– Готовимся отчаливать, – доложили капитану.
Френсис сглотнул и, не поднимая взгляда, смиренно кивнул. В палате остались трое: Дрейк, Диего, Финтан.
– Я знал, что он не справится, – сквозь зубы процедил капитан.
Финтан чуть заметно помотал головой.
– Я пытался от него откупиться, – злостно сплюнул наземь Дрейк.
– Слишком много стояло на кону, – подал голос Рыжий Лис. – Тут не откупишься.
Френсис цокнул и поднялся на ноги. Нервно заходил из стороны в сторону. Сперва заложил руки за спину, потом приподнял их, держа на уровне груди и потирая запястья. Потом снова опустил руки и все время расхаживал.
– Михель если и научил чему-то, так тому, что подкупить можно кого угодно, – бормотал Френсис. – Надо было выбрать, лучше выбрать! Всем что-то нужно, а безродному пройдохе и подавно!
Вспылив, Френсис вскинул голову наверх. Бесполезный жест глухого отчаяния, когда ищешь ответы хоть где-то.
– Ты не мог дать ему того, что ему на самом деле нужно, – угрюмо ответил Финтан. – В конце концов, каждый человек сам находит свое спасение. Джонни искал его в море – и нашел.
Френсис круто обернулся. Макдонелл не видел капитана, но затылком чуял укор.
– В каком-то смысле, – пожав плечами, ответил Финтан.
– Так ты видишь спасение? – спросил капитан.
– Я хочу верить, что так его видел Джонни, – ответил Рыжий Лис. – И что в конце концов он обрел его. Я хочу верить, что в последний миг он все же избавился от боли, не совместимой с жизнью. Я хочу верить, что это отчаяние окупилось. Когда случается необратимое, ничего не остается, кроме надежды на спасение. Не отнимайте ее у меня. И не отнимайте у Рейчел, если она когда-нибудь с вами заговорит об этом.
Дрейк сжал кулаки, оперся о стол. Взгляд уставился в доски. Древесные волокна тянулись едва проступающими узорами-жилами.
– Надо было что-то сделать, – твердил Френсис, ударяя кулаком о стол.
Финтан принимал каждый удар точно прямо в грудь.
– Да хоть грохнуть Норрейса-старшего, и на кой дьявол мальчишка полез бы на корабль! – огрызнулся Френсис.
– А это мысль, – пробормотал под нос Финтан и сорвал последние слова глухим кашлем в кулак.
Дрейк заложил руки за спину, вновь принялся слоняться.
– Кэп, – осторожно протянул Финтан, глядя исподлобья.
Френсис остановился и кивнул. Правая рука покоилась на рапире.
– Это не ваша вина, – произнес Рыжий Лис.
Кулак капитана сжался, впившись в рукоять.
– А чья тогда? – грозно спросил он.
– Разве слова, мои или чьи-либо еще, вас способны переубедить? – спросил Финтан.
Капитан медленно обернулся.
– Нет. – Френсис жестом велел убраться прочь.
Рыжий Лис не испытывал судьбу и сразу же повиновался. Выйдя из палатки капитана, он направился к морю, где вовсю шли сборы лагеря. Сквозь людей прорезалось короткое видение. Оно тотчас скрылось от глаз Финтана, но это вовсе не означало, что оно растаяло вовсе.
Рейчел сидела на бочке, подав левую руку Эдварду, и тот перевязывал ее белыми полосами ткани. Рука покоилась на ящике. Никто не проронил ни слова. Во взгляде Эдварда было что-то, во что можно посеять и взрастить надежду. Во взгляде Рейчел не было ничего. Ее самой здесь не было. Просто осколок чего-то. Может, когда-то он был живым. Но не сейчас. Сейчас все расплескалось. Видимо, на маленьком камушке и были следы этого чего-то. Красная крапинка. Рябит, если смотреть слишком долго. Эдвард старался не смотреть, но волей-неволей снова и снова возвращался к нему. Этот самый камень несколько минут назад выхватили у Рейчел. Она в бешеном запале била себе левую руку, дробя кости. И сейчас, присмирев, но все еще не переведя дыхания, Рейчел сидела и позволяла собирать то, чему уже никогда не суждено стать целым.
Когда Эдвард закончил работу, то посмотрел таким взглядом, с каким ты отдаешь фарфоровую вазу игривому ребенку. Перебинтованная рука выглядела как какой-то длинный зверь, запутавшийся в паутине. Пальцы на удивление могли шевелиться. Она потянулась к камешку. Лицо исказилось гримасой боли. Несмотря на покоящуюся здоровую руку, Рейчел тянулась именно левой. Не сразу, а после третьей упрямой попытки она подняла камень. Только тогда она бережно положила его на обе ладони и прижала к сердцу.
К ним подошли офицеры. Они сворачивали все, что попадалось на глаза. Ящик тоже надо было забрать. Эдвард поднялся на ноги, все еще смотря на Рейчел, которая так и сидела на выступе, прижав кровавую драгоценность. Стоило Брайту отвести глаза от нее, он сразу встретился взглядом с Рыжим Лисом. Не проронив ни слова, они взяли ящик и потащили его к кораблю. На полпути Эдвард отпустил ношу, не предупредив ни единым знаком. Финтан чудом устоял на ногах, вовремя отпустил руки.
– Это ты его толкнул? – спросил Эдвард.
Финтан глядел на руки. По ощущениям – заноза.
– В прямом или переносном смысле? – спросил Рыжий Лис, не поднимая головы.
Кажется, все же заноза. Глубоко въелась. Чем извести заразу, неясно, приходилось вновь уповать на чудо.
