ерил, нет ли следов от уколов. Во всём разбирается, и правда очень грамотный адвокат.
— Вы тощая, уставшая, больная женщина, с такими показаниями они вас в суде представят, как немощную и нуждающуюся в уходе. Не то, что способную заботиться о дочери. У меня неприятная новость для вас.
— Какая? — у меня заложило уши, этот мужчина прав. И я неожиданно прониклась к нему доверием.
— Леди Гвинет Бэкет подала на вас с мужем в суд, что вы никчёмные родители. И требует отдать ребёнка и часть наследства девочки ей, как единственной, достойной опекунше. И самое ужасное в этой новости, дорогая Инес, что королева полностью на её стороне. Без меня вы проиграете дело, даже не начав. Да, часть денег и имение на юге Франции вы оставите за собой, из-за Французских законов, запрещающих владеть виноградниками и винодельнями иностранцам (придумано, автором). Но дочку у вас заберут.
Я снова сползла под воду... Притопите меня. Дочь ещё не найдена, а её уже делят эти стервятники Бэкеты...
Глава 20. Откровенность
— Мадам! Не стоит топиться в моей ванне, я бы вышел, чтобы не смущать вас, но, боюсь, горничная одна не справится. Давайте руку и я помогу вылезти. Вот так, ногу сюда, на полотенце, теперь вторую, вы как малышка.
Рэйнард медленно и осторожно помог мне вылезти из огромной ванны, слишком высокие бортики и ножки, рассчитанные на крепкого мужчину, а для меня она как бассейн, с трудом вылезла на сухое полотенце.
Боже, замечаю, что его крепкая рука едва заметно дрожит, поднимаю взгляд, мне и стыдно, и любопытно. За маской безразличия — буря эмоций, я их чувствую, он как раскалённый чайник, и накал страстей виден, только, если выключить свет. Ну конечно, так я и поверила, что не интересую его. Или такой же, как Эндрю, за любой юбкой увивается. Ой, только не это. Вздыхаю, как-то слишком трагично, и он всё не так понял, подумал, что мне плохо, хотел было подхватить на руки, но воздержался. Я же фактически голая перед ним, в мокром-то платье.
Он не знает одной моей особенности, когда-то я полностью вот также зависела от других людей, медсёстры, медбратья обслуживали моё неподвижное тело, сначала это казалось ужасно постыдным, а потом стыд уступил место благодарности. Они деликатно поддерживали мою еле теплящуюся жизнь. Окружали заботой, и я научилась быть благодарной. Именно сейчас я почему-то вспомнила это чувство.
Не знаю истинных мотивов герцога и не хочу знать, но уже и не испытываю паники, почти успокоилась.
Вбежала Эни с кипой полотенец, и герцог наконец, отвернулся. Через пару минут девушка переодела меня в длинный тёплый халат, полотенцем закрутила волосы на голове. И Рэйнард, не спрашивая согласия, поднял меня на руки.
— Я сам отнесу вас в спальню. Считайте это последним тестом. Ваш вес внушает опасение, мадам, вы нездоровы. Нужно спать, есть, отдыхать, когда наберётесь сил, врач рекомендовал прогулки.
— Мне всё это не поможет, пока я не увижу дочь.
— Понимаю, сам точно так же настроен. Но сейчас мои люди её ищут. А пока я составлю исковое заявление против вашего мужа и его матери, они ведь намеревались вас упечь в больницу для душевно больных. Начнём раскрывать эту неприятную тему. Мне жаль, но скандала не избежать. После всего, что с вами произошло и произойдёт, когда мы вернём Викторию, думаю, что вам лучше уехать. во Францию.
— Я так и собиралась поступить. У меня есть какой-то брат, я так и не смогла с ним встретиться. В моей сумочке есть его записка. Возьмите, прочитайте...
Он успел уложить меня в кровать, поправить одеяло. Чувствую себя новой забавой, он не медбрат, чтобы проявлять заботу, а скорее скучающий мажор, исправляющий свою карму добрым поступком, но боюсь, что скоро надоем ему. Как люди подбирают котят и первые дни забавляются, а потом устают и забывают.
Меня сейчас волнует только моя дочь. И я сама её никогда не найду, а с этим звёздным «адвокатом» шанс есть. Остаётся надеяться, что мы успеем найти Вику до того, как он утратит ко мне интерес.
— Вы доверяете мне вашу сумочку? — надо видеть его утончённый сарказм, издевается?
— Я вся в вашей власти, в вашем доме, вы меня видели в ванной, уж пустая сумочка в нашем случае наименьшая ценность. Возьмите записку, а я коротко скажу вам всё, что знаю о нём. Точнее, ничего не знаю, и не видела. Но есть люди, которые смогут его описать.
Лорд улыбнулся, но едва приподняв уголки губ, а глаза продолжают сосредоточенно изучать меня. Как рентгеновский аппарат, были бы у моего организма силы, вздрогнула бы. Но у меня сил нет.
— Тут практически нет информации, гостиница, имя и славянские буквы. Надо было раньше сказать о нём.
— Я лежала без сознания, а теперь он уехал, я пару раз подумала, что это он мог забрать Викторию. Но вряд ли так поступил. По времени не сходится.
— Хорошо, я попрошу навести о нём справки. Как бы ни получился конфуз с липовым наследником, такое часто случается, когда появляется огромное наследство с неточно определёнными наследниками. Но и этот вопрос я тоже изучу.
