Он возвращался домой, обдумывая по пути дальнейший план действий. Необходимо еще раз просмотреть и проработать протоколы, чтобы не оставалось ни одного непроверенного факта.
Дуда вышел из машины, распрощался с начальником областного отдела и с шофером и направился к маленькому четырехместному самолету, который ожидал его на учебном аэродроме «Свазарма»[1].
Пилот уже запустил моторы. Поднимаясь в самолет, капитан почувствовал приступ тошноты. Он смотрел на одуванчики, сгибавшиеся под напором мощной струи воздуха от моторов. За самолетом в траве тянулись три следа от колес. Он вспомнил свой неприятный полет сюда в этой маленькой машине. С виду она была похожа на безобидную пчелку, но в воздухе… Когда поднимается, еще можно вытерпеть. Но при снижении — без пакета не обойтись…
Он поздоровался с пилотом, пристегнулся и отдался божьей воле.
Его никто сюда не посылал. Он сам настоял на поездке к Анне Багаровой. Майору же не очень хотелось отпускать его. И он был прав, все можно было проверить централизованным путем и не тратить времени ответственного сотрудника уголовного розыска. Драгоценного времени. Но после того как Дуда заявил, что согласен взять два дня в счет своего отпуска, майор изменил точку зрения. По его указанию Мария организовала специальный самолет, точнее, самолетик, как пушинка летающий в бесконечном воздушном море. Она же установила и необходимые контакты.
Сначала Дуда побывал у Анны Багаровой и передал ей Геленины украшения. Хорошо, что он совершил это путешествие! Старая пани отдала ему два письма, которые она нашла в книгах дочери. Из городской квартиры она привезла с собой только мелкие вещи. Мебель и крупные вещи распродала, но книги взяла на память.
Сейчас Дуда вспоминал их содержание. В обоих письмах оно было кратким. В первом письме, датированном 19 сентября 1960 года, было поздравление с окончанием школы, подписанное Душаном; в постскриптуме три фразы, что он чувствует себя хорошо, встретился с отцом и устроился на неплохую работу. Адреса отправителя не было. Во втором письме, также без обратного адреса, с датой И января 1965 года, был только привет «от того, кто тебя все время помнит и надеется, что в этом году тебя увидит». И оно было подписано Душаном.
На конвертах были чехословацкие марки и штемпели лукавецкого почтового отделения с числами, лишь ненамного отличавшимися от дат в письмах. Адресованы они были Гелене Багаровой. Рассказывая о дочери, о ее детстве и отъезде в город, Анна Багарова вспомнила, что одно из этих писем она послала Гелене, так как та уже не жила дома, а до рождества, когда она хотела приехать, было еще далеко.
В доме Багаровой Дуда посмотрел семейный альбом, свадебные фотографии родителей Гелены, несколько ее фотографий в младенчестве, но заинтересовали его два снимка школьных лет, где она сидела среди других учеников на лужайке перед школой. Один был сделан в четвертом классе, в начале лета 1951 года, второй — в восьмом, в 1955 году. Имя Душан не оставляло Дуду и, во сне. И когда он вместе с Анной Багаровой и ее братом Ондреем Ковачем рассматривал старые фотографии, то неожиданно для себя самого спросил, кто из учеников Душан.
Осиротевшие старики указали на двух мальчиков. Одного из них Ондрей Ковач назвал Варгой. Он вспомнил эту фамилию, потому что судьба семьи Варги была очень необычной.
Петр Варга когда-то был простым канцелярским работником на лесопилке, но с приходом к власти Тисо стал все выше тянуть руку в фашистском приветствии. Однако это его не спасло. Местный фашистский комиссар послал его на восточный фронт. Там его ранило, и после госпиталя он появился в селе в черной эсэсовской форме. Было удивительно, что его, словака, взяли на службу в СС, так как это было привилегией немцев. Ондрей Ковач тогда сражался в горах в партизанском отряде. Петр Варга грозился перевешать всю эту партизанскую банду, но никто его не принимал всерьез.
В конце 1944 года Варга исчез, и с тех пор его никто не видел. Он оставил дома молодую красавицу жену с четырехлетним сыном Душаном. Их никто никогда не попрекал, но Варгова стыдилась своего мужа. И в 1951 году она с Душаном переехала к своему отцу в соседний Голубков.
Фамилию другого Душана старики не могли вспомнить. Дуда поинтересовался, как получилось, что Душан Варга сфотографировался вместе с Геленой, хотя к этому времени он уже уехал с матерью из села. Ондрей Ковач объяснил ему и это обстоятельство.
В Бане была школа с восьмилетним, а потом и двенадцатилетним обучением, в то время как в Голубкове было только пять классов начальной школы. В старшие классы ребята из Голубкова ходили в Баню. Таким образом Душан Варга остался в одном классе с Геленой, хотя и переехал с матерью из Бани.
С тех пор обе деревни неузнаваемо изменились. Исчезли старые школы и другие строения, бывшие тут еще со времен монархии. Вместо них построили новые дома, которые не уступали городским. Появились новые предприятия, заменившие когда-то единственную лесопильню.
