– Спит, как медведь зимой, – не унималась Эби, которой со скуки и мутант – развлечение.
– Сплю, – согласилась я, следя, чтобы Джен налила в плошку побольше похлёбки и погуще. – И ничего не беспокоит? – продолжала доколупываться эта болячка.
Я попробовала на язык горячую похлёбку и решила подождать, когда подостынет. А между тем, почему бы не унять чужой зуд, расчесав его языком?
– С какой стати меня должно что-то беспокоить? – вежливо осведомилась я. – Здоровья мне мутация отвалила, хоть ложкой ешь. За три года я ни разу не болела. Синяки и порезы заживают на мне, как на дождевом черве. Или каком-нибудь ракообразном. С памятью тоже порядок: все воспоминания о проблемах отшибает качественно. Выходит, я самый счастливый человек. На которого, с какой-то стати, некоторые смотрят, как на смертельного больного обладателя ракообразных недугов.
– Ракообразное в ракообразном, – одобрительно съехидничала Эби. – Полная гармония существования.
– И у мужиков я пользуюсь неизменной популярностью. Причём, у лучших представителей породы, – продолжила я в духе «вежливей не придумаешь». – Не то, что некоторые. А в моих мутирующих мозгах царит гегемония абсолютной гармонии.
– Счастлива, как бактерия, даже не подозревающая, какие преимущества даёт разумное млекопитающее состояние, – похвалила Эби в духе «вежливей некуда».
– Может, хватит? – сухо прервала Джен нашу пикировку.
Я поболтала ложкой в миске, проверила температуру содержимого и поинтересовалась:
– Ты знаешь другие развлечения на пустом месте?
Моя рука с ложкой описала профессиональный круг экскурсовода, мол, оглянись вокруг и отвяжись.
– Нам что, нечего обсудить? – насупилась моя несовершеннолетняя свекровушка.
– Например? – осторожно уточнила я.
– Например, тебя.
– Или, например, тебя, – упёрлась я.
– Меня обсуждать неинтересно, – поднажала Джен. – Я нормальная.
– А я ещё нормальней, – поддакнула Эби. – Так что твоя кандидатура вне конкуренции.
– Что будем обсуждать? – сдалась я, всеобъемлюще веря, что не отцепятся.
Особенно свекровка.
– Какую пользу ты успеешь принести тем, кого вскоре оставишь сиротствовать, обманув их ожидания на долгую счастливую жизнь с тобой, – без запинки оттараторила Эби, выдавая тщательную подготовку речи.
– Я планирую успеть напакостить гадам, которые испортили мой новый мозг. И все прочие плоды реинкарнации, – напомнила я свою генеральную программу. – А что?
– Такое впечатление, что у тебя остались только чувства к твоим головоногим родственничкам, – сделала критическое замечание Джен.
– Ну, почему же? Я сочувствую людям, которых они изуродовали ещё больше, превратив в живые трупы.
– Это позволяет не скатиться в подвид бездушных тварей, – съязвила Эби. – И даёт повод примазаться к человеческому роду.
– Тупой разговор, – резюмировала я.
И принялась лопать обалденную похлёбку, от которой гораздо больше толка, чем от пустопорожнего трёпа. О чём тут рассуждать? О том, что все мои друзья по-прежнему мне нужны? О том, что умри кто-то из них, я отгоревала бы в рекордные сроки? Зато долго бы ещё вспоминала, какую пользу они приносили. И объявила бы негласный конкурс на замещение вакансии. Всё это и так понятно. Всем. Так чего сопли на кулак мотать? И чужие нервы – мои, с некоторых пор, реагируют только на досадные помехи для моих затей.
– Ты можешь в двух словах популярно объяснить, что с тобой происходит? – взяла меня в оборот Джен, едва я бросила ложку. – Без всяких медицинских терминов, которые меня достали, – поморщилась она в сторону Эби.
– Как раз медицинскими терминами и не выйдет, – сыто вздохнула я, присматриваясь к котелку с чаем.
– Не получишь, пока не ответишь, – холодно поклялась свекровушка.– Ну?
– Хорошо, – пожала я плечами. – С чего начать?
– С Вейтела, разумеется.
– Меня беспокоит его благополучие, – честно описала я свои чувства. – Но при таком количестве разномастных разнокалиберных нянек мой сын не пропадёт. Это я ощущаю, как любой прямоходящий свои ноги.
– Это всё? – включила придирчивую врачиху Эби.
– Я не скучаю по нему, если ты об этом. Фантомная боль, – вспомнила научный термин, лучше всего описывающий моё чувство к сыну.
– Понятно, – задумчиво оценила докторица с безразмерным стажем. – Мы так и думали.
– Рада, что не разочаровала. Что-то ещё?
– А Джен? – не отказалась Эби от намерения влезть мне в ороговевшую душу.
– Честно?
– Пожалуйста, – тепло попросила свекровушка.
– Твой смертельный страх за мою судьбу вызывает лишь досаду. И облегчение, когда ты начинаешь меня ругать. Твоя злость действует на меня более благотворно. На наши отношения тоже.
– Не могу же я не бояться, – проворчала она.
– Бойся. Я потерплю. Чтобы вы поставили на этой теме крест, могу лишь добавить: меня волнует благополучие всех близких. Но чем они дышат – убей, не чувствую.
