– Значит, вы решили: раз я собралась умирать, то пускать это дело на самотёк неразумно. Убыточно, – захотелось мне поскандалить.
– Мы решили? – от чистого сердца поразился Мейхалт.
– А кто?
– Девчонки сказали, что это твоя цель. Что ты хочешь… ну, напоследок разобраться с безмозглыми.
От борта дуплетом в оба глаза. Или как там: дуэтом в две лузы? Короче, не в бровь, а в глаз. И ведь не поспоришь: моё выступление цитируется. Я сама объявила распорядок своей агонии: первое, второе и снова первое до победного конца. Уже вторая жизнь к закату клонится, а в башке и не посеяно – всходов на том свете дожидаться буду.
– Ну?! Договорились?! – тоном строителя первых пятилеток промитинговала Эби.
Она бодренько доскакала до костра и сунула нос в обезвреженный мною котелок:
– У-у-у! Всё сожрала. Прорва! Чаю-то хоть дадите?
Мейхалт занялся своими прямыми обязанностями: обеспечением безбедной жизни Внимающих. А мы с ней перешли на английский.
– Тут Тармени заглядывал, пока ты отсыпалась. И рожа мне его жутко не понравилась. Особенно, когда он к твоей голове начал пристраивать какую-то дрянь. Я хотела пресечь! А эта скотина вырвала меня из твоей жизни: ни рукой пошевелить, ни языком помахать. Гра-ара пыталась вступиться, он и ей язык укоротил. Всё возился с этой штукой. Бормотал чего-то. Затем воткнул тебе в темечко какую-то иглу и смылся. Пригрозил, мол, если я попытаюсь её отхирургичить, он мне в жизни не простит. И являться больше не станет. Но, если скажешь удалить…
– Не стоит, – отмахнулась я и ощупала макушку: – Точно. Тут какая-то пимпочка. Не будем трогать. Я ему обещала.
– Что обещала?
– Сдать себя на опыты.
– Рехнулась?
– А что? Может, и вам потом пригодится. Вдруг, он чего полезного из меня выкачает? А вы с Шарли потом сыворотку придумаете против слизняков. Или гербициды. Станете их распылять с самолетов. Так, глядишь, и на запад двинете очищать планету от захватчиков.
– Из тебя только сыворотку для прививок от бешенства можно добывать! – зарычала Эби, готовясь к драке.
– Проснулась?! – заорала издалека Джен.
Прискакала и от души порадовала:
– Тебе нужно написать Вейтелу письмо.
– Тебе нужно купить мозгов, – брякнула я, не подумав.
– Ты меня ещё поучи! – тут же вылезла наружу моя свекровь. – Молода ещё старших поучать. Я не собираюсь врать Лисёнку, как ты страдала по нему в разлуке. Он же обязательно спросит. Слышь ты, курица?
– Сама напишешь, не графиня! – огрызнулась я, чувствуя приход отличного настроения, которое редко баловало вздорного мутанта.
– Да уж породовитей тебя, холопское отродье!
– И горжусь, что испортила твою высокородную кровь в твоих потомках!
– У вас обеих то, что русские называют: моча в голову ударила? – уточнила Эби.
И мы вкусно от души поржали. Даже вечно насторожённая Рах в этот раз не дулась на меня за очередные предстоящие художества. Она вынырнула из камушков на наш смех и проинспектировала пустой котелок из-под супа. За ней таскались паровозиком Цах с дочуркой, вынюхивая причины нашего веселья.
– Ни капли! – поспешила с клятвой Эби, осенив себя подзабытым крестным знамением.
– Не врёт, – лениво подтвердил Мейхалт, успевший задремать.
– Фыр-фыр! – удовлетворённо похвалила нас Рах за трезвый образ жизни.
И полезла в свою сумочку, венчающую гору моего барахла, сброшенного с Гра-ары.
– Странно, что Сарг так легко согласился на эту авантюру, – вдруг вспомнила Джен, о чём ещё не побрюзжала. – Мейхалт, а кто его уговорил?
– Сам придумал.
– Где ты учился так бездарно врать? – не удержалась Эби, чтобы не обгавкать ближнего своего.
– В казарме, – признался наш опекун и закрыл глаза, дескать, отцепитесь.
– Для Сарга это нетипично, – ударилась в паранойю Джен. – Он вечно хватает за подол, когда нам надо. А тут сам суёт свою ненаглядную Ксейю носом в опасности.
– Даже глазом не моргнул, – наябедничала Эби, присутствовавшая при историческом моменте смены шкуры нашего питона. – Ещё и прикидывал: туда её сунуть, сюда сунуть. Застрянет или вылезет? Получит по шеям, или выкрутится, как обычно? Понятно, что с безмозглыми только Азенкуры устраивать на каждом шагу. И всё-таки…
И всё-таки, когда пришло время, Сарг заколебался. Он всё прекрасно понимал: и про мою обречённость, и про врагов, и про свой долг перед человечеством. Но стоило ему хоть раз глянуть на меня…
Нам всем нужно хоть кого-нибудь любить. Ни пылать страстями, ни обожать, ни поклоняться и ни всё прочее, что происходит, очертя голову. Нет, нам нужен кто-то, кто взваливает на нас груз ответственности, нести который и больно, и приятно. А исчезнув хотя бы на день, загоняет нас в тоскливое ожидание минуты, когда эта зараза вернётся нас доставать. Кто-то, кого мы никогда не устанем ждать, сколько бы он не пропадал. Кого мы никогда не устанем прощать, чего бы он ни натворил.
