– Ты точно хочешь идти? – спросил капитан.
Он сидел, опершись одной рукой на отведенное в сторону колено, второй курил трубку.
– Раны могут разойтись во время охоты, – предупредил Дрейк, поглядывая на Диего, будто глядел в черную воду гадальной чаши, и ответы читались так же ясно, как будь они написаны на бумаге.
– Охота всегда придавала мне сил, – бодро ответил Финтан.
В самом деле, само предвкушение этой ночи наполняло Рыжего Лиса особенной силой. Точно зачарованный спустившейся густой мглой, он пил ее кожей. Оттого ли выступили мурашки? Охота не просто придавала ему сил, как придает еда или сон. Она возвращала ему жизнь.
Тьма сомкнулась над его головой, но не так, как смыкаются волны над тонущим. Это была долгожданная тень, укрытие и защита. Финтан ничего не терял, а только выигрывал от густого морока. Краски зрячих меркнут для того, кто умеет видеть, читать, вдыхать ночь, кто чувствует ее кожей. А Финтан чувствовал. Кому не будет приятно увидеть, что гость внимает тебе всем нутром? Наверное, этим и польстилась ночь и позволила чуткому сердцу Лиса быстро напасть на след молодого оленя.
Погоня не может длиться долго. Не потому, что Финтан быстро выдохнется – он мог бы бежать, пока легкие горят, а голова кипит, как раскаленное масло. Но это просто бег, бесцельное стремление удрать куда угодно, мчаться дальше, лишь бы не оказаться там, где был мгновение назад. Да хоть бегать кругами, главное – нестись прочь. Но погоня – это преследование своей цели. Утратив ее след из виду, начинаешь попросту носиться из стороны в сторону. Главное – не терять цель. Так думал Финтан, вглядываясь сквозь мрак и дикую поросль. Затаив дыхание, он выждал момента для выстрела.
Дробь угодила в голову и шею. Ночные птицы – или бог весть какие твари: там уж не разглядеть было, встрепенулись и умчались прочь, но олень не успел и вскрикнуть от боли. Финтан, гордый своей удачей, хотел было убрать ружье за плечо, но камни, на которых он стоял, пошатнулись, скользнули. Земля буквально ушла из-под ног. Он упал на колено и на бок. Висок вспыхнул от боли. Зубы стиснулись до болезненного скрипа.
Вскоре Финтан начал приходить в себя. С одной стороны, его цель уже была убита и тело покоилось в нескольких шагах. С другой стороны, не было никаких гарантий, что никто не позарится на его добычу. Надо вставать. Рыжий Лис пообещал себе собраться с силами и встать как можно скорее.
Он лежал у подножия не то скалистого холма, не то большого валуна – что за каменная громадина возвышалась над ним, едва ли есть смысл вглядываться. Надо перевести дух и как можно скорее встать с земли. Но морок сгустился. Силы подводили, и пришлось уступить место короткому сну, который столь немилосердно обратил время вспять.
Финтан глядел на пещеры Ратлина, стоя на крутом утесе. Хмурая непогода готовилась показать свой скверный нрав. Женщины, дети и старики неуклюже покачивались на тропах, поросших мхом, спускаясь в бездну.
Финтан старался смотреть куда угодно – на пещеры в нескольких милях, на море, небо, на замок, только не оборачиваться назад.
– Фин! – долг окрикнул его.
Макдонелл обернулся скрепя сердце. На коленях стояли двое английских лазутчиков. Лица с едва проступившей редкой порослью на щеках и неострых подбородках угрюмо и обреченно глядели вниз, ожидая неизбежного. Может, им было бы спокойней, знай, что их палач сам с содроганием ожидает мгновения, когда приговор должен быть исполнен. Может, напротив, смутная надежда лишь усилила бы душевные метания.
Так или иначе, Финтан пытался не выдавать перед братьями волнения и держаться так стойко, сколько хватит сил. Один из братьев протянул меч. Финтан принял оружие, громко сглотнув.
– С беззащитным-то справишься? – спросил старший брат, сплюнув наземь с кровью.
Сведя брови, Финтан собрал всю силу духа и нанес удар. Клинок не попал по шее, а лукаво скользнул и скорее ударил, нежели резанул, по голове приговоренного. Все шло не так, совсем не так, и злости хватало только на то, чтобы занести меч и снова нанести кривой удар. Что за звук пробирался сквозь звон в ушах – неведомо, но услышь Финтан его, не заглушенный ничем, то предпочел бы оглохнуть. Сколько это еще может продолжаться? Казнь затянулась слишком надолго, у Финтана не осталось сил. Он отводил взгляд, боясь увидеть, что искромсанное живое тело еще пульсирует редкими потоками крови, ведь это значит, что сердце еще… нет! Финтан бросил меч наземь и заткнул уши руками.
– Лихо ты, лихо! – тихая ободряющая усмешка раздалась прямо над ухом.
Финтан жадно глотал воздух, пустой и холодный, и никак не мог насытить грудь. Что-то пробудилось, что-то страшное шевелилось, глодало кости.
– Не бойся, отцу скажем, ты был молодцом! – пообещал брат, трепля Финтана по голове.
– Пусть пришлют, – сипло пробормотал Финтан, не смея поднять голову на брата.
Ответ последовал не сразу. Перед ним старший брат глубоко вздохнул, почесал затылок, обернулся назад. Все это время Финтан пытался унять то чудовищное, что всепроникающим ядом расплывалось по нутру.
– Кого? – раздалось наконец в ответ.
