Рейчел устремила взгляд сквозь толпу в том же направлении, в котором глядел Рыжий Лис.
– Сам отчего не поможешь? – спросила Рейчел.
Ее брови хмуро сошлись. Судя по выражению лица, ей ничего и не оставалось, как принять слова Финтана. Эдвард прислонился к столбу на причале и какое-то время не был в состоянии идти дальше. Притом несколько дней назад во время абордажа Эдвард был не просто здоров. Глядя на него, можно было вообще забыть, что человеческое тело бывает подвержено слабости и болезни. И сейчас эта груда валилась, как стены форта, бессильно и обреченно тяготела к земле.
– Думаю, из моих рук никто не станет ни есть, ни пить, – ответил Финтан.
– Не делай вид, что ты не давал для того повода, – усмехнулся Джонни.
Финтан застыл.
«Он знает?» – подумал он с неожиданной для самого себя надеждой.
Заглядывая в безжизненные глаза, которые навеки застыли, замерли. Свет никогда не будет волновать их, если речь идет о свете зрячих, о наивном ограниченном восприятии. Сколько Джонни уже ходит под руку с тенями? Неужели недостаточно? Неужели их наречия, знаки и знания все еще чужды ему? Тени обязательно поделились бы с ним, что именно Финтан Макдонелл, этот живучий Рыжий Лис, был отравителем и что улика уже сожжена, объятая черным пламенем. Тени по ту сторону – беспощадные обличители, они точно говорят это вновь и вновь, но Джонни их все еще не слышит. А раз у них одна душа на двоих, то не слышит и Рейчел.
– Я проморгала тот момент, когда вы сдружились? – спросила она.
Финтан глубоко вздохнул, с трудом определяя, что же в большей степени его разочаровало.
– Не столь важно, мисс Норрейс, – ответил Макдонелл. – Он хороший плотник. Команда без него многое потеряет.
Не успело стемнеть, как форт был занят экипажем английской короны. Капитан занял кабинет командира форта. Вечерело, тени сгущались. Наверно, оттого и материализовалось вороное крыло подле капитана. Разрозненными кусками они залегли по углам – кто-то пришел позже, кто-то раньше, но все они были одеты в глухой черный бархат. Капитаны – Винтер и Брайт – были здесь.
– Уму непостижимо! – Восторг, прозвучавший средь каменных стен, заставил капитана Дрейка вернуться из дальних странствий.
Френсис стоял, одной ногой опираясь на подоконник. Руки покоились сложенные на колене, взгляд пленен морем. Длинная трещина коварной змеей тянулась слева и, почти достигнув кабинета, почему-то решила остановиться. Кажется, хищник и жаждал человеческой крови, но, почуяв стаю падальщиков, решил не перебегать им дорогу. А стая тем временем как раз предвкушала жатву.
– И впрямь, мастер Дрейк! – раздался второй голос.
Френсис не различал их по именам, но знал, что уже двое высказались, а значит, скоро выскажутся и остальные. Улыбки обнажали клыки. Еще на подходе к форту, когда победа «Пеликана» стала яснее неба в штиль, бархатная стайка нахохлилась, оживилась. Френсис ждал и готовился, не ведая чего. И вот он окружен.
– Надо готовиться к прибытию подкрепления, – произнес капитан, обращаясь скорее к морю, нежели к людям.
– Или отбыть до того, как они появятся на горизонте? – Слова прозвучали из одних уст, но сомнений не оставалось, что это горело в сердцах всей своры.
Капитан молчал.
– Вы превзошли все ожидания ее величества, мастер Дрейк, – продолжал безличный голос, негласно избранный для вещания согласного замысла. – Самые дерзкие надежды оправданы. Говорю это не без восхищения и удивления!
– Говори прямо. – Дрейк отстранился от окна и обернулся. – Вы все хотите, чтобы я сдал позиции?
– Чтобы вся экспедиция вернулась в Англию, мой друг, – поправили его. – Три корабля из трех пали. То была вынужденная мера и, безусловно, ваша мудрая воля, капитан-генерал. Но больше терять нельзя. Мы в чужих водах, на чужой земле.
– Трюмы набиты золотом, – бросил Дрейк, все хуже скрывая презрение на лице.
– Но какой от него толк, если корабли пойдут ко дну? – спросил господин в бархате в ответ. – Если серый морской песок смешается с золотыми россыпями? Что тогда, мастер Дрейк? Не забывайте, капитан-генерал, о нашей лепте, внесенной в самом начале экспедиции. Мы горячо верили в вас и в ваше дело, даже когда при дворе посмеивались или даже в страхе пред грозными владыками морей требовали прекратить даже разговоры о такой неслыханной дерзости. И все же мы были первыми из тех, кто протянул вам руку помощи. И речь даже не только о золоте! Да, раскошелиться пришлось весьма и весьма, чего уж тут умалчивать? Но даже эти траты, которые могли бы найти иное, не столь рискованное применение, не так много значат против слова. Мастер Дрейк, вы по праву носите это гордое звание и по праву возглавляете экспедицию. Королева доверила вам этот долг, эту честь. Ее величество мудра и чутка, и она внимает своим советникам. И что же говорили советники? За кого вступались? Думаю, раз мы сейчас стоим здесь, перед вами, и величаем генерал-капитаном, не так уж и сложно догадаться. Мастер Дрейк, мы верили в вас с самого начала и подкрепили веру словом и золотом. Не дайте нашей вере кануть в Лету.
