– Выживший паршивец? – спросил Финтан.
Хватка не становилась крепче, но и не становилась слабее. Нужно вспомнить имя.
«Исидро? Исмаэль?» – судорожно перебирал в памяти Финтан, боясь, что терпение черного стекла на исходе.
– Игнасио, – твердо ответил Рыжий Лис, и в тот же миг пальцы разжались.
Финтан почувствовал легкий холодок. Точно прямо перед его носом был приставлен невидимый клинок и только сейчас лезвие убрали. Неясно что, но на сей раз оно миновало.
– Он не должен был выжить, – говорило через Эдварда.
– Он и не выжил, – грустно добавил Финтан.
– Да! – Эдвард поднялся в кровати так резко, что едва не ударил лбом по носу, благо Рыжий Лис успел отскочить.
Финтан боролся с собой, чтобы остаться на месте и не выбежать из каюты.
– Да, да! – говорило черное стекло. – Он не выжил! А теперь его проклятая кровь, кровь мертвеца, отравила корабль, отравила капитана!
Когда оно заговорило о капитане в третьем лице, у Финтана не осталось сомнений – что-то завладело Брайтом.
– Ты пролил кровь, – прошептало черное стекло, затаив дыхание.
Эти слова звучали зловещим открытием.
– Я не убивал его, это был Норрейс, – сквозь зубы процедил Финтан.
– Ты просто был в команде, – мотал головой Брайт. – И если бы он выжил, ты бы добил.
– Много крови на моих руках, но его не приплетай, ты, гниль! – прошипел Макдонелл.
– Тебе уже не отмыться – въелось… – Черные глаза опустились.
Плечи здоровяка тяжело поднялись. Кажется, это был первый вздох за все то время. Оно смогло захватить тело, но не научилось дышать. Всегда заметно, когда человек поддельно смеется. Можно обмануть словами, но не смехом, не дыханием. Оно не умело дышать. Видимо, сейчас училось. Левое и правое легкое не работали синхронно. А может, это просто игра теней – поди разгляди, что за чертовщина творится там во мраке!
– Спали «Мэриголд» дотла, – приказал голос.
– Что ты сказал? – переспросил Дрейк.
На этот раз он отложил карту и полностью развернулся к Финтану.
– Если я вам скажу все, что мне поведали на «Мэриголде», вы сочтете, что меня слишком штормит, – молвил Рыжий Лис. – Так что могу вам доложить лишь решение. Его вы услышали.
Френсис глубоко вздохнул и прогнал жестом остальных советников. Когда они остались один на один, капитан Дрейк не спускал подозрительного взгляда с Рыжего Лиса.
– То, что тебе поведали на «Мэриголде»? – прищурился капитан.
Финтан едва заметно кивнул.
– Отчего же ты не говоришь «то, что мне поведал капитан Брайт»? – спросил Френсис.
– Оттого, что не уверен, что говорил с ним, – ответил Макдонелл.
Капитанская рука в перчатке скрипнула – до того сильно он сжал рукоять рапиры. В душе не было ни малейшего порыва прибегнуть к оружию, он просто искал, чего держаться.
– Что ты несешь?! – оскалился Дрейк.
– Я видел его, как вижу вас, его уста шевелились, как шевелятся ваши, но голос… голос не был его. Он знал то, чего не мог знать Брайт, – ответил Финтан.
– Чего же? – спросил Френсис.
– Что корабль надо сжечь. Именно сжечь. Не топить, не разобрать. Предать огню. Лишь огонь очистит, – говорил Финтан.
На мгновение ему показалось, что его собственные глазные яблоки стали излучать мертвецкий холод.
– Очистит от чего? – спросил капитан, как будто не было очевидно.
– От того, что убивает капитана Брайта, – твердо ответил Финтан.
Дрейк глубоко вздохнул и потер переносицу. Какое-то время он простоял, застыв в этой позе. Рука все еще не разжимала рукояти рапиры.
– Я верю в проклятия, Шеймус, – по голосу было слышно, как тяжело далось это признание.
На секунду порыв арктического шторма ворвался в сердце Финтана. Когда капитан Дрейк медленно поднял взгляд, на мгновение почудилось, будто бы и его глаза превратились в черное стекло. Но нет, жизнь не покидала взгляда. Это был усталый взгляд, отдаленно похожий на миндалевидные разрезы великомучеников, восходящих к казни во имя веры. Капитан жил страхами и тревогами. Этому взгляду не было чуждо отчаяние. Оно там частый гость, и за столом его щедро угощают первым, тщетно пытаясь задобрить. И хоть это прожорливое уродливое существо уплетает за обе щеки и глумливо посмеивается, оно все равно гость и хозяином ему не стать.
– Как ты думаешь, кто с тобой говорил? – спросил капитан.
– Тварь по ту сторону черного зеркала, – ответил Рыжий Лис.
Тишина скользнула меж ними, как кошка, и будто бы сразу увлеклась каким-то зверьком снаружи палаток, оттого и сразу же удрала прочь, и раздался голос капитана.
– Сделай то, что оно просит.
Когда к капитану Брайту пришли офицеры, чтобы помочь перенести на «Пеликана», Эдвард вновь стал безмолвным телом. Капитан-генерал запретил брать даже щепку с пола. Помощник Брайта пытался заверил Френсиса, что хоть «Мэриголд» знатно истрепан и добит переходом через Магелланов пролив, но все же есть немало годных снастей, которые преспокойно переживут транспортировку, если их снять. Как же несчастный божился, что они долго еще послужат, и все без толку.