Обратный полет спецсамолета продолжался всего четверть часа, но Дуде казалось, что он его не переживет. Он изо всех сил боролся с тошнотой, старался как-то отвлечься, заставляя себя думать о расследуемом деле.
С помощью районного отделения он проверил все факты. Благодаря старикам их работа облегчилась. В Лукавец он летел выяснить все о Душане, не зная ничего, кроме его имени. Душану Варге, родившемуся 10 ноября 1940 года в семье Петра и Юлии Варговых, не был выдан паспорт, и эту загадку никто не мог объяснить. Но в регистрационных списках жителей Дуда нашел запись, из которой узнал, что этот молодой шестнадцатилетний человек, оказывается, нелегально уехал за границу.
Юлия Варгова, к которой Дуда зашел для верности, подтвердила это. Она сохранила на память одно-единственное письмо, которое получила от сына в 1957 году. На пожелтевшей бумаге Дуда не нашел ни слов сыновьей любви, ни угрызений совести. На письме была австрийская марка и штемпель венской почты от 21 мая 1957 года.
Варгова не старалась скрыть от Дуды своих слез. Но и не сетовала на то, что сын уехал. Наверное, он встретился с отцом и ему за границей хорошо, раз он о матери не вспоминает…
Капитан мысленно пожалел ее. Заглянув в окошко самолета, он увидел, что самолет снижается, и облегченно вздохнул…
Капитан Габриэл Элеш, в замшевом пиджаке и безупречно выглаженных брюках, нервно барабанил пальцами по столу. Взгляд его блуждал по кабинету. Капитану было грустно. Он еще не знал окончательного решения начальника городского управления, но после результатов инспектирования он не сомневался, что наказание будет строгим.
Он с силой стукнул кулаком по столу. Никто не хочет его понять, а этот обжора Дуда мстит ему. Элеш хорошо помнит тот февральский разговор, когда Дуда отчитал его, как школьника, и забрал у него дело об убийстве. И это Франта, с которым он когда-то корпел над учебниками и которого считал своим товарищем… Если бы он им был на самом деле, то наверняка поступил бы сейчас иначе, а не мстил.
К нему прицепились из-за такой ерунды, как сообщение какого-то добровольного помощника. Глупости. Он помнит, как получил от дежурного эту информацию, а дальше он должен был поступить по своему усмотрению, поскольку дело входило в компетенцию отдела угрозыска. Он сунул это сообщение в стол, так как спешил на собрание, а на следующий день о нем и не вспомнил.
Гнетом давило на него сейчас воспоминание об этом собрании. Почти все присутствующие обвиняли его в том, что он заодно с противниками консолидации, и не хотели понять, что он ратует за усовершенствование службы, не зря же он все-таки имеет высшее образование. В конце концов Элеш послал их всех к черту. Помнит, как он разозлил их еще больше, заявив, что предвидит будущее без догматиков, «социализм с человеческим лицом». Потом он ушел.
Только на следующий день, после обеда, когда злость прошла и Элеш наконец занялся делами, он вспомнил о сообщении. В тот момент он растерялся, так как сообразил, что опоздал с ним почти на сутки. Он снова внимательно прочитал строчки сообщения. Эту информацию передал прапорщик Гомбасецкий. Элеш не любил его и считал, что он похож скорее на автомат, чем на человека. Каждое поручение он выполнял с такой точностью и так пунктуально, что становилось противно. А как он выступал на собраниях! Всегда ополчался на молодых, то есть и на него, Элеша. Все время говорил о своем опыте работы в угрозыске, гордясь, что начал ее сразу после войны. Как будто он один начинал службу в сорок пятом! И именно он посылает сообщение о золотых украшениях, объявленных в общегосударственном розыске. Болван!
Жаль, что этих добровольных помощников не разогнали еще в шестидесятые годы. Крутятся возле стариков, которым нечего делать и которые требуют, чтобы те всегда помнили об их самоотверженности, и так далее! Так пусть этот помощничек не выпендривается перед ним, капитаном и юристом с высшим образованием! Услышал звон, да не знает, где он… А этот прапорщик все до пунктика передает в Центр.
Он со злостью засунул сообщение еще дальше в стол, будто его и не было. Будет гораздо лучше забыть о нем, как о прошлогоднем снеге, чем посылать его дальше. И не надо никому объяснять, почему оно задержалось почти на сутки…
Элеш смотрел в окно. Его утешала мысль о предстоящем отпуске. Все забудется, перемелется…
Ход его мыслей нарушил телефон. Секретарша сообщила, что его вызывает начальник управления.
Ну вот и началось! Он открыл платяной шкаф и посмотрел на себя в зеркало. Пригладил волосы, подтянул галстук, поправил левый лацкан пиджака, потом стряхнул с себя невидимые пылинки и вышел.
Войдя в кабинет подполковника, он доложил как положено о своем приходе и неожиданно почувствовал дрожь в коленях. За длинным столом сидели человек десять, знакомых и незнакомых. Он увидел своего начальника, начальника отдела кадров, председателя парторганизации, заместителя начальника управления и начальника инспекционной комиссии. Подполковник кив