— Зачем вам это? Я лишь несчастная женщина, жестоко обманутая семьёй мужа, или там реально огромное наследство? — я снова согрелась и задала нескромный вопрос, рискуя разозлить Его Сиятельство. Но герцог лишь улыбнулся и немного погодя ответил.
— Я лгал...
— В смысле?
— НУ, что вы не вызываете у меня интерес, вы мне невероятно интересны, ваш голос, пикантный акцент, взгляд, и этот воздушный шар со слов отца. И вы необычайно красивы, так что я воспользовался своим положением в самых непристойных помыслах.
И он сконфуженно рассмеялся, словно рассказал о своём преступлении по секрету.
Шутит?
Или серьёзно?
Моё тело сделало над собой усилие, и вся энергия прихлынула к щекам и ушам.
Захотелось спрятаться. Но из-за искр перед глазами я уже с трудом его вижу. Он издевается, пытается так нелепо меня взбодрить? Или?
Или это серьёзно?
— Сударь, мне не до смеха, я же видела себя в зеркало, нехорошо так шутить над несчастной ЗАМУЖНЕЙ женщиной, у которой украли малышку, буду считать, что вы занялись моим делом от скуки, — шепчу, но и злиться не могу, его глаза теперь совсем иные, это взгляд реально влюблённого, взволнованного мужчины. Вот зачем мне ещё и ЭТО?
— Отличное оправдание моему непристойному поведению. И я рад, что в вас нет ни капли меркантилизма, вы удивительным образом умеете общаться, просто, с достоинством, и без идиотского придыхания. Я устал от общества, титул выстраивает жуткий барьер, меня или ненавидят, или завидуют. Так что, дорогая, это не только скука, я получаю от вас гораздо больше.
— Обычное дружеское общение на равных? — шепчу в ответ на его более чем странное заявление.
— Именно. Поэтому и помогаю вам. С вами моя душа, как в храме, испытывает спокойствие и умиротворение.
— Меня очень радует, что вы не сноб. Знаете, когда вокруг выстраивается крепость изо льда, то в итоге и сердце становится ледяным. У вас, кажется, ничего этого нет, как и у вашего отца. Без вашей помощи меня утопят, через пару месяцев очнусь наркоманкой в госпитале для душевнобольных. А мою дочь будет воспитывать самая жестокая и бессердечная женщина Англии. И я всё ещё замужем, а значит, фактически собственность этой семьи. Они придут и вам придётся меня выдать, невзирая на ваш статус и моё положение.
Он вздохнул, машинально слегка хлопнул себя по коленке, словно раздумывая над обстоятельствами, что свели нас вместе.
— Я вас понял, мадам! Да, вы правы, для меня это началось, как приключение. Но сейчас дело обретает некрасивый оборот. И мне совестно. Но я приложу все усилия, чтобы спасти вас и не претендую ни на что, кроме дружбы.
— Вот именно, захочет ли ваш отец, чтобы ваше имя связали с этим ужасным скандалом? Подумайте хорошенько, если я так богата, то помогите нанять мне адвокатов, перевезите тайно в какую-то квартиру, и наймите помощницу. Я тону в помоях, и не хочу вас тянуть на это дно.
— Но я уже дал объявление о поиске вашей девочки! Весь Лондон знает о моей заинтересованности!
— Это мелочь, назовёте этот шаг благотворительностью несчастной графине, вы же можете нанять журналиста и дать интервью, отгородившись от меня снисходительностью, но после того, как Вику найдут и мы переедем, — шепчу ему через слёзы.
Вот сейчас, кажется, я его разозлила или озадачила.
— Мне нужно подумать. Но приказ остаётся в силе. Вы не можете просто так покинуть мой дом, пока я не решу, что с вами делать...
— Смеётесь? Меня качает. Ветер подхватит, из юбки сделает парашют и унесёт на очередную клумбу, — улыбаюсь, но хочется рыдать от жалости к себе.
Рэйнард негромко рассмеялся, забрал записку «брата» и покачал головой, словно согласился с моей шуткой о полёте неведомо куда и вышел из спальни. Сказав только, что скоро вернётся.
А у меня словно помутнение разума отступило. До этого момента я вела себя как суетливая курица, поддаваясь на провокации Бэкетов. И только проговорив ситуацию с герцогом, увидела картину такой, какая она есть.
Эти твари узнали о наследстве давно и подстроили падение шара. Но я умудрилась выжить. А дальше каждый играет за себя. И Эндрю, и Гвинет, и даже Дороти, та так и вовсе, не скрывая призналась, что хочет получить мою девочку. Бедный ребёнок, она стала заложницей огромного состояния. Как там французское кино называлось? «Васаби».
Они меня и Вику не пощадят, и я не обязана проявлять жалость. Напишу заявление в полицию, что меня удерживали, морили голодом и пытались убить. Вот и пусть эти тараканы разбегаются. Уж нервы им попорчу, для этого даже больших денег не надо. А ещё пару интервью в газеты.
Неожиданно после этих бравых мыслей о наказании обидчиков я уснула, впервые спокойным сном. Просто я не знаю ещё, что моя дочь решила действовать сама.
Глава 21. Маленькая графиня
— Дорогая! На вокзале слишком многолюдно. Я с детьми никогда не попутешествовала по таким опасным местам.