— Позвони, но лучше поспеши, чтобы вернуться сюда как можно раньше. Надеюсь, что около половины седьмого здесь с нами уже будет сидеть и Браун.
— Франта сообразительный парень, — сказал он после того, как Дуда ушел. — Если у тебя нет возражений, Виктор, я бы его…
— Ты это серьезно?!
Глушичка, меривший кабинет шагами, при этих словах резко остановился и посмотрел Йонаку в глаза. Тот развел руками, словно желая сказать: ну и что, что в этом такого? Но потом спокойным голосом проговорил:
— Я думаю, что у нас он хорошо бы себя проявил. Подумай об этом.
— Знаешь что? Давай при случае спросим его самого Мне было бы, конечно, жаль, если бы он захотел перейти, но заместителя я себе уж как-нибудь найду.
Йонак улыбнулся. Виктор обрадовал его своим ответом. Не спрашивая больше ни о чем продолжающего ходить по кабинету Глушичку, Йонак принялся звонить по телефону. Он позвонил Вртеку в отдел дактилоскопии, своему заместителю и, наконец, домой жене.
— Забеги к Маркете и скажи ей, что мы вместе с Виктором придем домой часов в девять, — попросил он ее.
Он часто смотрел на часы: казалось, время остановилось. Нетерпение его росло с каждой минутой. Глушичка чувствовал себя не лучше. Он ходил по кабинету, время от времени глядел в окно на уличные фонари. Наверное, он переживает сейчас не меньше моего, подумал Йонак. Да в этом и нет ничего удивительного. У Виктора до сегодняшнего дня не было опыта в решении вопросов, которые то и дело возникали при расследовании этого дела. Он привык сам руководить расследованием своих дел, принимать решения на основе собственных умозаключений. В данном же случае они должны были координировать свои действия, часто уступать друг другу, менять свои выводы, а главное, планы. Но все, кажется, все трудности, связанные с этим, скоро будут позади.
Йонак вздрогнул, услышав звонок телефона. Глушичка тоже остановился и повернулся к аппарату. Йонак с минуту слушал, потом приказал: «Соберите все, как мы договорились».
Положив трубку, он посмотрел на сосредоточенное лицо друга. Потом тихо произнес:
— Машина с Келли здесь, Виктор…
— Выходит, что…
— Да, она была в ней одна.
Напряжение спало. Это было первым доказательством того, что их теория была правильной. Но радоваться было еще слишком рано. Впрочем, на это у них и не было времени, потому что телефон снова зазвонил. Глушичка перестал ходить и подсел к другу за стол. Он нетерпеливо ждал, наблюдая за ним. Выражение его лица подсказывало, что сообщение это хорошее. На мгновение задумавшись, он пропустил мимо ушей то, что Йонак сказал звонившему, и вздрогнул, когда тот радостно стукнул его по плечу.
— Ну, что, все так? — спросил он, когда Йонак положил трубку.
— Да. Он бросился бежать, но один из наших подставил ему ногу. Немножко ушибся. Словом, они везут его сюда.
Когда часы показывали без пяти минут шесть, Йонак вновь взял трубку:
— Да, Франта, все получилось, как мы думали. Господина Брауна везут сюда, так что ты поспеши, мы тебя подождем.
Йонак встал, с удовольствием потянулся, так что в суставах захрустело. Подошел к окну и открыл его. Холодный вечерний воздух приносил с собой характерный шум большого города — гудение автомобилей, звонки трамваев, отдаленный разговор и музыку.
Он отошел от окна и вытащил из кармана трубку. Поигрывая ею, он начал рассуждать, будто про себя:
— Ну вот все и кончается. Меня интересует, как он будет теперь себя вести. Это ведь такой мерзавец, каких поискать, а как играет роль светского человека, все знает, все понимает… Да, очень хорошо, — сказал он, когда в дверях появилась Чамбалова. — Все несете?
— Все, товарищи. Данные дактилоскопии, баллистиков, короче, все. Сейчас кофе сделаю, — добавила она, кладя на стол документы и целый сверток различных предметов.
— Товарищ Вртек еще сравнивает последние отпечатки пальцев, обнаруженные на пистолете, говорит, что через полчаса все будет готово.
Когда она ушла, оба начали разглядывать принесенные вещи. Заглянули и в мешочек из грубого полотна, где лежал пистолет.
— Виктор, проверь еще, все ли готово для очной ставки. Через минуту они будут здесь. Сначала им займусь я, если ты не возражаешь, а потом дам слово тебе, идет?
Глушичка только кивнул и вышел в соседнюю комнату. В обществе Стругара и Илчика там сидели три человека. Он всем подал руку и извинился:
— Простите, товарищи, за причиненные беспокойства, все кончится очень быстро. Пан Урбан, когда вы войдете в кабинет, сохраняйте, пожалуйста, спокойствие, потому что, вероятно, вы увидите человека, который в вас стрелял. Я говорю «вероятно», понимаете меня? Потом можете идти прямо домой. Внизу вас ждет ваша жена. Товарищи Паскова и Панек, от вас нам нужно только одно — опознать одного человека. В помещении будет много людей. Если среди них вы узнаете кого-нибудь, скажите нам прямо там, на месте, откуда вы его знаете и при каких обстоятельствах произошла ваша встреча. Потом также можете возвратиться домой.
