Малышка добралась до уха, сунула в него носик и поинтересовалась:
– Ф-ф-ф?
– Ты о войне или о Джен? – уточнила я, чтобы у нас состоялся один и тот же диалог.
– Пс, пс, – выбрала она второе.
И свесилась с плеча, чтобы видеть лицо собеседницы.
– Ты же согласна, что Вейтелу нужна самая лучшая мама? – прояснила я для себя позицию подруги.
– Фыр-фыр!
– Вот и я о том же. Джен у нас монумент семейственности и надёжности. Хотя известная вертихвостка. Вон, сколько вокруг неё мужиков крутится. Я точно знаю, что от мужа она погуливала.
– Ф-ф-ф? – округлились глазёнки Рах.
– Ну, это в той её жизни. Не сбивай меня с мысли! Короче, Джен станет матерью Вейтелу и точка. А Варкару нужно предъявить ультиматум. И так, чтобы наверняка. У Вейтела уже есть новая мама, а он пусть женится, на ком захочет.
– Фыр-фыр!
– А мне без интересу! – отрубила я. – Ты тут останешься на хозяйстве, вот и приструнишь Варкара, если кобенится станет. Я ж тебе не Мефистофель какой-то: носиться туда-сюда с того света и обратно. У Варкара целая Одния проблем. К тому же вечная война. У меня с ней разобраться времени не остаётся. Слышала, что Тармени сказал? У меня скачок в сторону могилы. Так что Варкар пусть отвоёвывает мирную жизнь, а Джен, тем временем, вырастит Вейтела.
Гра-ара приоткрыла глаз и удовлетворённо моргнула.
– Ты-то хоть согласна со мной? – сунулась я к ней, зная, что она всё слышала.
Гра-ара пару раз отчётливо моргнула, и закрыла глаза. Она давным-давно выспалась. Но предпочитала не оповещать об этом весь свет, дабы Хакар-гар не взял её в оборот. И не погнал пасти молодежь, явно заскучавшую в ожидании продолжения военно-спортивных игр. Моя подруга – как и всякая осовремененная Внимающими женщина – уже научилась считать, что роль мужского воспитания подрастающего поколения у нас не раскрыла весь свой потенциал. И чем больше этого самого воспитания свалить на мужиков, тем больше пользы от этого случится. Во всяком случае, для женщин-то однозначно.
Рах одобрительно хрюкнула и спрыгнула на землю, чтобы испариться. На её месте в кадре появилась Чах. Эта свиристелка ни с того, ни с сего запрыгала козлёнком перед самым носом Гра-ары. Закрутила хвостиком, затрепетала ушками и заплела лапки в балетных выкрутасах. Сравнение с похотливой кошкой в преддверии зимы не вязалось с истиной, но напрашивалось. Я хотела, было, наподдать этой бесстыжей скороспелке по мозгам. Но глаз Гра-ары распахнулся и предупреждающе воззрился в изумрудной укоризне.
Я захлопнула инициативу и уже раскрывшийся рот, поспешив добраться до бронированной складки на местности. Усевшись погреться о бок подруги, обнаружила, что у Чах появился партнёр по эротическому безобразию. Тех крался вокруг её картинно позирующего тельца с видом мачо, настропалившего лыжи к знойной танцовщице на площади вшивого мексиканского городишки.
– Не повезло Варкару со мной, – констатировала я, наблюдая, как запойно внимают танаграту Однии слушатели пляжно-военной академии. – Хороший он мужик. Зато бабы ему достаются: одна паршивей другой.
– Пс-с-с, – с присвистом поддакнул мне нос Гра-ары.
– Хоть бы он поскорее влюбился. Пока не влюбится, будет права качать насчёт Вейтела. Отберёт сына и бросит в своей кошмарной цитадели. Разве это место для ребёнка? Помесь Пентагона с Белым домом.
– Ф-ф-ы-ы-ф-ф-ф, – поддержала меня подруга.
– Ничего, Далтон заступится. Она Джен любит, – разглагольствовала я, пригревшись около нартии.
И опять не заметила, как вырубилась.
Глава 21
В которой эпидемия торопливости покатилась по рядам…
Потому, что заразно
Плохо, что наше орденское зеркало таскает в этот мир лишь случайно попавшиеся бабские мозги, и ни грамма художественной литературы. Аборигены никогда не узнают, что лучшие женские мозги остаются на далёкой Земле. И Янина Ипохорская не объяснит им, что умные люди верят лишь половине того, что о них говорят, а очень умные знают, какой половине нужно верить. Её формула касается любых млекопитающих – и не очень – особей, если уж природа накапала им в башку хоть граммульку интеллекта. А то взяли моду, понимаешь, захваливать дураков, которые принимают всё за чистую монету. А дураки-то не дремлют.
– Сражение не состоялось, – посетовал Мейхалт, добросовестно исполняя обязанности горничной, умывающей ленивую барыньку. – Наши выстроились в боевой порядок и ожидали, когда безмозглые подойдут ближе. Хакар-гар со старшими унёсся глянуть на них и оценить, как лучше распорядиться бочками. Их же совсем немного притащили. А тут с левого края безмозглых оторвались три корабля. И на полном ходу рванули к берегу. Естественно, туда, где торчали на пристани корабли десанта. Несколько молодых нартов торчали на сигнальном холме за городом. Бросили придурков без присмотра…, – он покосился на торчащего рядом Героя.
Тот хмыкнул и покачал башкой, выражая солидарность со своим мудрым двуногим другом.