– Шеймуса Уолша, – просил Финтан.
Хоть и не сразу, но брат согласно кивнул и угрюмо хмыкнул в ответ.
С трудом Финтан прождал это время, пока избранный посланник не явился. Если смотреть со стороны, то прошло всего-то полтора дня. Не столь много, в самом-то деле. Но Финтан не смотрел со стороны, он оказался в гнетущем ожидании, невыносимо топком.
Страшное пограничное состояние меж чудовищной реальностью и еще более чудовищным кошмаром, который горел на сердце, наконец прервалось. Финтан сразу поднялся на ноги, как увидел вдали приближающуюся фигуру. Немалых усилий стоило разглядеть едва различимую тень, бредущую сквозь узкие скалистые тропки. Финтан не верил, что Шеймусу вовсе не нужен был огонь, чтобы углядеть, где притаился коварный уступ или когда горы оскалятся, подставив под ноги острый обломок клыка. Конечно, он рисковал, бредя впотьмах, но будь подле него яркое пламя – риск бы безмерно возрос.
Шеймус спустился к условному месту, и, кажется, оба были удивлены честностью второго. Как будто ожидая засады, оба юноши, сыновья врагов, озирались, наталкиваясь глазами лишь на скалистый полночный горизонт.
– Какие тут разговоры? – спросил наконец Шеймус, всплеснув руками. – Тем более со мной?
Финтан хмыкнул, отнюдь не из-за высокомерного превосходства. Такой смех был скорее вызван желанием пробить тот ком, что стал посередине горла, ком, который мучил Макдонелла с той самой отвратительной казни.
– Слушок-то и до тебя дошел? – спросил Шеймус.
Финтан прищурился.
– Ратлин сдастся, – бросил Уолш.
Кровь застыла в жилах, кулаки сжались.
– Нет, – упрямо отверг Финтан.
– Тем хуже для вас, – пожал плечами Шеймус, вскинув руки.
– Запугать не удастся, – процедил Макдонелл сквозь зубы.
– Так и не пытаюсь, – ответил Уолш. – Не за тем я пришел. И уж совсем по правде говорить – так и не за тем ты послал за мной.
Финтан злобно хмыкнул и резко выдохнул, тряхнул плечами. Он хотел сбросить, избавиться от этого яда, который, как еще надеялся, не поразил сердце.
«Ратлин сдастся», – вновь прозвучало в голове наследника Макдонеллов.
Эта мысль горячо и жестоко жгла рассудок, оставляя клеймо до скончания дней. Эта мысль была несовместима с жизнью, и ее сейчас надо было прогнать любыми средствами.
Никаких свидетелей, кроме черных гор и далеких звезд. Шеймус терпеливо ждал, пока его соперник соберется с мыслями. Это заняло немного времени – его было не так уж и много. Шеймус и Финтан встретились взглядами, и каждому было страшно смотреть в глаза другого. Со дня на день роковое «сыновья врагов» станет «врагами», и назад пути не будет. Меж ними разразится бездна из крови и смертей. Но сейчас эти юноши на вид-то чем отличались? В такую темень и вообще, как разобрать? И им суждено будет оказаться по разные стороны непреодолимой бездны. Что-то таинственное шептало в ночном мороке: «Если и есть какие-то слова, их надо сказать сейчас, сыновья врагов!» Финтан внимал шепоту ночи, но уста сами собой сомкнулись, и никакой самсоновой силой их было не разжать. Шеймус долго метался. Мысли его были обращены не столько в эту ночь, сколько в тот проливной дождь, который заглушил и наполнил собой их первую встречу. Надо было исправить те брошенные слова, которые оскверняют и порочат предстоящий поединок.
«Тебе страшно?» – звучало в голове Шеймуса, когда он смотрел на гордого наследника Макдонеллов.
– Мне тоже страшно, – молвил Уолш.
Финтан застыл на месте. Кулаки сжались сильнее, но вдруг следующий вздох дался иначе. Жизнь. Жадный глоток жизни холодным ночным воздухом разошелся по груди, пробуждая кровь. В ответ Финтан кивнул, стиснув губы.
Драка на кулаках началась сама. Не было нужды обговаривать правила. Холодные горы не были надежными секундантами. Ни они, ни звезды не продолжат дуэль, окутанные мороком и вековым спокойствием. Да никому и не нужны были секунданты. Шеймус и Финтан сцепились, твердо зная – на этот раз их никто не разнимет.
Ни один не сказал бы, как долго длилась драка, но это точно с лихвой искупало ожидание Финтана. Он знал, что начатое тогда в Ратлине должно закончиться. Тут не будет победителя. Они оба в итоге лежали на холодном камне, глядя через прищуренные припухшие глаза в небо. Холодное дыхание успокаивало раны и ушибы.
«Вот бы рассвет не наступил», – думал Финтан Макдонелл.
Сейчас волноваться было не о чем. Небо не собиралось светлеть еще добрых несколько часов. Финтан успел перевести дыхание и подняться на ноги, оглядываясь по сторонам. Где-то недалеко его ожидала подстреленная дичь, и плоть, верно, не успела остыть.
Перезарядив и вскинув ружье на плечо, он продолжил брести по зарослям. Там и лежала добыча, уже испустившая дух. Холодные глаза выглядели как черные бусины. В них отражалось звездное небо, может, чем-то похожее на то, что укутывало Ратлин в ту ночь. Слишком многое разделяло Финтана Макдонелла от того дня, чтобы узнать даже тень тех времен.