– Как смею! – ответил капитан. – Именно поэтому я не посмею предать вашего доверия и сдаться сейчас, на полпути.
Господа переглянулись с такой ухмылкой, которая может стать если не трещиной в фальшивой маске, то хотя бы треском. Очевидно, всем надоедала эта семенящая игра.
– Еще раз взываю к разуму, мастер Дрейк, – продолжал советник. – Ваши успехи разнеслись по здешним водам и со дня на день дойдут до Англии, если уже не дошли. Это победа, капитан. Не портьте ее из-за упрямства и гордости. Океан благоволил все это время, но вам ли не знать, как переменчива погода в море? Сейчас команда танцует на славной добыче, оттого и не чувствует холода, который веет от ледников. Но как долго это может продолжаться? Если мы хотим вернуться богатыми и прославленными, надо уходить сейчас.
– Мы вернемся, лишь обогнув земной шар, – отрезал Дрейк. – Или не вернемся вовсе.
– При всем уважении, капитан, – вмешался Винтер, – вы не можете скидывать наши голоса со счетов. Мы одна команда, и мы требуем справедливости.
– Справедливости? – усмехнулся Дрейк.
Он бросил несколько коротких взглядов то на Винтера, то на господ в черном бархате. Точно только сейчас он признал очевидное сходство, какую-то связь, которая до сих пор не бросалась в глаза. До этого момента.
«Как давно?» – думал Френсис.
– Тем, кто молит о справедливости, стоит бояться – вдруг ваши мольбы будут услышаны? – произнес Дрейк.
Винтер сильно раздул ноздри и, ничего не сказав, опустил взгляд.
– Справедливость уже потребовала слишком большой платы с достойнейшего из нас, – произнес капитан, оборачиваясь к морю.
Капитан стоял спиной к господам, которые стали расходиться по одному, медленно рассеиваясь по форту. Когда Дрейк остался, как бы поведали краски зрячих, абсолютно один, он едва-едва повел головой, точно прислушивался к тихому спокойному шепоту незримого советника, которого не решился бы назвать по имени.
Лунный серп почти не дрожал на воде. Ветра не было. Тоненькая нитка серебра изредка дробилась, когда вода все же колыхалась от легкого прикосновения незримых гениев. Финтан пил эту тишину, как пьет пустынный странник холодную воду оазиса. Горячий воздух и жажда могут иссушить горло настолько, что каждый глоток дается с болью. Чем-то еще более жгучим была сожжена душа Финтана. Прохлада, тишина и спокойствие касались, но не приносили умиротворения.
«Крепость не должна пасть…» – твердил себе Финтан.
«Не снова». Стены форта ничем не походили на стены Ратлина. Море, горы – все другое. И где туман? Где этот излюбленный господский плащ, в который так любил кутаться Ратлин? Никто бы в здравом уме не сравнил форт Нового Света с древним замком Макдонеллов. Даже Финтан. Было что-то умиротворяющее в той разительной непохожести окружающей реальности и призраков прошлого. Спокойный пейзаж был не просто тихим, а затихшим. Ведь меньше чем через час воздух вберет в себя боевой клич с обеих сторон – со стороны моря и со стороны каменной твердыни.
Небеса дрожали от ярости и страха. Жар вспыхивал вновь и вновь, раздирая воздух в клочья. Края полыхали, когда рваные паруса, обожженные, наконец опадали высокими мачтами в спасительную прохладу. Огонь угасал, напоследок издавая шипящее проклятие, и те, кому эти проклятия были обращены, победоносно отстояли форт и взирали вниз. Бездна безвозвратно поглотила последний корабль из подоспевшего подкрепления. «Пеликан» и «Мэриголд» остались в порту, а их экипажи противостояли осаде из крепости. Единственным кораблем, который сошел на воду, была «Элизабет». Дрейк принял командование на себя, капитана Винтера назначил помощником. Ни в тревожную минуту, когда был отдан приказ, ни сейчас, в торжествующей и радостной победе, ни у кого из команды не возникало желания оспорить волю капитана. А если и возникло, то господа благоразумно оставили мнение при себе.
– Можете не сходить, – предупредил Дрейк, когда «Элизабет» уже прибывала к порту.
Капитан Джон Винтер плотнее сжал губы.
– Вы отправляетесь обратно в Англию, – произнес Дрейк, отстраняясь от руля.
– Капитан? – протянул Винтер.
– Для вашей команды путь окончен, – ответил Френсис. – Жаждете справедливости? Нате. Каждый жаждет наживы разного толка. Эта как раз под стать вам. «Элизабет» вместит в себя столько золотого песка, что двор ослепнет. Это наибольшее чудо, которое вы готовы постичь. Так явите его при дворе.
Винтер молчаливо принял волю капитан-генерала, и уже на рассвете «Элизабет» покинула порт. Немало каркливых советников из черно-бархатной стайки с отвратительным малодушием набилось на судно. В голове Френсиса никак не укладывалось уходить сейчас – в нескольких днях от перехода через Магелланов пролив. Все средние и высшие должности были поставлены перед выбором – продолжить идти за невозможным или отступить сейчас. Они буквально стояли на пороге открытия, на грани меж двух миров. И сейчас вер