ностранцев. Только бы наш не жил на частной квартире! Параллельно необходимо поднять все имеющиеся у нас материалы на возвращенцев. Списки получите. Очень важно определить, в ком из них агент может быть заинтересован. Кажется, все. Думаю, не надо подчеркивать, что на этого подлеца должны быть точные сведения, поскольку мы до сих пор не знаем, кто он — обычный турист или дипломат.
Отпустив подчиненных и оставшись один, Йонак задумался. Как его искать, если о нем так мало сведений? Не дай бог, спугнем. Уедет голубчик, тогда и поминай как звали. А на его место пришлют другого, что будет означать провал всей работы.
У Йонака заболело сердце. Он заглянул в ящик письменного стола, ища лекарство, выписанное врачом. Но его там не было. Впрочем, сейчас ему нужно было не лекарство, а отдых. Он постучал трубкой о пепельницу, выбивая ее, и подумал о том, что им предстоит тяжелая работа без какой-либо гарантии на успех.
На столе лежало шесть гипсовых отпечатков с номерами и протокол экспертизы. Молодой человек в белом халате объяснил:
— Единица — след хозяина дачи. Размер обуви сорок первый. У двойки размер сорок три. Такой обуви у нас не производят. Точно не уверен, но, кажется, такую подметку выпускают в ФРГ. Это все. Вы довольны?
— Я — да, послушаем, что скажет Франта, — пожал плечами Стругар и, захватив с собой протокол и отпечатки, вышел из кабинета.
— Знаешь, это какое-то нашествие белых автомобилей! — такими словами встретил его Дуда, читавший сообщение.
— Белая машина в Баронове, «мерседес». Второй белый «мерседес» потерпел аварию на шоссе и третий украли у некоего Мюллера.
— Хоть выбрать можно, — проворчал Стругар, пряча отпечатки в сейф.
— Нечего нам выбирать. Беги в больницу, в хирургическое отделение, и допроси парня, которого вытащили из разбитой машины на шоссе. Нам необходимо выяснить, где ее украли. Это была угнанная машина, понимаешь? Я позвоню в районное отделение относительно того немца. Ганс Мюллер, гостиница «Лотос», номер машины ГГЦ 46-934…
Уже в дверях Стругар услышал восклицание майора:
— Боже милостивый! Уже четыре белых машины!
Впрочем, майору было уже все равно, слышал ли его Стругар. Он весь углубился в новое сообщение:
«30 октября с. г. в 16 часов на перекрестке улиц Глубокой и Октябрьской произошло дорожное происшествие, в результате которого получила повреждение машина иностранного подданного. Виновник происшествия таксист Л. Канька, выехавший на перекресток на желтый свет светофора. Произошло столкновение машины Каньки «Жигули», номер СПЗ АБО 77-10, и ехавшего слева белого «мерседеса». Нанесен ущерб в размере 800 крон. Петер Бруннер, гражданин ФРГ, водитель «мерседеса», и Канька договорились о возмещении ущерба. Пострадавших не было».
— Лацо, не спишь? — постучал Дуда в стенку, разделявшую кабинеты его и Илчика. — Иди сюда! Одни белые «мерседесы»!
— Я слышал, что у тебя их уже четыре, — сказал входя улыбающийся Илчик.
— Нам это сообщение мало что дает, кроме факта аварии. Маловато данных.
Илчик прочитал сообщение и согласился с майором.
— Я не верю, что виновен таксист. Наверняка опытный парень и город знает, как свои пять пальцев! — в раздумье проговорил Дуда.
— Что здесь удивительного? Я, например, думаю, что так и было. Таксисты всегда позволяют себе больше других.
— Ну, ладно, иди и расспроси его хорошенько сам.
После ухода Илчика майор позвонил в районное отделение. Прошло какое-то время, прежде чем его соединили с нужным человеком. Майор остался доволен полученными сведениями. Личность Мюллера была установлена. О краже он сообщил в пятницу 31 октября, в 15.30, однако обнаружил ее во второй половине дня в четверг. Он сказал, что машину угнали со стоянки перед «Лотосом». Сотруднику, которому Мюллер заявил об угоне машины, показалось, что потерпевший не очень уверен в месте угона. В конце концов немец сознался, что точно не знает, откуда украли машину.
«Очевидно, одна из трех зафиксированных машин — его», — удовлетворенно подумал Дуда и отправился в Баронов, на дачу Урбана.
Постоянно в Баронове проживает 998 человек. В субботу и воскресенье количество жителей увеличивается в три раза за счет дачников, которые выпивают все пиво, и поэтому местным приходится запасаться пивом среди недели. Мартин Оравец знал это по собственному опыту, как постоянный посетитель пивной. Вот и сегодня, в субботу, он выпил кружку пива, и Кралик сказал ему, что оно уже кончается. Оравец поднялся: у него дома достаточно бутылочного пива, закупил его еще в среду.
В этот момент в пивную вошел сапожник Цирох. У него было плохое настроение еще со вчерашнего дня. И все из-за старых настенных часов, которые умел заводить только он, осторожно подтягивая гири. У жены же была дурная привычка заводить их одной рукой; часы при этом сдвигались и часто останавливались. Так было и вчера. Цирохова поняла, что допустила ошибку, и хотела их подправить длинной ручкой щетки. При этом из-под часов выпали две дощечки, с помощью которых старик держал их в ровном положении. Что ей оставалось делать? Бросила дощечки в печку, а мужу, когда он пришел, заявила:
— Эти развалюхи опять остановились.