– А эти… герои переполошились. Думаю, припомнили, как с кораблей снимали ящики со слизняками. Вот и решили не допустить, – продолжал Мейхалт, устраивая на огонь остывший суп, оставленный моим заботливым Харлатом. – Сорвались с места и помчались к возам с бочками. Похватали верхние, чуть не пороняв на землю остальные. А потом попёрлись к пристани и добросовестно отправили их на палубы. Ладно бы дело ограничилось только этой пятёркой. Так неподалёку оказалось с десяток таких же... торопыг. Испугались, что им бочек не достанется. Расхватали и на пристань. Так что у нас меньше десяти бочек осталось.
– Боюсь спрашивать, – поддержала я разговор из вежливости, интересуясь, лишь супом.
– А ты не бойся. Дальше ещё веселее. Побросали они бочки и крутятся в небе над пристанью. Ждут, когда полыхнёт без факелов. А заляпанные смолой корабли начали покидать пристань. И те три, что к ним спешили, тоже развернулись. Наблюдатели на холме давно заметили, что безмозглые эвакуируются. Хорошо, что Джен с Эби мозгами пользоваться умеют. Они факелы подхватили и в сёдла. Рух со Звездочкой успели сжечь на пристани восемь кораблей. Туда по две-три бочки попало. Ещё десяток экипажей пожар подавили. Хотя повреждения, конечно, есть. Эти так и торчат у пристани. А две бочки и вовсе утопили без всякой пользы. Вот так наши союзники повоевали. Шесть кораблей ушли к своим целыми и невредимыми. Так что, теперь у них там семьдесят четыре корабля. Наших, правда, более восьми десятков. Но, это не перевес. Если учесть, что безмозглые отступать не выучены, то ни в Однии, ни у Тантавиуса от флота ничего не останется. Катаяртан, конечно, богат. Но так быстро им флот не восстановить.
– Если он так богат, чего ж у него со смолой проблемы? – пробухтела я, готовясь влить в себя последние глотки бульона.
– Хвойные деревья у них растут только в горах. А с фруктовых или пальм доброй смолы не возьмёшь. Смолу они везут от нас. Ты что, не знала?
– А на кой мне? – сыто выдохнула я. – Короче, смолы больше не будет.
– Будет. Тантавиус ещё где-то сотню бочек раздобыл. Как бы не с верфей забрал. А это тоже не дело.
– И где они?
– На подходе.
– Пешком идут?
– Да нет. Хакар-гар, как вернулся, для начала разнос учинил. Только пух и перья летели. Думаю, если бы не безмозглые, он бы кого-нибудь всерьёз зашиб. А потом Алесар с Арнэром повели всех провинившихся навстречу обозу. Будут таскать бочки до посинения.
– Погоди. То есть, как таскать? А воевать кто будет?
– А кто первым безмозглых догонит, – раздражённо проворчал Мейхалт, швыряясь камушками. – Ты была права насчёт критического числа потерь. Вот те восемнадцать кораблей, что сгорели да застряли у пристани, перевес и обеспечили.
– Нет, погоди! Что значит: кто догонит? Вон же они в море торчат.
– Это наши. Пошли вдогонку. Верней, пытаются не позволить им уйти на запад. Отжимают к востоку. Тантавиус своё войско туда же увёл. Ещё вчера. Просил передать, что ты непочтительная паршивка. Будут догонять безмозглых берегом. Есть у них с Варкаром такое подозрение, что те обязательно где-то высадятся.
– Почему?
– У них точно остались слизняки. Не было бы, стали бы прорываться на запад любой ценой. А они рисковать не торопятся. Задача-то у них не просто с нами схлестнуться – этих тварей рассеять. Тут мы им дело испортили, а в других городах может и повезти. Тут же по всему берегу поселение на поселении.
– Так, чего ж мы расселись?
– На пристани десяток обгоревших кораблей. Но не сгоревших. Безмозглые их ремонтируют. Парусины в городке завались, – многозначительно перечислял этот недорезанный гунн Аттила.
– Ты хочешь их добить? – уточнила я. – Тысячу народа?
– Откуда тысячу?
– Вы ж сами говорили, что на каждом корабле по сотне безмозглых.
– Так на пожаре они ж в воду прыгали. Гасить на себе огонь. А городок стоит на скалистом бережку. Просто его под пристанью не видно. Там глубины серьёзные: в доспехах не выплыть.
– Короче, сколько их?! – обозлилась я от его подходцев.
– Сотен шесть-семь.
Ругалась я долго и красочно. А когда выдохлась, поинтересовалась: кто, кроме нашего эскадрона гусар летучих, остался разбираться с недобитками? И ещё чуть-чуть поругалась. Сотня, брошенная нам с барского плеча Тантавиусом, это, конечно, силы неисчислимые! Понимаю, что каждый кулик в своём болоте целый крокодил. Но катаяртанцам явно не хватает самокритики в их национальном самосознании. Жаль, меня не разбудили – я бы их просветила.
– Да, ладно тебе, – снисходительно оценил Мейхалт мои экзерсисы на матерщинном фронте. – Мы уже придумали, как облегчить себе жизнь.
– Самим утопиться? – буркнула я, борясь с желанием разругаться с любимчиком в хлам.
– Загнать их на корабли. А там снова поджечь. Тех, что успеют вылезти на берег, добьём. Но прежде подожжём саму пристань.
План мужиков в общих чертах мне понравился. Оставался один пустяковый вопросик: кто и как станет загонять безмозглых на подбитые корабли. Мейхалт улыбнулся так лучезарно, что супчик в желудке мигом скис. Меня всегда настораживала попытка привить мне гордость за оказанное доверие.