«Вернуться с того света?» – едко усмехнулся Финтан над самим собой.
«Я просто настолько хотел почувствовать себя живым, что даже забыл, что невозможно вернуться оттуда, где ни разу не был. Выжил! Я выжил! Я не оказывался по ту сторону, мое сердце до сих пор бьется и ни разу не останавливалось. Но раз так, откуда это жгучее желание почувствовать себя живым? Оживить мертвеца так же просто, как и наполнить пустой сосуд. Но как заставить биться и без того бьющееся сердце? Сосуд переполнен, все льется через край, стекает на стол, на грязный пол. Скоро мелкие лапки запачкаются, шерсть намокнет, на длинный хвост налипнут мусор и грязь. Тварь ринется скорее назад, в укрытие, в темные норы средь сырых каменных глыб. Кучно забившись, в тесноте они будут наступать друг на друга, запутаются и прилипнут, а вода продолжит прибывать и прибывать. Тот, кто будет наверху, дольше всех будет мучиться. Так он беспомощно захлебнется или умрет от голода. Кто захочет после такого возвращаться с того света? Я должен вернуться, но даже не знаю, где, по какую сторону этого чертового зеркала? Я не знаю, с какой стороны завтра встанет солнце и встанет ли оно вообще…» Он брел вдоль деревьев, оглядываясь по сторонам. Глаза блестели, как перешлифованная сталь, и искали незримого преследователя, который должен был нагрянуть с неба. Наконец кроны деревьев довольно плотно сомкнулись над ним. Финтан остановился, прежде чем взойти по тропе, – берег шел круто вверх. Бдительность не ослабевала. Взгляд впервые обратился не к роще, небу и расстилающейся долине, а к морю, которое слишком громко шумело.
Видимо, слабые ноги Рыжего Лиса оказались проворнее, нежели он сам думал, и занесли много дальше, нежели ожидалось. Здесь, среди каучуковых деревьев, затерялось что-то сродни бухты. С морем оно соединялось через узкий проливчик. Две лодки с трудом бы разминулись здесь. Не сразу, но все же Финтан заметил лодку, спрятанную под ветвями с широкими листьями. Суденышко чудом держалось на плаву. Осторожно подкравшись, Финтан спустился к топкому берегу. Земля здесь была мягкая и вязкая.
Продолжая исследовать берег, Рыжий Лис наткнулся на пологий склон. Один кусок напоминал заплатку – не очень гладко вписывался в цвет окружавшей растительности. Финтан продолжал оглядываться. Только сейчас он заметил невысоко торчавшую деревянную трубку.
«Если это не окажется тайником, выколю себе глаз», – поклялся Рыжий Лис и стал рыться по периметру видимой заплатки. Пальцы искали, за что подцепить. Тщетно. Тогда в ход пошел острый кинжал. Несколько раз тонкое жало из стали вновь и вновь пронзало плоть земли. Зубы уже начали скрипеть от злости, когда лезвие вдруг уткнулось во что-то с глухим ударом. Оставив кинжал воткнутым, Финтан принялся рыть землю руками, сдирая влажный дерн, пронизанный корнями. Наконец свету открылся деревянный каркас тайника.
«Еще б тебя тут не оказалось…» – насмешливо оскалился Финтан, гордо ощупывая находку.
Деревянный скелет продолжал обнажаться. Сердце забилось сильнее, выступил пот. Наконец тайник все же отворился. Свет не успел проникнуть в эту звериную нору, когда Финтан услышал что-то, напоминающее вздох. Там, во мраке, что-то шевелилось. Свет очерчивал складки пыльного тряпья. Рука сама собой сжала кинжал. Из-под груды одежды показалась голова. Того света, что пробивался из-за спины Финтана, хватило, чтобы разглядеть лицо. Лучше бы оно оставалось во мраке. Финтан не верил своим глазам, когда сонный взгляд обратился к нему. Рука пыталась закрыть глаза от света. Финтан в испуге отпрянул назад. В горле стоял крик, какой может вырваться из пасти ужасающего чудовища, впервые взглянувшего в зеркало. Там, во тьме тайника, сидел… Финтан Макдонелл? На вид мальчику было лет десять, не больше, но как же можно не узнать самого себя? Мальчик испуганно глядел на гостя, затаив дыхание. Финтан глядел на самого себя. Все, что до этого он называл страхом, являлось бледной тенью того неистового ужаса, который огненными реками плыл по жилам. Ему уже доводилось видеть себя со стороны, но сейчас было явление иного порядка. Случилось расщепление с самим собой не только в пространстве (ибо как видеть самого себя?), но и во времени (ибо образ перед ним очевидно из далекого прошлого).
Страх и смятение переполнили сердце. Финтан хотел было ринуться прочь от этого тайника, проклиная себя за то, что вообще открыл эту дверь, но, стоило ему обернуться, он застыл на месте. Перед его глазами стояла исполинская фигура. Кожа была бронзово-красной, каким палящее солнце награждает своих любимцев. Фигура была человеческой, но покров косматой шерсти роднил исполина со зверем.
