— Ой, беда с вами, с девчонками, — проворчал Стрельник, но скорость поубавил.
«Кажется, я его чем-то обидела, — подумала Алина. — Странный он какой-то». Стрельник молчал, и ей захотелось снова услышать его голос.
— Вы поддерживаете отношения с Коршем? — спросила она.
— Нет.
— Почему?
— А какие могут быть отношения? Раньше я работал на него, а теперь нет. Какие у меня могут быть отношения с человеком, который продал меня вместе с бассейном? Хорошо еще, что покупатель оказался приличный. Я имею в виду вас. Это ведь вы купили бассейн?
— Лично я ничего не покупала, — сказала Алина. — Это все дела фонда, в котором я работаю. Ян, вы меня с кем-то путаете. Я такой же наемный работник, как и вы, как ваш директор, как Татьяна Викторовна. Мы все работаем на кого-то другого.
— Не все. Например, Корш работает только на себя. Говорят, ему заплатили пятьсот тысяч, чтобы он уступил бассейн. Это правда?
— Понятия не имею, — призналась Алина. — Честно. Я не занимаюсь такими вопросами. А у вас откуда такие сведения?
— Говорят, — Стрельник пожал плечами.
— И, по-вашему, я похожа на женщину, которая может выложить полмиллиона долларов? — спросила Алина.
Он на секунду оторвался от дороги, чтобы окинуть Алину быстрым взглядом.
— Да.
Она рассмеялась.
— Скажу больше, — добавил он. — Вы похожи на женщину, которая заплатит любую цену, чтобы получить то что ей нужно.
— Это не так. Просто потому, что мне ничего не нужно, — сказала она.
— Верно. Ничего не нужно. У вас уже все есть.
— А вы — злой.
— Да, злой, — Стрельник повернулся к ней и зарычал. — И больно кусаюсь!
Он скорчил такую гримасу, что Алина испуганно отшатнулась и расхохоталась.
— Расскажите о себе, — попросила она.
— Вам обо мне все известно, — он помотал головой. — Лучше поговорим о вас. Хотя, конечно, мне и не положено владеть такой конфиденциальной информацией.
— Я и сама о себе ничего не знаю, — сказала Алина.
— Значит, вы давно не смотрелись в зеркало.
— Что там можно увидеть?
— Самую очаровательную женщину на свете.
— Не надо, Ян.
— Вы спросили, я ответил.
Алина отвернулась к окну. Ей хотелось поставить его на место. Она уже жалела, что согласилась ехать с ним. Теперь у нее появился еще один поклонник, которого придется огорчить отказом.
— Вы жалеете, что поехали со мной? — спросил он. — Алина, если вам так нужен этот лагерь, я его найду. Дайте мне сутки. Через день я вас туда доставлю.
— Договорились. Только одно условие. Когда вы будете ездить со мной, не говорите комплиментов.
— Почему?
— Меня трясет от них. Это лишнее. Понимаете?
— Нет. Но вы правы. Это лишнее.
Когда они остановились у офиса, Алина растерянно огляделась:
— А где мой джип?
Вместо красного «самурая» у крыльца стоял голубой «Вольво». Милиционер-охранник вышел на крыльцо:
— Алина Ивановна! Приходил Голопанов, забрал джип, оставил вот эту машину. Сказал, подарок. Вот документы и ключи.
Стрельник иронично хмыкнул:
— Поздравляю. «Кросс-кантри» — очень милый подарочек. Скромненько, но со вкусом. Тачка прямо из салона. Тысяч пятьдесят, похоже.
— Господи, я и не видела таких машин никогда, — говорила Алина, обходя сверкающий новенький автомобиль и робко прикасаясь то к зеркалу, то к дверным ручкам. — Что мне с ней делать?
— Наслаждаться, — сказал Стрельник, садясь в свою боевую машину.
— Подождите, Ян, — попросила она. — Это какая-то ошибка. Мне не нужен такой лимузин. Артем что-то намудрил. Я даже боюсь сесть за руль… Обязательно поцарапаю или сломаю что-нибудь.
— Не бойтесь. Даже женщина не способна сломать «Вольво».
Он захлопнул дверь и запустил двигатель. Алина наклонилась к нему и спросила через опущенное стекло:
— Я понимаю, что вам надоело со мной возиться, но… Вы не отвезете меня в бассейн?
— Садитесь.
— Нет. На новой машине.
— А чем вам моя не нравится?
— Если вам трудно, я скорее поеду на такси, чем сяду за руль, — сказала Алина.
— Вечно эти девчонки все усложняют, — вздохнул Стрельник, пересаживаясь в новый «Вольво».
«Не такой он и злой, — скрывая торжествующую улыбку, подумала Алина. — Он только притворяется. Им можно управлять. Надо только все время сохранять дистанцию. Ничего, справимся».
— Мне надо переодеться, — сказала она. — Потом едем в бассейн. После массажа отвезете меня домой. Хорошо?
— Я могу рассчитывать на чашечку кофе? — спросил Стрельник.
— На очень маленькую, — рассмеялась Алина.
6. Первая чашечка кофе
Обычно Ян Стрельник ездил на машинах, которые не жалко было гонять по бездорожью питерских улиц. Новенький «Вольво» явно не принадлежал к такой категории. Обозначение «кросс-кантри» в переводе на русский могло подразумевать несколько разных действий. Например, «проехаться по деревне». Или «пробежаться с банджо и губной гармошкой». Но только не «преодолеть рельсы, промоины и незакрытые колодцы». А именно по таким ингредиентам дорожного покрытия предстояло катиться этим колесам, которые источали сладковатый запах свежей резины…
Инженер Амурский скептически хмыкнул, обойдя машину.
