я подружка никому. Сама нянчится с твоим сыном. А лайсаки с ними всеми. Близко никого не подпускают.
– И что? – нехотя раскрыла я рот.
Новость вполне ожидаемая, а у меня все мысли совершенно о другом.
– А то, что вчера я поговорил с Кухом по-мужски, – прорезался у Сарга тот самый тон, который всегда предшествовал выколачиванию из меня всей правды до последней крошки. – И Кух утверждает, будто ты у нас умираешь. Правда, причину установить не удалось. Не нашлось в моей башке подходящих вопросов. Таких, на которые он смог бы мне ответить простецки: да или нет. А все перечисленные мною причины он отверг. Даже такие экзотические, как утонуть в чашке с чаем. Или провалиться в желудок Гра-ары. Так что у тебя с планами на будущее?
Он был спокоен, как всегда, когда у него в башке хороводил страх за близких. Они так и жили каждый сам по себе: страхи бесновались внутри, а Сарг держал себя в руках снаружи. И злился, что не способен засунуть руки себе в голову и передушить гадов, отравляющих жизнь.
– Не знаю, – честно ответила я.
Понадеялась, что разговор сам по себе свернёт в какие-нибудь дебри, где и потеряется.
– Ты же знаешь, что я неистощим в вопросах ереси, – напомнил опекун и крепче сжал мою руку: – Мне вздуть сестру Ордена, как чихнуть. Меня вон сама Далтон боится. Ты, кстати, не в курсе, отчего это я в таком авторитете?
– Сестру Ксейю смог обуздать. Других причин я не знаю.
– Так, что у тебя с планами на будущее? – повторил Сарг.
– Я не знаю. Правда. Когда это случится, так всё и закончится. А когда оно случится…
И тут меня привычно прорвало. И о моём грядущем кровавом безумии. И о роли лайсаков в его предотвращении. И о моих планах, которые я резонно рассчитывала успеть воплотить потому, что так надо. И потому, что главная война с безмозглыми не за горами. Даже упомянула про Тармени.
Естественно о его иновселенской природе не распространялась – к чему? Мне тогда придётся такой ликбез перед Саргом развернуть, что мы тут поселимся на пару лет. Так что бог остался богом. Время шло, и нас никто не беспокоил, кроме Алесара, притащившего мне горячего чая.
– А этот Тармени тебе не пригрезился? – не стал осторожничать в формулировках Сарг.
– Ни в коем случае, – вежливо опроверг его гипотезу сам Тармени, выплыв рядом со мной. – У твоей подопечной не та форма безумия, при которой возможны навязчивые галлюцинации. В смысле, видения.
– Понятно, – не без труда сохранил лицо бывалый вояка, давно привыкший к подобным выкрутасам. – Значит, вы считаете, что её безумие неизбежно?
– Ну, я бы не назвал это безумием, – тоном, предвещавшим философский диспут, завёл свою волыну бог. – Это обычная мутация, обусловленная физиологическими изменениями в организме под воздействием инородного тела, изменившего её ткани, клетки и даже нейроны.
– Как ни странно, я вас понял, – поразился Сарг.
– Замечательно, – обрадовался Тармени, отчего его лицо поплыло вширь, а борода съёжилась.
– Замечательно, – рассеянно повторил Сарг, о чём-то задумавшись.
– Ты прав и неправ, – ответил бог на его мысли. – Прав в том, что я действительно могу ей помочь. Но неправ, считая, что это её устроит. Я могу спасти жизнь Ольги, но не могу оставить в живых Ксейю. Это тело обречено. Даже если я создам искусственные условия для поддержания в нём физиологических процессов, мозг продолжит мутировать. А вот тогда я не уверен, что Ольга выживет. Да что там, – махнул он рукой совсем по-человечески. – Я уверен, что она умрёт. Так что Ксейя обязательно должна умереть.
– Сарг! – взвыла я, сворачиваясь в клубок. – Больно же!
– Прости, – вздохнул он и выпустил мою полузадушенную руку.
В придачу ко всем своим страхам Сарг начал ещё и отчаиваться.
– Ты любишь Ксейю, – констатировал Тармени. – И обязательно попытаешься вмешаться. А этого я допустить не могу.
– Почему?
– Это не в моих интересах, – внезапно проболтался иновселенский обормот.
Сарг не знал, что Тармени не умеет врать, и потому напрягся, заподозрив бога в некоторых человеческих замашках.
– Я должен быть уверен, – продолжил тот, как ни в чем не бывало, – что всё пройдёт так, как нужно. Что это тело будет уничтожено. Я окончательно убедился: данный симбиоз двух видов разумных невозможен. Они антагонируют. Было бы, конечно, интересно довести эксперимент до конца. Но в данном конкретном случае я предпочитаю не рисковать.
– Ты его понимаешь? – маялся Сарг всей душой.
– Конечно.
– И что?
– Тебе лучше не знать.
– Но, ведь ты о ней заботишься? – заупрямился Сарг, весьма непочтительно зыркая на бога. – Ты же можешь хоть что-то сделать!