Паскова как ни в чем не бывало вытащила из сумочки пудреницу, зеркальце и подпудрила себе лицо.
В своем кабинете Глушичка увидел Дуду:
— Так ты Бруннера не доставил?
— Не доставил, время еще есть, — бросил майор от столика, где они вместе с Йонаком рассматривали пистолет и другие вещественные доказательства. Но в мыслях они были далеко отсюда, на шоссе, ведущем из аэропорта, по которому сейчас мчался сюда автомобиль с Дэном Брауном. Мысленно они проехали по этому шоссе уже несколько раз.
Из этого состояния их вывело сообщение дежурного о том, что машина с Брауном уже прибыла.
Йонак в последний раз осмотрел кабинет Глушички, который из тактических соображений был выбран местом действия ожидавшегося спектакля. Все было готово к допросу. Было 18 часов 39 минут, когда сотрудники государственной безопасности открыли двери и ввели Дэна Брауна. Оставив его стоять у порога, они вышли. Двери закрылись, и Йонак, единственный из присутствующих, встал и сказал, обращаясь к американцу:
— Господин Дэн Браун, вы здесь сегодня уже однажды были. С того времени нам удалось выяснить некоторые вещи. Именем закона я арестовываю вас за совершение нескольких преступлений на территории Чехословацкой Социалистической Республики. Здесь ордер на арест, — помахал он бумагой, — и обоснование. Я начинаю допрос. Садитесь.
За спиной Брауна стоял переводчик, и Йонак подождал, пока он переведет его слова. Только потом он сел одновременно с Брауном. Йонак видел, каких трудов стоило Брауну сохранять спокойствие. Наступила тишина, нарушаемая лишь звоном ложечек, мешающих сахар в кофе; Чамбалова принесла его и Брауну. Видя, как Дуда обжегся, сделав первый глоток, Йонак решил подождать. Браун тоже едва прикоснулся губами к горячему напитку.
— Очевидно, произошла какая-то ошибка, — произнес он и подождал, когда переводчик переведет его слова Йонаку. — Признаю, что мои действия могут вызвать определенное подозрение. Я неожиданно вспомнил об одном срочном деле в Вене и поэтому хотел улететь туда. Но уже один мой билет, как вы заметили, свидетельствует о том, что я хотел сразу возвратиться назад. Он взят туда и обратно.
Американец помолчал, отхлебнув кофе. Теперь у него было предчувствие, что он попал в ловушку, хотя какой-то час назад он был убежден в том, что нигде не допустил никакого промаха, никакой ошибки, которая позволила бы его в чем-то уличить. И этот допрос он мог бы посчитать случайным, если бы они не ждали его в аэропорту. Где-то совершена ошибка, где-то он споткнулся перед самым финишем…
Йонак слушал переводчика, который старался переводить как можно точнее, и чувствовал, как его начинает злить наглость Брауна. А злость — плохой советчик. Возможно, впрочем, что это не наглость. Ведь должен же этот агент чувствовать, если не точно знать, что у него нет никакой надежды на спасение, что он проиграл по всем статьям. Кто знает, что теперь у него в голове? На что он еще рассчитывает? Какую сохраняет надежду?.. Ведь, как говорится, надежда умирает последней. Это грубый, вульгарный преступник, без интеллекта… Конечно, он будет хвататься сейчас за каждую соломинку.
Дискутировать здесь не имело никакого смысла. Йонак решил прекратить дебаты, которые, очевидно, хотел навязать им допрашиваемый.
— Мы напрасно теряли бы время, слушая ваши вымыслы. Вы прибыли к нам для того, чтобы выполнить определенные задания вашего работодателя. С вашего разрешения, я назову эти задания. Во-первых, вывезти отсюда античехословацкий памфлет одного писаки по имени Кон. Во-вторых, подыскать новых агентов для разведывательной сети. Много наших граждан вернулось из вашего «рая», и вы теперь начинаете среди них промышлять. Дилетантски, господин Браун. Вы направились к Петру Урбану, строя из себя этакого Джеймса Бонда. По пути сюда вы повстречали некоего Бруннера и выяснили, что у того есть тетя в Баронове. Совсем недалеко от нее находится дача Петра Урбана… Позовите сюда пана Урбана, — попросил Йонак.
Он заметил, что Браун занервничал, по лицу его пробежало подобие усмешки, он пытался выглядеть самоуверенным. Пока не увидел свою жертву. Вошедший Урбан непонимающе посмотрел на него, потом на Йонака и остальных. У него не выходило из головы, почему ему сегодня уже во второй раз показывают этого человека. От Йонака не ускользнуло колебание Урбана, но он заметил и волнение Брауна: тот сразу побледнел и глазами, полными страха, смотрел на того, кого он отправил на тот свет. Для него это было поистине явление из загробного мира.
— Тогда у вас еще не было намерения его убить, — продолжал Йонак. — Но на всякий случай вы решили сделать небольшой трюк. Вы надели очки с обычными стеклами и парик с волосами до самых плеч, чтобы походить на Бруннера. Этого вы в какой-то степени добились. Так ведь?
— Н-нет… — сказал Браун сдавленным голосом и покачал головой: — Я не знаю, о чем вы здесь говорите…
Для Йонака были важны не слова Брауна, а его голос, противный, похожий на скрип железа, когда его обрабатывают напильником. При этом он внимательно посмотрел на Урбана. Глядя через глазок, он не мог слышать голос америк