– Почему капитан тебе до сих пор верит? – спросил Эдвард.
– Самому интересно, – ответил Финтан.
Брайт нахмурился. Перед мысленным взором сидело маленькое несчастное существо, безутешное и разбитое. В камне на ее груди и то больше жизни, чем в потухших глазах. Она впервые так одинока. Все, что у нее осталось, – камушек и несколько капель крови. Эдвард даже не знал, что это тот самый камень, угодивший Финтану по лбу, оставивший безобразный сливовый синяк. Эдвард просто видел бесконечно несчастную душу и Рыжего Лиса.
– Тут ничего не поделаешь, – развел руками Финтан. – Вам всем надо кого-то винить, чтобы не сойти с ума.
– Это не ответ, – произнес Эдвард.
– Другого не будет, – ответил Макдонелл и тряхнул руками. – Надо отчаливать. Помоги.
Всем своим видом он дал понять, что разговор на этом закончен. В самом деле, времени оставалось мало. Для кого-то его не было вовсе. Бледная тень несуетливо слонялась по «Золотой Лани». Иногда вставала, опираясь руками о борт, и смотрела вниз, но ничего не видела. Куда бы ни перевела свой взгляд, кругом не было ничего, достойного хоть малейшего шевеления рассудка. Пятна. Просто шевелящиеся бесполезные пятна, то всплывающие, то утопающие где-то глубоко во тьме, как спины громадных китов. Она не разжимала руки. В кулаке покоилась единственная твердь, удерживающая ее. Отпустить камень сейчас – все равно что исчезнуть, растаять. Еще оставался суеверный страх, оттого Рейчел держалась, непонятно за что и ради чего. Однажды придет время отпустить и этот последний кусочек сердца.
Единственный, кто знал или по крайней мере мог догадаться, что это за камень, – Финтан. Оттого он и глядел молчаливо и завороженно на булыжник. Стояла глубокая ночь, и Рыжий Лис был в дозоре. «Золотая Лань» застыла в бескрайней тьме. Где-то вдалеке чернели спины морских чудовищ. Может, это были просто острова, гиблые разрозненные клочья. Замах, и Финтан не шевельнулся. Он знал, что заслужил каждый удар, который пришел ему в лицо. Финтан не столько увидел, сколько почуял, что дозорные на других постах встрепенулись, как сторожевые псы от шума дождя по жести. Финтан жестом заверил, что все в порядке. Не то чтобы Рыжий Лис отличался репутацией своего парня, за которого непременно надо заступиться в драке. К тому же Рейчел и впрямь не выглядела по-настоящему опасно. Оттого прочий дозор вернулся к своему посту, то и дело прислушиваясь к тихим ударам. Тем временем Рейчел толкнула в грудь с такой силой, что он не устоял на ногах. Он не закрывался от той отупевшей слепой отчаянной злости. Это был последний всплеск в душе Рейчел, и она тратила его на то, чтобы выбить Финтану зубы, разбить губы и нос. Руки стали дрожать, но не от усталости. В ней была сила, и много, но не было никакой воли. Всего, что у нее на сердце, не выплеснуть. Слишком больно, зачем? Проще уже все похоронить в себе. Сердце достаточно остыло, чтобы притупить боль. Но, видимо, не полностью – в глазах стояли горячие слезы, которые бесконтрольно полились по щекам.
Финтан повернул голову набок, сплюнул кровь и попытался не глядя взять Рейчел за руки. Она позволила. Финтан не пытался забрать камень, просто держал за запястья, чувствуя дрожь. Рейчел опустила голову, не в силах сдерживать крик. Неистовый вопль вырвался, как зверь, изуродованный неволей. Вновь дозорные разом глянули, что там творится, и тут же отвели взгляды, как от Медузы. Крик стих, как стихает шум, который человеческое ухо уже не в силах выдержать. Вернее сказать, не крик стих, а, скорее, никто больше не был в силах слышать его. Никто, кроме Финтана. Он привык к этому воющему чудовищу, которое идет по следу с той ночи в Ратлине. Рейчел горела болью, которая была во много раз сильнее ее самой, во много раз сильнее любой человеческой души. Она склонялась под невидимым грузом. Горе тяготило, как тяготит вода умирающий корабль. Рейчел уткнулась в грудь Финтана, чтобы спрятаться от горя. Еще была жива надежда, что от боли можно закрыться, что она идет откуда-то извне. Финтан, знавший как никто, что этот едкий яд уже никогда не покинет душу, крепко обнял Рейчел. В этом горе их сердца породнились, и Финтан хотел чем-то ответить на эту откровенную искренность. Он осторожно положил руку на затылок девушки.
– Мое имя – Финтан Макдонелл, – прошептал он тихо-тихо, как будто страшась собственного голоса.
Показалось или нет, но вроде Рейчел едва заметно кивнула в ответ.
Солнце взошло. Пролилось немного света. Давно лицо Рыжего Лиса не выглядело настолько безобразно. У всех стоял на устах вопрос: кто ж его так отделал? Слухи, конечно, ходили – мол, генеральская дочурка. Но оттого лучше не становилось – что к чему? Шептаться о том, что этот пройдоха Уолш помог, а то и вовсе заставил прыгнуть Джонни, было опасно. Здешний закон – воля капитана. Раз приговор не был озвучен, значит, Рыжий Лис не признан виновным, пусть и ко всеобщему удивлению.
Когда Финтан явился к капитану, он едва мог глядеть перед собой из-за опухшего синяка. Френсис смотрел с очевидным отвращением и брезгливостью. Как будто одного присутствия Рыжего Лиса хватало, чтобы замараться.