Когда увязала под курткой последний кувшин с горючкой, ко мне прискакала вся четвёрка мохнатых диверсантов: в пасти каждого торчало по ножу – посылочка от девчонок. Лайсакам пришлось нырнуть в карманы для ног, благо те достаточно глубоки. Но Рах тут же выскочила обратно и полезла под куртку – я не стала спорить. Хватило места, и ладно
Мы быстренько управились с подготовкой, и нартии поднялись в небо, направляясь в сторону от порта – манёвр, обдумать который я начисто позабыла. Они сделали солидный круг, забирая подальше в море в целях конспирации. Когда берег превратился в прерывистую полоску, Гра-ара скомандовала начало операции.
Я пригнула голову, чтобы её не оторвало ветром – скорость подруги превзошла все ожидания. В голове промелькнула мысль: моя бесчувственность пришлась очень кстати – как по заказу. С ней пришёл такой самоконтроль, какого я сроду от себя не могла добиться. О мои нескончаемые эмоции спотыкались все мои лучшие планы. Они вообще преподлейшая штука на свете: не только подталкивают к поступкам, но и обманывают человека, почитающего себя хозяином своих эмоций.
Эта мысль понравилась Рах, которая сидела на взрывчатке, подпирая мне подборок. Странно, я перестала существовать для неё, как объект каких-либо эмоций. Словно уже умерла, и мне умершей посвящены все её лучшие чувства. А той мне, что пока дышит, Рах отвела место некоего существа, начинённого механической пользой, торчащей посреди вакуума.
– Фыр-фыр, – спокойно подтвердила она правильность моей оценки.
– Это хорошо. Ничто не должно тебе помешать убраться от склада вовремя, – напомнила я, вытащила её наружу, сунула в ноги и стянула маску.
Гра-ара резко затормозила перед площадью с пакгаузами. Аккуратно спикировала и пронеслась над ней, сшибая гигантскими ногами блестящие стальные кегли. Снова поднялась и развернулась, наблюдая, как Рух и Звёздочка повторили её манёвр. Те подчистили за своей огромной подругой территорию: им проще – они меньше и увёртливей. Умудрились посшибать даже тех роботов, что стояли под самой стеной склада. Гра-ара удовлетворённо хэкнула и взяла курс обратно на море.
Вылетев на пристань, она резко плюхнулась прямо посреди неё – над нами пронеслась Рух, забирая в небо. Я скатилась на землю и встала наизготовку неподалёку от расправляющей крылья подруги. И как только над головой пролетела Звёздочка, Гра-ара прыгнула вверх, подцепив меня лапами. Однако мы не торопились возвращаться – первой на площадь влетела развернувшаяся Рух. Я внимательно следила за следами её разрушений – к сожалению трое из шести воинов у инкубатора поднялись на ноги и прижались к стене склада. Упорные почитатели порядка не намеревались бежать, бросив пост, без приказа.
Тем не менее, Гра-ара ловко и точно десантировала меня прямо перед их носом. Прокатившись кубарем по каменной мостовой, я раздавила пару кувшинов, но не растерялась. И не потратила ни единой лишней секунды – мозг работал непривычно быстро и чётко. Вскочив на ноги, краем глаза заметила двух лайсаков – те сиганули в сторону склада мимо шагнувших ко мне тел в броне.
Тому, что справа я метнула нож в смотровую щель – хладнокровие значительно повысило точность бросков, несмотря на полные штаны вонючей жижи. Тело выронило меч и попыталось ухватиться металлической перчаткой за тонкую рукоять. Второе было уже в пяти шагах от меня, так что и второй нож нашёл свою цель. Третьему я метнулась в ноги, перекатившись за его спину и раздавив ещё один кувшин. Зато увернулась от звякнувшего по камням клинка. Подскочив, бросилась к массивной деревянной двери. Обернулась, прижалась к ней спиной и метнула третий нож. Кузен завернул башку, и нож отскочил от шлема – они быстро учатся, не отнимешь. Но четвёртый нож вошёл-таки в щель, когда башка вернулась на место – такой опыт он приобрести не успел.
Это был самый неправильный момент плана. Но Кух был прав: склад не заперт – его не от кого было запирать. С силой потянув за громадное кольцо, я протиснулась внутрь, и налегла на дверь. Грохот за ней дал понять, что нартии пресекли попытку меня преследовать. Наверняка Рух и Звёздочка успели где-то подобрать метательную снасть. Оставалось надеяться, что мои страшилки о безмозглых нартиях не позволят им увлечься процессом.
Разобравшись с увесистой щеколдой, я заодно успела привыкнуть к темноте – окна под потолком были наглухо закрыты ставнями. Это я успела разглядеть ещё снаружи, оценив, как благоприятный фактор экономии времени на их закрытие. Потому, что для успешного завершения моего плана, ещё нужно открыть сундуки. Я выудила из-за пазухи целые кувшины и расстегнула куртку, из которой посыпались черепки. Сняла её и уложила на ближайший знакомый сундук – все пять стояли рядком прямо на полу.
Морщась от собственного запаха – а пуще от хлюпанья в сапогах и штанах – занялась делом. Рычаг и блок – устройство для поднятия тяжестей, известное каждому бывшему советскому школьнику. Возможно, я бы о них и не вспомнила, но устраивая инкубатор из товарного склада, уа-туа-ке-тау разломали все деревянные конструкции, бывшие, видимо, стеллажами. Так что и рычаг, и блок нашлись довольно быстро.
