Собственно, выхода у нас не было. Мы проплыли вдоль борта к корме и нырнули. Я очень сильно старалась, однако вынырнув, поняла: от корабля почти не отплыла. Хапнула побольше воздуха и снова нырнула. Меня тотчас цапнули за руку и буксировали до тех пор, пока я не задёргалась, протестуя против утопления меня живьём.
Наверху не задержались – вокруг меня сразу же образовалось целое столпотворение булькающих дротиков. Отдышаться не успела, но воздуха глотнуть получилось. Жаль, что лёгкие отказывались служить в таких нечеловеческих условиях. Короче, этот сеанс погружения был кратким. А когда я вынырнула и зашлёпала губами, хватая воздух, в спину так чем-то огрело, что я ткнулась лицом в волну.
– Скверна тебя забери! – хрипло выругался опекун и снова уволок меня под воду.
Это повторилось ещё несколько раз, пока я не уткнулась носом в деревянный борт.
– Мы вернулись? – с трудом пробулькала я несчастные два слова.
И в груди у меня разгорелся чудовищный пожар. Помню ещё, как над головой что-то топало и грохотало железом. Мимо пролетели и пшикнули в воде два факела. А затем пожар выжег мне мозг, и дальше уже ничего не было. Я уже не слышала, как психовал и ругался Вутардар, когда нас выносило из воды в небо. Не видела озабоченной физиономии невесть, где проболтавшегося бога. Не ощутила приземления в руки опекунов и всех последовавших за этим процедур.
Глава 20
В которой я …
Эх, да что там!
Нельзя даже пытаться оборачиваться назад – считала Агата Кристи – ведь жизнь является улицей с односторонним движением. Почему бы и нет? Я периодически это делала. Но всегда умела проводить чистку старых кладовок и подвалов, не разводя в истлевшем тряпье паразитирующих сожалений. И пусть кое-кто сколько угодно ругается о моих способностях содержать в порядке чердак – когда я сдавала на права, психиатр не обнаружил там дефектов..
Впрочем, всё это до меня больше не имеет никакого касательства. Это остаётся признаком человеческого в индивидууме, от которого я удаляюсь семимильными шагами. Мне всучили новую жизнь, забрав у меня человека и оставив вместо него создание непонятной породы. Но и ему не выдали гарантий хотя бы на долголетие. Он топает в могилу по стеклянному тоннелю, к стенкам которого снаружи прилипли лица тех, кто его любит: ни тебе к ним, ни им к тебе. Он разучился грустить о своих потерях или печалиться о будущем. Да и настоящее потеряло для него всю прелесть.
Я проснулась аккурат к разгару беготни в честь того, что безмозглые тронулись. В смысле, с места, на котором выстраивались всю прошлую ночь. Свернули свои дуги кораблей в прежнюю кучу, о чём я и в этот раз заморачиваться не собиралась. Но, поскольку возлежала на склоне какого-то холма, поневоле любовалась, как подоспевшие корабли со знамёнами Однии и Катаяртана попёрли на мою родню. Солнышко висело над ними призовой медалью, ожидая, на чью голову оно свалится в награду.
– Уходят! – рыкнул кто-то рядышком.
Скосила глаза – Вутардар так мстительно щерился, что я невольно вспомнила вервольфов и прочую ерунду. Тут в голову пришло, что я, вроде как, раненая. Тотчас захотелось затаиться во избежание жутких приступов боли. Как всегда, захотелось так сильно, что я немедля заворочалась, выбирая позу для затаивания – спина затекла и ныла немилосердно. Кстати, если рана в спине, отчего лежу именно на ней? Почему не носом в подушку?
– Фыр-фыр-фыр, – досадливо нафыркали мне полный подбородок претензий.
А маленькая мягкая лапка влепила пощёчину. Такая же плюха прилетела по второй щеке. Поэтапный перекос глаз выдал результат: справа ругается и дерётся Рах, слева ей помогает Цах.
– Очнулась? – сварливо осведомилась Эби, нависая надо мною бортом покинутого недавно корабля. – Пописать и чаю?
– Сначала чаю, – прислушалась я к себе и определилась с приоритетами. – А пожрать ничего нет? Ой! А рана у меня там не расползётся?
– Рана у тебя одна: в голове. И расползлась на всю голову, – брызгала ядом Эби, разматывая на мне плащ. – Осталась одна большая дырка, в которую мозги усвистали на волю. Вставай, юродивая! – пнула он меня в бок, поднимаясь. – Хватит изображать из себя! У тебя ещё куча дел, – вдруг сладенько предупредила она, усадив пациента. – Там Гра-ара дожидается, пока ты не очухаешься. У неё есть, что тебе сказать. Жаль, что идея отпинать бесчувственное тело ей пришлась не по душе.
– Хр-рах-х-х! – гавкнуло у меня над головой.
И от неожиданности я, как полная дура, полезла под плащ. Вокруг раскатился мужской гогот, в котором было больше облегчения, чем издёвки.
– Да, ну вас! – отшвырнула я плащ и попыталась встать.
– Не торопись, – подхватили меня родные сильные руки Сарга. – Тармени сказал, что у тебя всё цело. Но слабость пройдёт не сразу.
– Так эта сволочь всё же исправила свой косяк?
– Не начинай, – поморщился Сарг, утаскивая меня за камушки. – Эби только пару часов, как перестала верещать. Нам хватило.
