукаев.
– Спасибо вам.
– Не за что, – пожал плечами вахтер.
– До свидания.
– До свидания, милая барышня.
Мирослава невольно улыбнулась. Память перенесла ее в раннее детство, она увидела свою старенькую прабабушку, которая рассказывала ей, как давным-давно симпатичный приказчик в лавке называл ее барышней… И сердце ее тихонько защемило, неожиданно для себя она подумала, что слово «приказчик» звучит намного слаще и роднее, чем какой-то «менеджер».
Усаживаясь за руль своей верной «Волги», Мирослава подумала, что теперь самое время навестить Андрея Васильевича Павлова. Когда она позвонила в квартиру свидетеля, то он открыл ей дверь с полотенцем в руках.
– Частный детектив Мирослава Волгина. Могу я поговорить с Андреем Васильевичем Павловым?
– Можете, проходите, я только что порог переступил, вот умываюсь. – Он тряхнул перед ней полотенцем.
– Извините.
– Ничего, проходите на кухню, заодно поужинаете со мной.
Мирослава послушно проследовала в указанном направлении. На кухне пахло луком, колбасой и ванилином.
– Вы присаживайтесь, – проговорил появившийся вслед за ней мужчина, – жена к дочке уехала, так что я сам кашеварю. Сейчас яичницей закусим.
Мирослава хотела сказать, что она не голодна, но решила не обижать хозяина. Он переложил яичницу со сковороды на тарелки, толстыми кусками нарезал пышный каравай белого хлеба. Поставил на плиту чайник.
Яичницу они ели молча, а когда подоспел чай и на стол был подан кекс, Мирослава решила приступить к разговору.
– Я пришла…
– Знаю, – перебил он, – о мальчике хотите расспросить, которого