Финтан пытался изгнать видение, но ничего не помогало. Огромный космач был реален. Под ним расступалась земля – тяжелый шаг, на который способен лишь человек из плоти и крови. Финтан слишком долго жил среди теней, слишком сроднился с ними, чтобы видеть, чувствовать, знать: кто перед тобой. И это был человек, и он приближался. Медленно и спокойно, с уверенностью верховного хищника. Финтан затаился. От каждого шага здоровяка земля подминалась под него. И вдруг небо стало плыть. Ноги подкашивались. Воздуха не хватало. Хватаясь за горло, Финтан упал на колени. Лишь когда голова опустилась, стало ясно, насколько роковая это ошибка. Дыхание уже не вернется в норму. Подняться уже сил не было – он уперся дрожащими руками в землю. Финтан насилу взглянул исподлобья, следя за великаном. Исполин в два шага оказался подле тайника и подал руку. Бледная ручонка показалась на свету слишком хрупкой. Мальчик вышел на свет, протер глаза и убрал с лица грязные рыжие волосы. Последнее, что увидел Финтан до того, как его зрение погасло, – короткий взгляд. Его собственные глаза, юные зеленые глаза, которые еще не видели падения ни замка Данлюса, ни замка Ратлин.
Сколько бы ни длился этот сон, он измотал куда больше, нежели тяжелая работа на судне. Пробуждение давалось с трудом. Финтан жадно цеплялся за проблески медленно просыпающегося сознания. Губы горели, и в висках пульсировало от жажды. Стоило векам открыться – и их прожгло сухостью. Хриплый вдох. Он перевернулся на спину и какое-то время глядел вверх. В такую погоду кажется, что время вот-вот проснется и продолжит свой путь.
Финтан привстал на локтях и посмотрел на то место, где должен быть тайник. Потом туда, где должна быть лодка. Ничего. Дикий берег. Бледное солнце, робко выглядывающее из-за туч. Вдалеке шум моря.
Пора возвращаться.
– Ты что там, на пустыню набрел? – спросил матрос, когда Рыжий Лис на его глазах выпил бурдюк с водой и жестом потребовал еще.
– Дашь воду или нет? – спросил Финтан, оглядывая лагерь рыскающим взглядом.
– Да поперхнись! – сплюнул матрос.
Финтан впился с жадностью иссохшего падальщика. Большие глотки. Кадык дергался, и то неведомое нечто вновь рвалось наружу. Утерев губы, Финтан сел на песок и наблюдал, как огромная гора цветущего снега вяжется пучками. Сбор происходил под надзором капитанов Винтера и Брайта. Они о чем-то переговаривались. Финтану хватило одного мимолетного взгляда в свою сторону.
«У вас нет ничего против меня», – думал Рыжий Лис.
Он протягивал окоченевшие руки к этой мысли, слушал треск, видел высеченные искры. Ничего нет. Если бы Финтана оставили один на один со своими мыслями на миг дольше, он бы непременно возжелал драки с любым из капитанов. Усталость достигла предела, перешла в раздражение, в зверскую жажду разбить кого-то в кровь. Может, и себя самого. Может, это и было самым желанным исходом. К этой мысли он бы непременно пришел, если бы не Ржавая Борода, возникший из-под земли.
– Ну? – спросил офицер.
Лицо Финтана оставалось непроницаемым и холодным.
– Вот гляжу на морду твою – утопленник. – Ржавая Борода шмыгнул носом и уселся рядом.
Заложив руки под голову, с медленным и глубоким выдохом он завалился на спину.
– Не стану допытываться, падаль, ясно все с тобой, – протянул Ржавая Борода. – Я-то знаю по глазам, дружище, кого-то ты видел, кого давно потерял.
Перед взором до сих пор стоял тот образ из прошлого. Сколько ему лет? Он уже был на корабле отца? Его уже посвятили в таинства шествий небесных светил? Или мальчишка еще беззаботно носится по замку, ползает под столом меж ног гостей отца, изредка получая по макушке бараньей костью? Ребенок, ребенок, ты же не видел свои глаза в зеркале, ты не видел того огня, который навеки потухнет в тот миг, когда Ратлин сдастся.
Образ рассыпался, когда зашумел песок. Ржавая Борода поднялся с места. От души махнув рукой, он добродушно простился с Финтаном. До того жест был живым и честным, что Финтан не позволил себе сохранить молчание.
– Я видел себя, – молвил напоследок Рыжий Лис, не поднимая глаз.
– Вот как… – протянул Ржавая Борода, и лицо его омрачилось искренним и глубоким сочувствием.
Финтан провел по лицу ладонью, стараясь избавиться от увиденного, но тот образ отпечатался на внутренней стороне века, развидеть попросту невозможно.
– А знаешь, что я увидал? – спросил Ржавая Борода.
Финтан равнодушно кивнул.
– Сперва подумал, местные дикари скальпы посрезали… а подошел, так вообще… – присвистнул тот, мотая головой.
Очевидно, рассказчик сам с трудом верил сказанному. Рыжему Лису удалось вырваться из пут собственных видений.
– Что ты видел? – спросил он.
– Скальпы долой, а пасти разорваны! – И Ржавая Борода жестом показал на себе. – Не поднимай шуму! Я не покажу того места, тех тел. Готов поклясться на распятии – мои глаза именно то и видели! Да то ни черта не значит, что кто угодно придет и не увидит ничего.
– Боишься, видишь то, чего нет взаправду? – прищурился Финтан.
– Да нет же, дубина! – сплюнул Ржавая Борода. – На это-то я уповаю. Боюсь, вы не видите того, что есть взаправду. А ты не бойся. Так, поглядывай по сторонам… Капитану уже доложил, что сматываться пора. Так, предчувствие. Да и ему неспокойно в здешних местах. Скоро тронемся.