Он осторожно поставил меня на землю и прислонил к гладкому тёплому валуну. А когда я от души разобралась со всеми своими нуждами, отнёс обратно на лежанку. Там уже сидели Арнэр с котелком и Фух с ложкой в зубах.
– У нас получилось? – наконец-то вспомнила я из-за чего весь сыр-бор и сунула в рот первую ложку ухи.
– Судя по их реакции, да, – с нескрываемым удовольствием оповестил Сарг.
– Тармени сказал, что той бутыли хватило бы на пять кораблей, – признался в нашей оплошке Вутардар, укладываясь рядом со мной. – Мы же с тобой к самому ужину поспели. Помнишь? Так вот, уже через пару часов на флагмане не было ни единой живой души. Тармени сказал, что примкомандата пытались откачать, но тот сдох.
– А где он шлялся, когда меня убивали, Тармени не сказал?
– Он сожалеет, что так получилось, – язвительно процитировала Эби божественное откровение, переходя на английский. – Он, видишь ли, только на минуточку. Он только глянуть. И всё это не со зла, а только ради нашей пользы.
– У него одна только польза, – пробулькала я в ложку, прежде чем влить в себя бульончик. – Поскорей добраться до моего трупа. И на лабораторный стол. Этому препаранту не терпится меня препарировать.
– Патологоанатому, – машинально поправила Эби, вытирая мне залитый подбородок. – Дай-ка я. У тебя руки трясутся, – отобрала она ложку. – Открывай рот. Думаешь, ты ему для этого нужна? А вот мне так не кажется. Иначе он не стал бы с тобой столько возиться. Пробитое лёгкое, сломанное ребро…
– Дай пожрать спокойно, – сморщилась я, вытряхивая из головы мясницкие картинки. – Он у меня там всё зарегенерировал? Ты проверяла?
– Всё в порядке, – неестественно тихо подтвердила она, старательно глядя в подносимую мне ложку.
– Эби?
– Ну, хорошо, – сдулась она, задумчиво помешивая уху. – В конце концов, ты должна об этом знать. Тармени сказал, что прежде твоя мутация прогрессировала более-менее ровно. А из-за этого ранения и клинической смерти произошёл скачок.
– Вообще-то по моим личным ощущениям, это уже третий, – заметила я, раздражённо пялясь на уху, которая простаивала и остывала. – Когда мы отчалили из Цитадели, я убивала без сожалений, а теперь убиваю без раздумий.
– Значит, уже совсем скоро, – пробормотала Эби.
– А ты можешь кормить и рассказывать одновременно?
Она сунула в меня три ложки подряд и продолжила:
– Когда он с тобой работал, я наклонилась, чтобы проверить твой зрачок. Ты вдруг схватила камень и попыталась меня убить. Тармени не позволил, но… Он тут оставил, – Эби полезла за пазуху и выудила серебряный плоский пузырёк: – По три капли три раза в день. Это выровняет процесс мутации после скачка. Однако скачок отнял у тебя сколько-то времени из оставшегося запаса. Ты ничего в себе необычного не чувствуешь?
– Пока, вроде, нет, – попыталась я прислушаться к себе.
– Теперь мне придётся всегда быть рядом, – категорично предупредила врачиха.
– Ну, так будь.
– Фыр-фыр, – ласково потёрлась о мою руку, вынырнувшая откуда-то Рах.
– И ты будь. Тебе вообще нельзя от меня отходить. А ты всё время где-то шляешься. Потерпи уж, недолго осталось.
Малышка фыркнула, мол, не твоё дело, и принялась безмятежно умываться. Мы с Эби переглянулись и дружно махнули рукой: чего, действительно пристала к человеку при исполнении? Она-то исполняет – не то, что некоторые. Не бог, а олух царя небесного: даже свой лабораторный материал не в состоянии сберечь. Невозможный разгильдяй!
– Ты не желаешь его видеть? – не стала деликатничать Джен, играя с Чах прутиком.
Мы валялись всё на том же холмике. И наблюдали за высадкой на берег хавтана Катаяртана и моего супруга в сопровождении… тех, кому положено сопровождать. Наши мужики толпились у воды в нетерпении, напомнив мне советские очереди у грошовых пивнушек. Им страстно хотелось боёв, побед и прочих доказательств того, что наши онýчи ихних не вонючей.
– Да нет, – страшно ленилась я дискутировать по любому вопросу.
– Хочешь сказать, что всё-таки желаешь? – доколупывалась свекровушка.
Бедняжка пыталась поработать над осколками моей человечности.
– Неа.
– А, чего же ты хочешь?
– Супу.
– Я всё понимаю. Но о сыне-то…
– С ним всё в порядке, – оборвала я начало лекции по семейным отношениям и домоводству. – У него есть ты, отец, Кэм, Мерона и два персональных лайсака. Наверно, Тармени позаботился. Если, конечно, к этому долдону применимы подобные категории.
– Ольга, Варкар ведь…
– Джен, – вспомнила я, что для этой качественной британской липучки требуются самые радикальные пятновыводители. – Помнишь, как ты безжалостно разочаровала нашу внучку? Когда заявила, что выросшая на кухне Золушка никогда не станет подлинной королевой. И я с тобой соглашалась, потому как приветствую всё разумное. Что изменилось? Переходный возраст завязал в узел извилины? Чего ты хочешь от бедного мутанта? У него нет феи. Даже тыквы нет…