– Знаешь, моя матушка говорила: перед смертью не надышишься, – вспомнила я, прижимаясь к груди Сарга в узле его сильных рук.
– Она была права.
– Права. А чего тогда боишься?
– С чего я должен бояться, что бессмертная душа покинет свою очередную оболочку?
– Джен, – строго напомнила я ему. – И Вейтел. Сарг, ты представляешь, сколько врагов я им оставляю после своих выкрутасов? А ведь у них нет моих… талантов. Так что покоя тебе не видать до самой смерти. И ты уж постарайся, пожалуйста.
– Постараюсь, – вздохнул он и отодрал меня от груди. – Ладно. Ты не передумала?
– А какой смысл? Жаль, бочек мало перетащили.
– А мы не станем поджигать корабли, – хмыкнул Сарг, кивнув Звёздочке, которой поручили мою доставку к месту диверсии, уповая на её ловкость.
Он отошёл в сторонку. Я скинула плащ, вытянулась в струнку, и меня опять сцапали грубые мозолистые лапы, по которым на том свете я уж точно не буду скучать. Через несколько минут Звёздочка десантировала меня на один из кораблей, торчащий в середине строя. Рах на этот раз за мной не увязалась – знала толк в диверсионных операциях. Сегодня она была обузой и легко согласилась с таким вердиктом.
– Сиятельная? – застал меня врасплох хриплый мужской голос.
Пожилой моряк с иссушенным ветрами лицом сидел, приткнувшись к фальшборту полуюта. Он смотрел на меня так, будто я у них тут целыми днями ошиваюсь. Коснулась его головы и тотчас свернула щупальца: терпеть не могу отчаяния! Да ещё и на последней тяжёлой стадии заболевания.
– Это конец? – равнодушно спросил смертельно уставший человек у смертницы, страдающей патологическим пофигизмом.
– Вы можете уйти, – предложила я, присаживаясь рядом. – Вас-то уж точно никто не тронет. А Орден о вас позаботится.
– Я не могу. У меня дома семья.
– Дети в этих ваших загонах для скотины? Хотя, судя по возрасту, ты уже наверняка успел стать счастливым отцом безмозглого.
– Троих, – выдохнул он, ничуть не обидевшись на моё хамство.
– Есть, кто помладше?
– Четверо.
– И как ты собрался им помогать, сдохнув на этом корыте? Да и вернувшись, ты им ничем не поможешь. Всё, что тебе оставили в этой жизни: месть. Это единственная свобода, которая у тебя есть. И ты от неё откажешься?
– Ты мудра, – чуть-чуть оживился он. – И так молода.
– У меня мало времени, – потребовала я сократить эту мелодраматичную сцену. – Ты предупредишь своих? Они смогут быстренько покинуть все корабли?
– Да.
– Ну, так поторапливайся! Чего расселся?! Что это за доски межу бортами? Вы по ним бегаете с корабля на корабль?
– Ну, да.
– Прекрасно. Пробегитесь в обе стороны. Поднимите остальных и с последних кораблей сигайте в воду. Там недалеко – доплывёте. Видишь тот холм за городом? Там и соберётесь. А дальше подумаем, как вам помочь.
Уже через минуту после его погружения в трюм, из люка высунулась голова молодого моряка и опешила:
– Внимающая! Значит, это не сказка?
– У вас нет на неё времени! – нетерпеливо подпрыгивала я, поглядывая на пристань, где замерли безмозглые, охраняющие своё добро.
– Они нас всё равно не выпустят, – вылез наружу скептик, который обязательно затешется в любую компанию.
– Им будет не до вас, – досадливо отмахнулась я, наблюдая, как по доскам побежали первые моряки.
– Они убьют наши семьи, – вылез очередной умник, которому страшно хотелось поспорить.
– Не убьют! – рассердилась я. – Об этом никто не узнает!
– Но…
– Ты что, идиот?! Никто из них назад не вернётся! Вы уходите, или…
– Заметили! – завопил кто-то и бросился удирать на соседний корабль.
Я рванула на бак, прилипла к фальшборту и завопила:
– Вы узнали меня?!
– О-бо-ро-тень! – с облегчением услыхала приговор, обернулась и весело сообщила нескольким замешкавшимся морякам: – Вот видите?! Теперь им остальные корабли неинтересны! Смотрите: они все тащатся сюда!
– И верно! – обрадовался кто-то из этих последних сомневающихся и рванул со всех ног к спасительной доске.
– Сиятельная, а как же ты?! – вспомнил мой первый нечаянный знакомец.
– А я их буду убивать! – замогильным голосом сообщила противница всяческого насилия из Ордена Отражения. – Торопись!
И отвернулась – не хватало ещё сложить голову за какого-то идиота, не сумевшего воспользоваться шансом вырваться на свободу.
Первые кузены уже почти добрались до трапа, когда я поняла, что надорву пупок, но эту доску наверх ни за что не затяну. Меня невежливо отодвинули плечом, и четыре мускулистые руки отрезали безмозглым путь наверх. Правда, на краткое время.
– А вот теперь бегите, – попросила я. – Они все соберутся сюда. Убить меня стало их заветной мечтой. Остальные корабли пока в безопасности. Но, всё может статься.
– Я остаюсь, – непререкаемо заявил знакомец, взмахом руки отпуская молодого товарища в побег.
– Я ж не смогу тебя защитить, – процедила сквозь зубы моя тварь.
– Не волнуйся, я успею уйти.
– Как хоть тебя зовут? – сдалась я, подумав, что не моё дело, кто и как желает сдохнуть.