— Нет, Яшка, в такие игрушки я не играюсь. Даже не предлагай. Гони в родной сервис, вольвовский. Мне тут нечего делать.
— Петрович, ты не понял. Чинить ничего не надо.
— А зачем пригнал?
— Не пригнал, а привез. Ты что, не видел, с кем я приехал?
— Лучше бы не видел. У хозяйки новый лимузин. Меняет как перчатки. А ты, значит, пошел на повышение? Открой капот.
Вид стерильно чистого моторного отсека поверг Амурского в глубокий траур.
— Живут же люди, — прошептал он и длинно выругался, также шепотом. — Вот как после этого не возненавидеть капиталистов, а, Яшка? И что ты теперь будешь с ней делать?
— Ты о ком? Об Алине или о машине?
— О жизни, бляха-муха.
Петрович вытер руки и метко запустил скомканную тряпку в открытый ящик для ветоши.
— О жизни, Яшка. Ухожу я отсюда. Вот такие дела. Уже приходил новый главный инженер. Два высших образования. Три языка. Ездит на «Саабе».
— Погоди, дед, не гони. Тебя уволили?
— Отправили в отпуск. До первого сентября.
— Петрович, ты что? — Ян хлопнул Амурского по спине. — Ты когда последний раз был в отпуске? Да еще летом? Радоваться надо, а ты ворчишь.
— Я радуюсь, — буркнул Петрович. — Смотри, как бы и тебя не порадовали. Избавляются от нас. Хотят ликвидировать как класс. Первого сентября придем — и получим выходное пособие. И гуляй, Вася.
— Ничего, пробьемся! — бодро ответил Ян.
Он поспешил наверх, к массажному кабинету. Там звучала музыка. Приоткрыв дверь и просунув в щелку один глаз, Ян увидел на плечиках строгое серое платье Алины. Рядом на спинке стула блестела струйка голубого шелка, а под стулом стояли две туфельки.
Не совладав с собой, он просунул и второй глаз, и в секторе обзора оказалась отодвинутая занавеска, а за ней — напряженно округлившаяся спина Таньки, обтянутая зеленым халатиком без рукавов. Халатик была короткий, и Ян видел крепкие ягодицы, когда она наклонялась вперед. Танька была сегодня в черных трусиках. Она отошла от стола, растирая руки, и оказалось, что Алина сегодня была в голубых трусиках — это они висели на спинке стула.
Она лежала на боку, спиной к нему, и он еще успел полюбоваться белым треугольником на крестце, ослепительно белым на фоне остальной шоколадной кожи.
Танька вернулась на свое место, заслонив прекрасную картину, и принялась звонко хлестать пальцами по тем самым местам, которые так восхитили Яна.
— О-о-о, — жалобно пропела Алина.
— Что, больно? Целлюлиту больнее, — сурово ответила Танька. — Он не выдержит таких ударов и убежит.
— Кажется, я убегу раньше… О!
Ян Стрельник бесшумно прикрыл дверь и отступил. Он опустился в кресло и принялся перелистывать какой-то журнал. «За этот голос я готов простить ей все», — подумал он.
— Так и знал, что ты здесь, — сказал инженер Амурский.
— Где же мне еще быть? Мое собачье дело — валяться у ног хозяйки.
— Нездоровая эйфория, вот как это называется.
— Что же тут нездорового? — возразил Ян. — Как раз наоборот, очень даже здорово, когда два половозрелых организма испытывают взаимное притяжение.
— Пока я вижу, что только один организм что-то испытывает, а именно — нездоровую эйфорию. А вот насчет второго организма никакого притяжения не наблюдается. И не может наблюдаться.
— Может, может. Будет тяга, Петрович, дай только срок. Просто она не так сильно выражена, ее может уловить только чуткий и внимательный наблюдатель. То есть я.
— Яшка, пойдем лучше в гараже приберем напоследок, — Амурский присел рядом и обнял Яна за плечи. — Наше дело — железяки крутить да канализацию продувать. А у хозяйкиных ног найдется кому поваляться. Пойдем, Яшка, не заглядывай ты в эту пропасть, головка закружится.
— Какую еще пропасть?
— Известно какую, социальную. Сам подумай, что ты можешь предложить женщине, которая ездит на таком лимузине?
— У меня всегда есть, что предложить женщине, — скромно ответил Ян Стрельник. — Кстати, о лимузинах. Я нашего «волчонка» оставил у коршуновского офиса. Перегонишь сюда, тебе не в лом?
— Пускай там и стоит. Сам перегонишь. На кой черт мне с ним возиться, если я в отпуску?
— Да ты не переживай, дед, — сказал Ян сочувственно. — Исаич-то в чем виноват? Не сделаем тачку, подставим старика. Нехорошо.
— Да сделаем мы ее, никуда не денемся. Надо все-таки поговорить с ним, — сказал Петрович. — Куда он гонит? До старта еще вагон времени. Может быть, у него планы изменились? Позвони ему.
— Да его нет сейчас в городе, — сказал Ян. — Он где-то в лесу прячется. Сам приедет, когда надо будет.
— Ты понял мой намек насчет социальной пропасти? — не отставал Петрович.
— Потом о классовой борьбе потолкуем, потом. У меня сейчас более важное занятие. Все, дед, будь человеком, иди в гараж. Не мешай ты моему счастью в личной жизни.