Сноровка пришла на второй крышке, а на последней я почувствовала сильное утомление. За дверью в очередной раз прогрохотало: Гра-ара ещё видела возможность выкроить для меня дополнительное время. Поэтому я занялась устройством костра над сундуками, что для бывшей пионерки было делом знакомым – это я тоже отлично помнила. Нашлись в складе и кувшины с маслом для светильников, без которых в помещении с узкими бойницами невозможно что-то ломать или наоборот возводить. Последние силы закончились вместе с содержимым последнего кувшина, вылитого на груду деревянного лома.
Первый удар в дверь прогремел, когда я чиркнула огнивом. На втором ударе я поднесла вспыхнувшую левую руку к своему прощальному костру. В голове промелькнули давно забытые картинки: ночь, высоченный шалаш из брёвен, полыхающих до самого неба. Цепочка девчонок и мальчишек, что сплелась руками за спиной. Неровный гребень пилоток, с выщерблинами непокрытых голов. «Гори костёр веселей, веселей! Запой отряд – голосов не жалей!» Я помнила, как это было – и было это правильно.
– Лучше бы ты меня предупредила, – укоризненно прозвучало над головой.
Я подняла глаза, машинально отметив, что горящему телу совсем не больно – несомненно, положительный факт. На освещённом потолке в какой-то щели сверкнуло нечто, что отлично отражало свет. Появившись рядом со мной, Тармени деловито оглядел огонь, подбирающийся по моему телу к голове и уже спаливший волосы. Запах горелой плоти или палёных волос тоже не докучал мне. Это окончательно довершало картину ощущения, будто со мной не происходит ничего экстраординарного.
Хотя дышать я уже почти не могла. Да и голова хуже работала от угарного газа в крови. Зависшая прямо перед глазами сверкающая полоска внезапно выпустила два длинных шипа. И я… вмиг ослепла, успев сообразить, что шипы пронзили мне глаза и голову. Это было не совсем удобно, и Тармени посчитал нужным объясниться.
– Я торопился, чтобы помочь тебе. Но, контейнер пришлось левитировать обычным порядком. А это лишнее время. Едва успел активировать…
Глава 25
В которой выясняется, что на том свете…
Это точно не рай
Да нет, я согласна с Раневской, что Бог отчего-то взял моду любить страдальцев – никто не мог похвастать, будто видел счастливого гения. Счастье – считала она – для средних во всех отношениях граждан. Но, я абсолютно не согласна с ней, будто никакой справедливости в этом нет. Дудки! Как средний во всех отношениях человек, настаиваю: я стопроцентно заслужила счастье в силу выдающейся способности любить себя, невзирая на трудности. Правда, я полагала, что моя заслуженность подразумевала выдачу мне счастья в полном соответствии с моим списком.
Подумать только! Люди всю жизнь гоняются за счастьем, а у меня никак не выходит от него увернуться, когда меня лезут облагодетельствовать. Каждое вновь обрушившееся счастье ставит перед фактом новой катастрофы. И гордо демонстрирует мне плоды своих усилий: разруху снаружи и оторопь внутри. Никогда не завидовала чужому добру, но лучше бы родилась несчастливым гением. Сидела бы себе спокойненько на сцене и пилила свою скрипку. Пожалуй, и картины бы малевала, хотя не терплю пачкаться.
Короче, собирала бы свои букеты, получала гонорары и страдала над своими несчастьями: неоцененностью и тупиковостью творческих замыслов. Всё лучше, чем получить по башке очередной порцией благодеяний. К примеру, после второй реинкарнации. Уже от одного этого слова меня потряхивает.
Хотя на этот раз я очнулась вполне здоровой: меня не кружило, не тошнило, не тянуло сдохнуть обратно, где у меня ничего не болело. Приходила в себя порционно: прямо какой-то древний клееный-переклеенный кинофильм, что зияет провалами событий. А это скверно. Лучше знать, что ты натворил, чем получать за это в неведении.
– О чём задумалась? – вежливо поинтересовался Тармени за пределами темноты, что меня окружала.
– Пошёл вон! – мерзким бесполым голосом протранслировало что-то рядом со мной мои собственные мысли.
Я напряглась. Как бы там ни было, женщина всегда остаётся женщиной. И послав подальше, ей нужно непременно окинуть взглядом того, кто удостоился. Так что с неимоверным трудом затащила на лоб веки, но зрение показывало какую-то муть.
– Тебе нужно поднять внутренние веки, – подсказал Тармени.
– Прости, что мне нужно? – вопросила сбоку речистая равнодушная тварь.
– Поднять внутренние веки, – терпеливо повторил бог.
Его голос звучал откуда-то из-за трёх закрытых дверей. Или в ушах тоже нужно поднимать что-то внутренне, о чём я не подозреваю?
– В прошлый раз ты сообщил, что вселил меня в слизняка, – ледяным тоном напомнила я, но мерзкий голос радиолы испоганил все мои интонации. – Я и так не могу сообразить, откуда у слизняка веки. А теперь оказывается, что их не одна пара.