Сапожник обиделся:
— Развалюхи! Да они гораздо лучше многих новых! Нечего было в них тыкать метлой!
— Ну, конечно! У тебя не спросилась! Мастер какой нашелся. Во всем разбирается: в часах, комбайнах, тракторах, машинах, только никто в это не верит! — выпалила Цирохова и вышла из кухни.
Старик успел крикнуть ей вслед:
— И разбираюсь! Не то что ты, петуха от курицы отличить не можешь!
С того времени они не разговаривали…
— Пива! — крикнул Цирох Кралику. — Попробуй только сказать, что его нет. Всяким бродягам наливаешь, а нам отказываешь? А если дачников не будет, кто будет приносить тебе денежки, а? Я и Мартин, — уже спокойнее проворчал он, подсаживаясь с кружкой к Оравецу. — Возьми еще одну, Мартин, для аппетита, ведь уже сегодня все равно на трактор не сядешь.
— Наверное, бутылочное пиво уже выпили, дедушка, раз вас жена отпустила в пивную? — заметил Оравец.
— Я его все выпил, когда ты еще был в пеленках, — проворчал Цирох, допивая кружку. — На, принеси еще две, — он бросил Оравецу через стол десять крон, — проницательный!
Оравец на удивление послушно взял пустые кружки и спокойно направился к стойке. Однако при этом он думал о том, как бы отомстить старому сапожнику за насмешку. В пивной было человек десять дачников. Из местных они были вдвоем, так что помощи ждать было неоткуда. Если бы были свои, можно было бы подшутить над стариком, которого некоторые из здешних называли старым перцем.
Неожиданно внимание Оравеца привлекли двое незнакомцев. Один был большой и плотный, второй — маленький и худощавый. Они осмотрелись и направились к столу, где сидел Цирох. Мартин не расслышал, о чем они спросили старика. Он расплатился с Краликом и вернулся к столу с полными кружками. Одну поставил перед Цирохом, вторую перед собой.
— Вот, проницательный, тебя разыскивают, — встретил его сапожник. — Из уголовного розыска. Так что пиво пока пусть постоит.
— Пан Оравец, видели ли вы здесь в среду вечером белую иностранную машину? — спросил Дуда.
Несмотря на совет Цироха, Оравец отпил из кружки. Затем поставил ее на стол и, вытерев губы, указал пальцем на Цироха:
— Мы оба видели и уже вашим об этом говорили. Этот сапожник обладает такими способностями, что видит в темноте! Он говорит, что это был «мерседес», хотя это был «фиат».
— Вы пан Цирох? — спросил Дуда, удивленный таким совпадением.
— Да. А если вам кажется странным, что я здесь сижу, так это благодаря тому, что дома со мной не разговаривают. А вы и меня тоже искали?
— Еще нет, но собирались. Вы тоже видели здесь белую машину?
— Я видел белый «мерседес», но этот хитрец, — он ласково погладил Мартина по волосам, — этот хитрец думает, что разбирается в машинах лучше меня, потому что работает трактористом.
— Пан Оравец, вы видели «фиат»?
— Вот эти лапы, — Оравец похлопал Цироха по руке, которая только что гладила его по волосам, — эти лапы когда-то шили башмаки, а теперь только заплаты на них ставят, верно, дедуля? Машину от заплатки он отличит с первого взгляда, но не знаю, сумеет ли он отличить «фиат» от «мерседеса».
— Что ты плетешь, Мартин? Не слушайте его, — взмахнул рукой Цирох. — Вечером в среду, да, еще было светло, правда, Мартин? Ну, да. Я как раз шел к Кралику за бутылочным пивом. Этому меня научили дачники, они за субботу и воскресенье все пиво выпивают. Подхожу к пивной и вижу: недалеко от нее стоит белая машина, пустая. Она же стояла ко мне передом! Что я, не знаю этого знака — треугольная звезда в круге? Широкая машина, с большими прямоугольными фарами.
Закончив свою речь, Цирох взялся за кружку. Этим воспользовался Оравец.
— С той поры, как однажды ваш зять приехал на «мерседесе», вы никаких машин больше не признаете. — Он пренебрежительно махнул рукой. — Потом, вы говорите, что в машине никого не было. А я видел, как из машины вылез парень, во всем черном.
— Вы в этом уверены? — спросил Дуда.
— Еще бы! Он открыл капот и начал копаться в моторе. Наверное, что-то заело. Я еще подумал, не помочь ли ему, но не стал. Буду я помогать какому-то немцу!
— А вы можете под присягой повторить ваши показания?
— Я — да, — ответил Цирох. — Но наш наблюдатель, скорее всего, нет. — И сапожник вызывающе посмотрел на Оравеца.
Тракторист медлил с ответом. Наконец, оглядев присутствующих, он сказал:
— Да! Вы ведь будете писать протокол. Так я вам где угодно скажу, что это не был «мерседес». Это был «фиат», правда, я не помню, какого выпуска.
Дуда и сопровождавший его поручик Козар ушли, оставив Оравеца и Цироха препираться на тему, как мог «мерседес» за короткое время превратиться в «фиат».
Пивная стояла у шоссе, проходившего через Баронов, приблизительно посередине села. Человек, едущий в машине, мог бы увидеть ее лишь с небольшого расстояния, так как она скрывалась стоявшими по обе стороны дороги толстыми тополями. От шоссе к пивной вела небольшая дорожка.