Финтан чувствовал, что лезвие снова приставлено к самому лицу, а потому спешил облить «Мэриголд» горючим и поскорее очистить, отскрести хотя бы это.
До чего же приятно было краем уха услышать, что отныне «Пеликан» переименован в «Золотую Лань», ведь это означало то, что чуйка не врала, что старая шавка не потеряла нюха, а значит, сгодится для главной охоты.
«Ни „Пеликан“, ни „Мэриголд“ не перейдут пролив», – впервые думал Финтан не как о туманном предсказании, которое, может, сбудется, а может, и нет (вопрос веры), а как о свершившемся факте.
Уже отгорел закат, когда яркое пламя вспыхнуло, дожирая корабль, как падальщик. Только сейчас, испытывая жар на лице, Финтан понял, как сильно злится.
«Какого черта эти твари вешают на меня Игнасио?» – думал он.
«Уж видит и бог, и дьявол – не праведник я ни капли! Но ведь и никогда не рядился в рясу. Почему тварь не вменяла мне смерть серолицего Томаса Даунти? Или слепоту Джонни? Или, на худой конец, всю ложь, в которой я уже сам запутался, как бухой рыбак. Барахтаюсь селедке на смех, сам себя поймал! Уж молчу о том, как много зла ношу в своем сердце, бережно взращиваю? Ну ладно, черт с ним, с грядущим – дожить бы до этого грядущего. Отчего же ему, черноокому, не припомнить мне истинные грехи? Вменяет мне мальчишку! Да я за каждый абордаж режу людей, как мясник, и, видать, только Джонни не знает, с каким пылом! Увидь кто лицо – хоть мельком, – так сразу ясно станет: быть может, капитан и приказал убивать, но никогда не приказывал наслаждаться горячей кровью на своих руках. Если эти стеклянные глаза и впрямь глядят в душу, видят ли они это? Отчего же при таком-то раздолье винят меня в чертовом мальчишке, которого даже не я убил? Будь у меня шанс – прирезал бы, конечно, сомнений нет! Но все же… Пути Господни неисповедимы? А в дьявольских путях никто разобраться не хочет? Как пить дать, людскому роду тут-то куда роднее все и понятнее, и ясно, куда ведет все». Огонь дышал в унисон с душой Финтана. Метание. Вздохи, надрывы. Треск. Обрушение, с высеканием искр. Летят вверх, против воды, которая всегда будет падать вниз.
– Ты поймешь, если тебе соврут? – спросил вдруг голос совсем рядом.
Финтан вздрогнул и насилу сдержался, чтобы не пырнуть ножом подкравшегося.
«Джонни…» – успокоившись, выдохнул Рыжий Лис.
Но первые мирные мысли быстро сменились тревогой. Джонни был один, без сопровождения. Ни сестры, ни Диего, никого. Теперь огонь особенно жутко дышал в его глазах. Было что-то уродливое в том, как жизнь вернулась, или по крайней мере казалось, что вернулась, во что-то мертвое и остывшее.
– По-разному, – ответил Финтан, пожав плечами.
– Я вижу огонь, – признался Джонни, не мигая уставившись на догорающий корабль.
Макдонелл молчал. Джонни улыбнулся и опустил взгляд. Таким жестом обычно пытаются уйти от разговора. Может, было бы уместно добавить что-то в духе «ну да, дурацкая шутка, зря я ее ляпнул, давай-ка лучше вернемся к той теме, которую ты вел!». Но вместо этого Джонни добавил совсем другие слова:
– Так странно… Огонь почему-то черный.
Глава 6Василиск
– Какого черта они тут забыли? – спросил Финтан.
– Они, небось, думают то же самое, драть их шкертом! – усмехнулся капитан.
«Золотая Лань» быстро расправляла паруса. Лагерь не был свернут, на берегу осталась часть команды, готовая поддерживать орудиями. Финтан попытался разглядеть хоть что-то правым глазом, поднес трубу к левому, понял, что правый видел все-таки лучше.
– И не португальцы, – снисходительно пояснил капитан, глядя на старания.
Финтан упрямо вглядывался, не подозревая, какое открытие ему уготовано. Наконец расплывчатые пятна стали четкими. Сети такелажа пестрили, сбивали с толку. Когда Финтан навел трубу на капитанский мостик, дыхание замерло. Он отшагнул назад, чуть не споткнулся, вовремя схватившись за перила.
– Эй? – обернулся Дрейк.
– Качнуло, – ответил Финтан и снова направил трубу.
У руля стоял верзила, огромный загорелый космач, тот самый, который не то привиделся, не то встретился взаправду. Демонический образ слишком глубоко отпечатался в распаленном сознании. Финтан однозначно узнал его.
– Готовься к бою! – скомандовал капитан.
«Золотая Лань» ожила. Черные жерла пушек жадно глотали ядра.
– Полный вперед! Гроты по ветру! – приказал Дрейк, встав у руля.
– Пушки готовы!
– Огонь! – И оглушительный залп выжег в воздухе любой звук.
Писклявый гул наполнил уши.
– Что-то они слишком трусливы для пиратов… – сквозь зубы процедил Дрейк.
Лишь с третьей волны пушечного огня пиратское судно дало отпор. Тогда стало еще очевиднее превосходство огневой мощи английского флота.
– Бегут, крысы! – раздался крик.
Сквозь дымку тянулись продолговатые пятна-шлюпки.