Я попыталась собрать в кучу все воспоминания последних месяцев: они хладнокровно и расчётливо подтвердили мой вполне научный вывод.
– Ну, чего любуешься? Пей свой чай, полоумная, – втиснулась в размышления Эби, как профессиональная пенсионерка в очередь на почте.
– Мозги забекреню! – лениво пригрозила я.
И подумала, что мы с девчонками давно общаемся на волне пикировок – и не вспомнить, когда это началось. Они хорохорятся и выделываются в попытке обмануть приговорённую. Ладно, Джен, а врачихи-то чего вымудривают? Если они в своих клиниках так же шифровались от смертельно больных пациентов, их, надо думать, ненавидели. Врач должен излучать надежду. А не олицетворять счёт за похоронные услуги по высшему разряду, которые самому усопшему нужны, как медузе штаны.
– Со своими мозгами разберись, – буркнула Эби, подталкивая кружку к моему носу. – Давай быстрей.
– Мы что, торопимся? – удивилась я факту нашего заседания, если уже горит сниматься с места.
– Обернись! – нарочито зло фыркнула Джен.
Свекровушка решила следовать моим рекомендациям и очень старалась.
Я обернулась.
– Алеса-а-ар! – понеслась, увязая ногами в песке и страшась обмануться.
Мой опекун, мой богатырь, мой красавчик – мой-мой-мой – снисходительно улыбался, шагая навстречу. Шаар-гар приветственно покачал головой, толкнулся и пошёл вверх, забирая в сторону массовых купаний, где призывно голосила Гра-ара.
– Мейхалт!
Лощёный герой девичьих грёз качал меня на руках и смущённо смеялся, когда я зацеловывала всё, до чего дотянулась на его небритой роже.
А двум головорезам – Арандару с Вутардаром – тискать себя не позволила. Алесар с Мейхалтом – это семья, а для прочих мужиков у меня скелет не казённый! Так что просто попрыгала вокруг них под добродушные смешки гигантов-северян. Шех и давным-давно выросший Чох – теперь закадычный дружок Мейхалта – залезли на меня с двух сторон. Они пищали в уши и пытали меня горькой укоризной в громадных блестящих глазах.
Я гладила малышей и всё что-то говорила, говорила, говорила…. Пока меня не подняли и не потащили обратно к девчонкам. Я лежала в руках Алесара, прижимая к себе пушистые мурчащие комочки, и думала о том, что теперь-то у нас появятся настоящие военные планы, а не бабская бредятина.
Глава 7
В которой наша война делает кульбит…
Час от часу не легче
Девчонки поговорили со мной по душам, и обеим стало легче. Я вспомнила слова Франсуазы Саган, дескать, прощение означает, что всё уже кончено, и моментально их простила за докучливый допрос. Естественно, в корыстных целях: надеялась, что прощённые они отстанут раз и навсегда. И будут думать лишь о деле, раз уж к нам подоспели военно-воздушные силы Однии. Я, конечно, не одобряю грубую силу, но мой отряд совсехстороннего реагирования просто сногсшибателен!
Весь остаток пути до Саяртана я продрыхла в лучших традициях своего физиологического пофигизма, обеспеченного добросовестностью других. Некоторых других, потому что прочие хвостатые свиньи то и дело устраивали в воздухе безответственные тошнотворные скачки: просто издевались надо мной, играясь с восходящими потоками воздуха. Приличные люди так не поступают! Нартии были нелюдями и неприличными – в очередные гости они свалились, как комета на возводимую полвека пирамиду фараона.
Гра-ара честно расстаралась устроить мне гнусную побудку: грохнула пятками по земле в ажиотаже чубатого танцора, отплясывающего казачок. Я поймала желудок, норовящий выпрыгнуть изо рта, и огляделась. Те же камни, те же затёртые скалами клочки пляжей. Такое чувство, что сделали круг и вернулись в Руфес
– Где мы? – попыталась я мобилизовать внимание спутников к своей персоне.
– Сиди и не мешай!
Ответ Алесара прозвучал менторским наставлением детсадовцу, придумавшему новые способы употребления подотчётных наволочек для устройства мышиных гнёзд.
– Сколько?! – прошипела, надеясь, что до него дойдёт, где я всё ещё торчу.
А торчала я в седле, прикрученная к нему, как тюки к верблюду. И самостоятельно себя выгрузить никак не могла. Борясь с путами, я вдруг заметила непорядок в части:
– А где наши даране? Где Тайфун с Ураганом?.. Эй! А где моя Джен?! – зашарила взглядом по разжиженным рядам.
Я закрутила головой в поисках свекровушки, которая вполне в состоянии потеряться, если её сманят в очередную авантюру. Тут Гра-ара потребовала освободить её от назойливой поклажи, и Арнэр полез меня отвязывать. Спустившись, я повторила требование посвятить меня в перемены.
– Они полетели проведать Сугардара, – признался Мейхалт, с деловым видом ныряя под хвост своего Героя.
А этот зубастый прохвост бухнул хвостом по земле прямо перед моим носом, отрезая путь погоне. Вроде как уронил невзначай и не в то место. Ещё и шею ко мне изогнул, предоставив на рассмотрение весь комплекс вины, запечатлённый в недоумённых бронированных чертах.
– Ты совершенно не умеешь врать, – грозно указала я этому оболтусу на недопустимость недопускания моей персоны к искомому телу.