– «Хоть что-то» могу, – ничуть не обиделся липовый небожитель, внезапно облысев и потеряв одно ухо. – А вот сделать мёртвое живым нет. Это невозможно, потому, что просто невозможно. Люди верят во всякие невозможности. Но чудо, как вы это называете, всего лишь стечение обстоятельств. Для одной стороны благоприятных, а для другой неблагоприятных, – вновь скатился на философствования он, и его лицо вытянулось лошадиной мордой, глаза потешно съехались, а нос распух. – И каждый из вас желает оказаться везунчиком, манипулируя обстоятельствами. А то, чем можно манипулировать, перестаёт быть чудом. Ты здравый человек, Сарг, и умеешь принимать действительность. Примешь и это. Как только вновь согласишься с тем, что большинство обстоятельств от тебя никак не зависят. Ты не можешь не только их изменить, но даже повлиять на них, ощутимо для результата.
– Ты дал ей это тело, значит, можешь дать другое, – упёрся Сарг.
В его башке выкристаллизовалась идея дожать бога, коли уж тот снизошёл, да ещё терпит всякое хамьё. У него получилось: Тармени задумался и пропал. Он не умел врать. Зато с неподражаемо элегантной простотой уходил от ответов.
– Но, он же дал тебе это тело! – набросился Сарг на слабачку, не владеющую подобным трюком и вечно остающуюся крайней.
– Это не он. И тебя это не касается. Ночь уже. А я так и не помылась. Пошли, искупнёмся? Завтра у нас с тобой тот ещё денёк.
Часть 15
В которой выясняется, что зараза к заразе…
Ещё как пристаёт
Однажды Марина Цветаева изобрела глобальную мужскую отмазку, заявив, что мальчиков необходимо баловать: им, глядишь, на войну придётся и всё такое. Её стихи люблю. Но, сдаётся мне, что её «мальчики» всю жизнь ездили поэтессе по ушам. Эту басню про войну – что, буквально, вот-вот начнётся, а он ещё не доотдыхал – мой старший сын эксплуатировал лет с восьми. Все русские мужики всю свою жизнь готовятся к войне, избегая кучи разных полезных дел по дому. А русские женщины балуют своих потенциальных богатырей, трепетно относящихся лишь к своей потенции. И получается какая-то фигня: сначала мужиков балуют, потом от них устают, потом бросают вместе с их баловством. А брошенные баловники обвиняют во всём долготерпимых подруг, которым вытрепали все нервы. Люди – странные человеки, когда у них есть психика. Но без неё ты чистый мутант.
Резонная попытка стянуть с нартий поклажу, закончилась примерно тем же: зачем снимать, если завтра война? Эти мерзавцы решили вознаградить себя за подвиг сумасшедшего величия: первый в истории международный рейс. Они бултыхались в несчастном озере и не чесались по поводу всяких там мелочей, прилипших к спине. Теперь все сёдла сушились рядышком с содержимым наших утопленных мешков.
– Сколько у тебя беспилотных вертолётов? – поинтересовалась я у Сарга сразу после скандала с нартиями.
– Чего у меня?
– Сколько бесхозных нартов?
– А! Четверо осталось. Мы двух ребятишек ещё в Саяртане случайно откопали. Один моряк. А второй и вовсе простой пастух. Мы у его отца стадо покупали. Вот там у парнишки с одним резвым юнцом любовь и приключилась. Если учесть, что нартии дерьмо на дух не переносят, на этих двух саяртанцев можно рассчитывать.
– С чего бы им не ладить? – пробурчала Эби. – С каких это пор одно дерьмо не переносит другое дерьмо? Разве только ароматами не сойдутся?
Она переворачивала мокрые шмотки для скорости просыхания. И страшно негодовала на себя за то, что так неосмотрительно простила Рух, на которую даже не наорала. Вот и пришлось бедняжке отводить душу на Арнэре – тот нешуточно втюрился в эту стерву, позволяя ей многое, но взамен держа её в ежовых рукавицах. Было поучительно наблюдать, как Эби, низвергая на любовника потоки брани, исполняла его приказы. Да ещё и млела в душе нагулявшейся мартовской кошкой.
– Арнэр! – внезапно прошипел Сарг. – Бросай всё! Это по твою душу.
Хозяйственная парочка разогнулась и недоумевающе уставилась на него. Потом до ребят дошло, и Эби, охнув, вырвала из лап любимого какую-то тряпку. А тот ничего не видел и не слышал. Замер, вперившись взглядом в огромного – почти с Хакар-гара – взрослого нарта. Тот подбирался к нам, пялясь исключительно на Харлата задумчиво прищуренными глазами.
– Он из того племени, что гнездуется восточней нашего, – дудел мне в ухо Сарг. – Хакар-гар лично пригласил соседей повоевать. Их патриарх, понятно, остался. Но пятеро мужиков тут же откликнулись. Этот старший. Стоящий мужик. Его молодняк ходит под ним на цыпочках…
– Что мне делать? – несколько подрастерявшись, спросил Арнэр.
– Пойди и познакомься, – подбодрил его Сарг. – Как с обычным человеком.
Харлата уговаривать не приходилось. Он твёрдо прошествовал к визитёру, остановившись у самой морды:
– Я Арнэр. Ещё Харлатом кличут.
Нарт фыркнул, сдув с его плеч патлы. Охотник давным-давно разобрался в тонкостях звуковых сигналов наших дирижаблей. И это одобрительное фырканье не принял за насмешку.
– Ф-ф-фа-а-аф-ф-х-ха-а-р-р-р! – представился нарт, слегка качнув головой.
– Фааф-хар, – степенно повторил Харлат и положил руку на морду: – Прогуляемся?
– Ага! – прокомментировала я куриный галоп Рух-ары в нашу сторону. – Эби, она чего-то не в духе. Что-то её напугало.